Долгая дорога в Ад - Алексей Леонидович Курилко Страница 9

Винил он многих, но заявил, что накажет лишь одного – самого главного виновника - и указал на князя Андрея Шуйского, первого советника и знатнейшего вельможу, того, на кого ещё вчера все глядели как на Бога. Псари по приказу малолетнего Ивана  схватили Шуйского и, попросту истерзав, умертвили его. И никто и пикнуть не посмел. Нормальная история?

С этого дня он словно бы страдал раздвоением личности. Я про Ивана говорю. Он был то здравомыслящим и богобоязненным, то становился беспощадным, кровожадным и злым. Буйство нрава сменялось ангельской кротостью.

В шестнадцать лет он, великий князь, принял титул, который не решались принять ни отец, ни дед его, – титул царя.

Царя теперь боялись. Даже самые приближённые к нему люди не могли предугадать, какой будет реакция царя на то или иное действие или всего лишь слово. Одного из бояр, родовитого и всеми уважаемого, он приказал задушить в винном погребе только за то, что тот как-то упрекнул Фёдора Басманова в противоестественной связи с царём: «Ты служишь царю гнусным делом содомским, а я, как и предки мои, служу государю на славу и пользу Отечеству». Басманов пожаловался царю, передав тому обидные слова, - и родовиты боярин был приговорён к смерти. Без всякого, само собой, суда и следствия. Придушили к чертям собачьим, как безродного холопа.

Царь и сам убивал не раз. Своими руками. И лично принимал участие в пытках. И получал от этого огромное наслаждение. Со временем он стал настолько искушённым в делах такого рода, что часто сам выдумывал и применял пытки и всевозможные казни и достиг в этом извращённом искусстве невероятных высот. Современные садисты - просто мальчишки перед ним. Жалкие дилетанты! Раскалённый прут в анус, чтобы прут прошёл сквозь все внутренности и уткнулся в череп уже околевшего человека – это самое невинное, что он придумал.

Ох, дайте дух перевести!

Многие полагают, что царь Иван Васильевич – обыкновенный безумец. Банальный псих. Сумасшедший садист. Параноик. Но это не так. Уж я-то знаю. Он не был психом, нет. Как не был и деспотом.

Он был не деспотом, а жертвой. А знаете, почему? Я вам скажу. В него вселился демон Асмодей. Мой отец. Вот кто являлся истинным тираном. Он вселился в малолетнего Ивана, и с тех пор они вдвоём делили тело несчастного царя. Именно этим объясняются резкие смены его настроения и разительные перемены образа жизни. Вот он трезво мыслит, любит жену, занимается государственными делами, строит церкви и храмы, ведёт богословские беседы с митрополитом, а то вдруг спустя месяц-другой бесчинствует и бражничает, мучает и казнит людей, травит вчерашних друзей, кастрирует недовольных, истязает жену и насилует невинных девиц, а для пущего удовольствия насилует девочек и мальчиков на глазах их родителей. Монстр, а не человек! Fuimus!

Сам-то Иван был тихим, смиренным и даже праведным человеком. Грозным Ивана сделал демон Асмодей, который не знал никакого удержу в пороках и злодеяниях. Вовсе. Одно слово, чудовище.

Это именно он – Асмодей – за царской трапезой поил отравленным вином попавших в немилость вельмож; это он ударил пастора хлыстом со словами «Поди ты к чёрту со своим Лютером» и даже намеревался его казнить, хотя за минуту до этого мило и благодушно беседовал на богословские темы; это он велел изрубить присланного ему из Персии слона, не хотевшего стать перед ним на колени; это он в Полоцке приказал перетопить в Двине всех иудеев с их семьями, включая младенцев; это он ввёл опричнину и разорял свои же деревни и города, убивая без счёту; это он запрудил Волхов убитыми новгородцами числом в пятнадцать тысяч человек, и с тех пор, по народному поверью, даже в самые лютые морозы река около места, с которого сбрасывали людей, никогда не замерзает; наконец, это он не пожалел и в приступе гнева убил собственного сына. Это и многое другое. Всё он. Он! Демон Асмодей! Но люди-то видели лишь оболочку. Они видели Ивана Грозного.

Все удивлялись его свирепости, как до того удивлялись его святости. Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему этот государь, этот человек как бы двоился в представлении современников, видевших его лично, живших с ним в одно время. И предельно ясно, почему один из его современников, описав его славные и благие дела, совершённые до смерти первой жены, вдруг пишет, что, дескать, потом словно некая страшная буря, налетевшая со стороны, смутила покой его доброго сердца и – цитирую - «я не знаю, как перевернула его многомудренный ум в нрав свирепый и ужасный, и стал он мятежником в собственном государстве». Вот как! Полюбопытствуйте при случае. Преинтересный документ.

Короче, в Ивана Грозного вселился демон, и время от времени он брал над ним верх, показывая свою адскую личину. А царь, приходя в себя, пока демон дремал, прячась вглубь, сходил с ума от ужаса перед содеянным. То есть Асмодей грешил, а Иван Васильевич каялся. И не раз он хотел уйти в монастырь, сделаться монахом…

Такова была тяжкая участь этого царя, который за время своего царствования вдвое увеличил территорию Российского государства и как минимум втрое уменьшил число живущих в этом государстве.

Забавно, всё-таки, забавно… Хе-хе…

История клеймит и всячески осуждает русского царя Ивана Грозного, да-да, называя монстром, а его пожалеть надо, он мученик.

Запись 008

- Всё это я уже понял. Меня сейчас больше занимает ваша с ним встреча. Как это произошло, где, при каких обстоятельствах?

- В то время я жил в Польше. И как-то раз очень сильно повздорил с одним отъявленным негодяем. Разбойником Стефаном Куцым. Дело в том, что этот подлец увёл у меня девицу. Она была цыганка. Звали её Зара. Молоденькая совсем, лет шестнадцати, красоты неописуемой. Очень она мне понравилась. И красотой, и нравом. Даже сватать думал. Так этот скот со своими дружками напал на табор её отца и выкрал Зару. Но это полбеды. Куцый не только увёл её силой, убив её отца и братьев, но ещё и, вдоволь наигравшись, бросил её на дороге подыхать, как собаку. Я далеко не святой, однако, узнав о случившемся, был настолько опечален, что поклялся найти мерзавца и убить. Узнав об этом, Куцый сбежал на Сечь к запорожским казакам, а потом лихая судьба и нелёгкая привела его в Московию. Там я его и настиг по прошествии двух лет со дня