Ренессанс - Уильям Джеймс Дюрант Страница 32

Со времен софистов ученые не занимали столь высокого места в обществе и политике. Гуманисты стали секретарями и советниками сенатов, синьоров, герцогов и пап, отвечая на их благосклонность классическими восхвалениями, а на их поношения - ядовитыми эпиграммами. Они превратили идеал джентльмена из человека с готовой шпагой и лязгающими шпорами во всесторонне развитую личность, достигшую мудрости и достоинства путем впитывания культурного наследия расы. Престиж их образованности и очарование их красноречия покорили заальпийскую Европу в то самое время, когда оружие Франции, Германии и Испании готовилось к завоеванию Италии. Страна за страной получала прививку новой культуры и переходила от средневековья к современности. В том же веке, когда была открыта Америка, были заново открыты Греция и Рим; литературные и философские преобразования имели для человеческого духа гораздо более глубокие результаты, чем кругосветные путешествия и исследования земного шара. Ведь именно гуманисты, а не мореплаватели освободили человека от догм, научили его любить жизнь, а не размышлять о смерти, и сделали европейский разум свободным.

Гуманизм повлиял на искусство в последнюю очередь, потому что он апеллировал скорее к интеллекту, чем к чувству. Главным покровителем искусства по-прежнему оставалась Церковь, а главной целью искусства - донести христианскую историю до людей, лишенных букв, и украсить дом Божий. Богородица и ее Младенец, страдающий и распятый Христос, пророки, апостолы, отцы и святые оставались необходимыми сюжетами скульптуры и живописи, даже в малом искусстве. Однако постепенно гуманисты привили итальянцам более чувственное восприятие красоты; откровенное восхищение здоровым человеческим телом - мужским или женским, предпочтительно обнаженным - пропитало образованные слои; утверждение жизни в литературе Возрождения, в противовес средневековому созерцанию иного мира, придало искусству тайный светский уклон; и, находя итальянских Афродит для позирования девственницам, а итальянских Аполлонов - Себастьянам, художники эпохи Лоренцо и позже вносили языческие мотивы в христианское искусство. В XVI веке, когда светские князья соперничали с церковниками в финансировании художников, Венус и Ариадна, Дафна и Диана, Музы и Грации бросили вызов господству Девы; но Мария, скромная мать, сохранила свое благотворное господство до конца искусства Ренессанса.

V. АРХИТЕКТУРА: ЭПОХА БРУНЕЛЛЕСКО

"Будь проклят тот, кто придумал эту жалкую готическую архитектуру!" - восклицал Антонио Филарете в 1450 году; "только варварский народ мог принести ее в Италию".35 Эти стеклянные стены вряд ли подходили солнцу Италии; эти летящие контрфорсы - хотя в Нотр-Дам де Пари они были выкованы в красивую раму, как струи фонтана, окаменевшие в своем потоке, - казались южанам неприглядными строительными лесами, оставленными строителями, которые не смогли придать своим сооружениям самостоятельную устойчивость. Готический стиль остроконечных арок и вздымающихся сводов хорошо выражал чаяния нежных душ, устремленных от трудовой почвы к утешительному небу; но люди, вновь одетые в богатство и легкость, желали теперь украшать жизнь, а не бежать от нее или портить ее; земля должна была стать небом, а они сами - богами.

Архитектура итальянского Ренессанса не была в основном восстанием против готики, ведь готика никогда не завоевывала Италию. Всевозможные стили и влияния сказали свое слово в экспериментах XIV и XV веков: тяжелые колонны и круглые арки ломбардского романского стиля, греческий крест на некоторых планах, византийская подвеска и купол, величественное изящество кампанил, перекликающихся с мусульманскими минаретами, стройные колонны тосканских клуатров, напоминающих мечеть или классические портики, балочные потолки Англии и Германии, желобчатый свод, огивы и ажур готики, гармоничное величие римских фасадов, и, прежде всего, простая сила базиликанского нефа, обрамленного поддерживающими его нефами: все это плодотворно смешалось в Италии, когда гуманисты обратили архитектурный взор к руинам Рима. Тогда разбитые колоннады Форума, поднимающиеся сквозь средневековый туман, показались итальянским глазам прекраснее византийских причуд Венеции, мрачного величия Шартра, хрупкой дерзости Бове или мистических просторов амьенского свода. Построить заново с колоннами, тонко выточенными, крепко врезанными в массивные цоколи, увенчанными цветущими капителями и скрепленными непоколебимыми архитравами - это стало, благодаря нащупыванию погребенного, но живого прошлого, мечтой и страстью таких людей, как Брунеллеско, Альберти, Микелоццо, Микеланджело и Рафаэль.

"О Филиппо Брунеллеско, - писал патриот Вазари, - можно сказать, что ему было дано небесами придать архитектуре новые формы, после того как она блуждала в течение многих веков".36 Как и многие художники итальянского Возрождения, он начинал как ювелир. Он перешел к скульптуре и на некоторое время вступил в дружеское соперничество с Донателло. Он соперничал ним и Гиберти за заказ на создание бронзовых дверей флорентийского баптистерия; когда он увидел эскизы Гиберти, то назвал их превосходящими свои собственные, и вместе с Донателло покинул Флоренцию, чтобы изучать перспективу и дизайн в Риме. Там он был очарован античной и средневековой архитектурой, измерил основные здания во всех их элементах, восхитился куполом Пантеона Агриппы шириной 142 фута и задумал увенчать таким куполом недостроенный собор Санта-Мария-дель-Фьоре в городе своего рождения. Он вернулся во Флоренцию вовремя, чтобы принять участие в конференции архитекторов и инженеров по проблеме кровли восьмиугольного хора собора, 138½ футов в поперечнике. Филиппо предложил купол, но экспансивное давление, которое такой огромный купол мог бы оказать на стены, не поддерживаемые внешними контрфорсами или внутренними балками, показалось участникам конференции запретным препятствием. Всему миру известна история яйца Брунеллеско: как он бросил вызов другим художникам, чтобы заставить яйцо стоять на конце, и, после того как все остальные потерпели неудачу, сам добился успеха, прижав тупой и пустой конец к столу. Когда они возразили, что могли бы сделать то же самое, он ответил, что они будут предъявлять подобные претензии после того, как он накроет собор куполом. Он получил заказ. В течение четырнадцати лет (1420-34) он трудился над задачей, преодолевая тысячи трудностей, поднимая купол на 133 фута над вершинами несущих стен. Наконец он был закончен и прочно стоял на своем месте; весь город прославлял его как первое крупное достижение - за одним исключением, самое смелое - в архитектуре эпохи Возрождения. Когда столетие спустя Микеланджело планировал купол собора Святого Петра, и ему сказали, что у него есть возможность превзойти Брунеллеско, он ответил: "Я сделаю купол сестры, больше, но не красивее".37 И по сей день роскошный разноцветный купол доминирует над панорамой Флоренции с красными крышами, расположившейся, словно ложе из роз, на лоне тосканских холмов, на много миль вокруг.

Хотя Филиппо взял свою концепцию из Пантеона, он пошел на компромисс с тосканским готическим стилем флорентийского собора, изогнув свой купол по линиям готической остроконечной арки. Но в