И закружилась снежная кутерьма - Татьяна Ватагина Страница 26

Мало-помалу я стал ощущать, что некие формы — массивные и с острыми концами — нависают над нами сверху и громоздятся вокруг. Постепенно они стали проявляться. То ли глаза привыкли к темноте, то ли откуда-то просочился слабый свет.

Сталактиты! Ну, конечно же, мы идем среди роскошных сталактитов! Они свисали с потолка, навстречу им поднимались сталагмиты. Целый сад сосулек и колонн, а за ними по стенке стекает окаменевший водопад! Как жаль, что не хватает освещения, чтобы рассмотреть все в деталях!

Я сжал Иркину ладошку.

— Красиво, правда?

— О! Такие кристаллы! Особенно вон те, длинные, зеленые. Неужели, это изумруды, Ванечка?

Никаких кристаллов я не заметил, но может, у Иришки зрение острее. Недаром она так долго носила звериную шкурку.

Света прибавилось. Сталагнаты стояли равномерно, и я четко видел за ними внизу отражения каких-то огней. В воде? В гладкой поверхности? В застывшей лаве?

Может, пещера, и в самом деле, волшебная? Может, она открывается беглецам только в минуту опасности?

Иришка восхищенно выдохнула, и вздох ее не расслоился и не размножился эхом. Ирка совсем не нервничала. Она, в отличие от меня, полностью доверяла чудесам.

Раздался гул двигателя. Преследователи? Но нет, гул поднимался из глубины земли. Землетрясение? Причуды эха? Не успел я как следует испугаться, как вдоль кафельной стены заскользил луч, потом на фоне темного круга взошли два огня. Теперь освещения хватало, что бы понять …

Глава одиннадцатая

Ребята, мы оказались в метро! Вот так портал! Я ждал чего угодно, только не этого! Подходил поезд! Ура!

Тут Иришка с восторженным писком рванула прямо под колеса. Если бы я не схватил ее поперек живота, она повторила бы судьбу Анны Карениной.

— Ты что! — завопили мы одновременно и одинаково, а закончили по-разному.

Я:

— Жить надоело?

Она:

— Там такие платьица!

Поезд притормозил, но не остановился. Он медленно ехал мимо нас, стоящих на платформе (я не выпускал Иришку, которая слабо барахталась в моих объятиях).

Я не мог оторвать глаз от проплывающих мимо пассажиров. Внутренность вагона была залита мутным зеленоватым, словно подводным, светом. Вагоны как попало заполняли тела замерзших людей. Между ними ползали огромные черви в известковой броне, и высасывали покойников. Были еще тролли, которые рвали и пожирали трупы и червей.

Поезд уехал, а я все смотрел оцепенело вслед, все никак не мог пошевелиться. Я ведь собирался туда сесть. Может быть, если бы Ирка погибла под колесами, она тоже попала бы на обед к монстрам?

— Ты, что, окаменел? — Ирка отталкивалась от моей груди, потом сменила тактику, приникла и зашептала жарко на ухо. — Ваня, мне кажется, это галерея Лафайет! Ты посмотри, какие платья! А шарфики, а туфельки! И никого нет! Ну, дай я хоть приложу к себе!

Тут до меня начало доходить.

— Иришка, скажи, что ты видишь?

— Роскошный, роскошный магазин!

— А я вижу метро! С притушенным светом, а в вагонах — монстры! Хорошо еще, что они не вышли на станцию!

— Ты смеешься!

— Ну, сама подумай, с чего здесь — под землей, на севере — окажется «роскошный магазин»! Пещера просто отражает наши желания. Такое ментальное эхо!

Иришка некоторое время смотрела на меня бессмысленно, потом энергично потрясла головой и стала обычной Иришкой.

— У тебя желание — видеть монстров?

— У меня желание попасть домой, а туда я чаще всего попадаю на метро. Кроме того, метро — под землей. А монстры — это мои страхи.

— Да, пожалуй, так оно и есть! Какой ты умный, Ванечка! Но ведь ничего плохого не будет, если я только посмотрю несколько платьишек, а?

Похоже, пещерные чары еще не отпустили мою любимую.

— Времени нет! Эти наверняка уже близко!

— Но они тоже ведь запутаются в пещере, как только войдут. А вдруг на вешалках окажется что-то важное?

Ну что поделаешь с Иришкой!

— Только учти, там, куда ты стремилась, в моем варианте — рельсы. Платья могут быть приманкой, а провал в полу — ловушкой.

Иришка некоторое время смотрела на меня, широко раскрыв глаза.

— А вот тут, по-твоему — можно? — показала она на промежуток между колоннами.

Скользя ногами, чтобы нащупать возможную расщелину в полу, я подвел ее к пустоте, и Иришка принялась делать руками движения, подобно ткачам из «Голого короля».

Несколько раз, она, увлекшись, спрашивала: «Ну как тебе?», но я, конечно, ничего ответить не мог, кроме занудных советов побыстрей закругляться.

Наконец, Иришка со вздохом «повесила» последнее «платье».

— Пойдем, посидим на лавочке и обсудим, что будем делать дальше. По крайней мере, теперь хоть видно, куда идти.

— Осторожно! Помни: под этим зеркальным полом могут прятаться какие угодно ловушки!

Обнявшись ради безопасности, мы чуть ли не как в танго, проскользили по мраморным плитам к ближайшей скамейке. Из соображений безопасности я наплевал на галантность и поспешил сесть первым, но лавочка оказалась призрачной. Я пролетел сквозь поверхность и довольно ощутимо приложился задом о камни. По-моему, последний раз стул из-под меня выдергивали в младшей школе. Иришка рядом тоже охнула.

Я сидел на бугорке в романтическом лесу, как его рисовали на пейзажах восемнадцатого века. Да и выглядел лес, как нарисованный. Станции метро не было и в помине. Похоже, начиналось следующее действие.

— Иришка, ку-ку! Я в лесу. А ты где?

— Ох! Здесь начинается бал, — очарованно проговорила Ира.

Я поцеловал ее. Честное слово, в Иркиных глазах отражались многоярусные канделябры! Как такое может быть?

— Что ты, люди же кругом, — прошептала Иришка, закрываясь пятерней, как веером.

— Здесь нет ни души! — сказал я и оказался неправ, потому что душа тут же проскакала мимо нас в виде кабана. Довольно плоского, поскольку кабан был мастерски, но все же нарисован.

Кабан протрусил мимо и скрылся в кустах, а следом за ним из подлеска выскочили два бутафорских веснушчатых сеттера, а за ними — два нарисованных верховых джентльмена в красных камзолах, раскачиваясь в галопе несколько неестественно, словно в кукольном театре. Следом — картонная дама в амазонке и шляпе с перьями на гигантской напудренной прическе. Как во всем этом она продиралась сквозь лес — ума не приложу. Но в целом все напоминало вариант «разговорного» портрета в стиле рококо.

Иришка дергала меня за рукав.

— А если меня пригласят танцевать — можно пойти? Как ты думаешь?

Она опять попала во власть наваждения.

— Скажи, что обещала этот танец другому.

Я