Seven Crashes - Harold James Страница 53

больших двигателей или турбин передавалась с помощью ремней и шкивов. Дорожные сети были больше похожи на капилляры, чем на артериальные системы, созданные железными дорогами. В 1925 году в США был создан Объединенный совет по межштатным автомагистралям, а в ноябре 1926 года стартовала программа по рационализации транспортной инфраструктуры, включающая около 80 000 миль усовершенствованных автомагистралей. Технологии девятнадцатого века охватывали весь мир; революция двадцатого века персонализировала и конкретизировала технологии. У отдельных людей или семей были телефоны, автомобили, холодильники, радиоприемники, стиральные машины.

Затем на фундаменте, заложенном инновациями в области партикуляризации и логистики, произошло еще кое-что. Война потребовала грамотной логистики, управляемой государством. Вторая мировая война обеспечила беспрецедентную мобилизацию национальных ресурсов, координируемую правительством. 26 мая 1940 года президент Рузвельт объявил в беседе у камина, что правительство США "задействует эффективный механизм американских производителей" для производства 50 000 боевых самолетов в течение следующих двенадцати месяцев, чтобы противостоять "приближающейся буре" глобальной войны. "Правительство, сотрудничая с промышленностью, намерено увеличить этот потенциал для удовлетворения наших потребностей". "Поэтому правительство Соединенных Штатов готово выделить необходимые деньги, чтобы помочь обеспечить расширение заводов, создание новых заводов, трудоустройство тысяч необходимых рабочих, разработку новых источников поставок сотен необходимых сырьевых материалов, развитие быстрой массовой транспортировки поставок". Детали всего этого сейчас разрабатываются в Вашингтоне днем и ночью. Война продемонстрировала ошеломляющую компетентность правительства США.

Уже в 1930-х годах потенциал фордизма был замечен некоторыми другими странами. В частности, и Советский Союз, и нацистская Германия смотрели на фордизм как на способ построения национальной экономики. Недавняя книга историка Стефана Линка показывает, как советские и немецкие инженеры были заворожены американскими технологиями и стремились к подобной трансформации.

Таким образом, нисходящая U глобализации и восходящая U американского продуктивизма были тесно переплетены. Соединенные Штаты стали моделью или образцом для остального мира не просто в результате своего нового политического превосходства (хотя это в значительной степени способствовало распространению концепции). Глобализация сразу после 1945 года происходила не столько через большие потоки торговли, людей или даже денег, сколько через идеи. Соединенные Штаты как крупная экономика с очень большим внутренним рынком никогда не были сильно зависимы от внешней торговли и в этом смысле никогда не были сильно глобализированы. Их главным вкладом в развитие мира в середине XX века стала демонстрация того, что американская мечта может стать противоядием от Великой депрессии.

Великая депрессия, которая началась с истории о дефиците спроса, потребовала экономического анализа катастрофы и мобилизации государственного сектора. Эта мобилизация могла произойти только в национальном контексте, и, как и военная мобилизация, она была явно опасной. Она могла быть имитирована, разрушительно, в других местах. Или, позже, в более мирных условиях, она могла привести к бледной гражданской версии военной мобилизации: настойчивое утверждение, что каждой стране нужен свой собственный план, свое экономическое видение будущего, своя авиакомпания или даже свой производитель автомобилей. Это было развитие, даже быстрое развитие - термин, ставший актуальным в 1940-х годах. Но это было развитие без существенной глобализации, как раз то, что доктор (Кейнс) прописал.

 

Глава 5. Великая инфляция: 1970-е годы

Великая инфляция началась с перегрева экономики; ее результатом стал повсеместный дефицит и рост цен, который подорвал доверие к правительству. Это был кризис, порожденный изобилием и избытком; после него глобализация была переосмыслена. 1960-е годы ознаменовались расширением международной торговли и всеобщим оптимизмом по поводу того, что человеческое общество можно контролировать и направлять. Эйфория была направлена на то, чтобы экономика работала на полную катушку, чтобы из механизма макроэкономического управления можно было выжать еще немного роста. Гордыня заключалась в вере в то, что правительства смогут достичь своих целей. Повышательное давление на спрос в конечном итоге привело к ограничению предложения, а затем, в 1970-х годах, к шоку предложения.

Уровень безработицы в Соединенных Штатах был значительно ниже современного уровня "естественного уровня безработицы", около 5,7 процента в 1965 и 1966 годах. Инфляция потребительских цен выросла с 1,7 процента в 1965 году до 3,0 процента в следующем году и 5,9 процента к 1970 году. Довольно запоздало, в 1969 году, Федеральная резервная система ужесточила свою политику и тем самым спровоцировала мягкую рецессию в 1970 году, но это мало способствовало снижению инфляционного давления. Существует парадокс денежно-кредитной политики, когда слишком высокая стабильность денежной массы создает ложную уверенность в том, что спекуляции безрисковые, и таким образом способствует образованию пузырей, которые склонны к краху. Бюджетно-налоговая версия этой ловушки, возникшая в атмосфере уверенности в своих силах в конце 1960-х годов, заключается в том, что тонкая настройка бюджетной политики, следуя рецептам Кейнса, гарантирует, что каждый спад или возникновение экономического простоя можно нейтрализовать путем активного управления спросом. Все казалось возможным - пока это не стало возможным, и тогда аналитики начали заново открывать для себя «неприятную арифметику».

Изначально правительства считали, что им нужно делать больше. Даже режимы, которые объявили, что будут следовать консервативным принципам свободного рынка - президентство Ричарда Никсона в США или британская консервативная администрация Эдварда Хита - в конечном итоге ввели контроль и ограничения, чтобы добиться (безуспешно) дальнейшего процветания. Эффект от контроля цен Никсона заключался в поощрении большего потребления, большего импорта, и в итоге возник дефицит, особенно мазута зимой 1972-1973 годов. Хронология имеет значение, потому что большая часть мифологии 1970-х годов возникла из убеждения, что остальной мир - в частности, производители нефти, а также другие поставщики товаров - злоупотребляли своим положением. На самом деле, они реагировали на события, инициированные Соединенными Штатами и многими другими западными странами, которые взяли тот же курс на самоуверенную экспансию. Первоначально было соблазнительно думать, что производители нефти были «явным и главным злодеем в этой истории». Более реалистичный взгляд, однако, рассматривает цену на нефть как реакцию на глобальное предложение и спрос, и в частности на общую экономическую экспансию конца 1960-х и начала 1970-х годов.

Мы можем увидеть недоумение, вызванное новыми экономическими потрясениями, в изменениях простого словарного запаса, который американцы использовали для описания своего взгляда на мир. В печати американцы чаще использовали слово "прогресс", чем "кризис", что разительно отличало их от мрачных немцев двадцатого века. Но с 1967 года употребление слова "прогресс" стремительно сократилось, а "кризис" - возросло (а "прогресс" на французском или немецком языках также вызывал все большее неодобрение после 1967 года, хотя французский спад начался раньше). После 1966 года американцы, по крайней мере в печати, стали гораздо реже употреблять фразу "прогресс - это хорошо". В 1970-х годах ситуация значительно ухудшилась, согласно данным из программы просмотра Ngram Google. Вьетнам, нехватка бензина, Уотергейт