Александр Аузан - Договор-2008 Страница 11

Достаточна ли степень свободы? Нет, недостаточна. И именно поэтому я сейчас скажу вещь, может быть, еретическую. Мы заинтересованы в том, чтобы у власти были другие, более широкие степени свободы в решении этого вопроса. Поэтому я по существу говорю, давайте попробуем заместить постимперский синдром другим синдромом, который тоже имеет некоторую реставрационную линию истории социальной справедливости. Потому что здесь хотя бы могут быть решения. И часть этих решений может, вообще говоря, прилагаться к отношениям с бывшими частями империи. Потому что я полагаю, что вопрос, например, о китайской иммиграции и о таджикской и молдавской иммиграции — это два совершенно разных вопроса с точки зрения нашего общего прошлого.

Все решения были тактическими решениями, и это можно объяснить. Я об этом немного говорил в предыдущей лекции, что нормально для авторитарного режима, когда оборваны обратные связи и группы специальных интересов давят на это решение. А группы специальных интересов имеют очень простую перераспределительную мотивацию. Поэтому только тактические решения. А только тактически можно решить что? Ну, ладно, давайте эти деньги поделим между этим группами, но создать новые институты, провести реформы нельзя. Потому что все попытки проведения реформ захлебнулись по простой причине. Это попытка реформировать болезненные для общества направления, которые нельзя преобразовать без обратной связи общества. Попытка реформировать без обратной связи общества, как я непрерывно повторяю, — это попытка сшить костюм на нестандартную фигуру, не встречаясь с заказчиком. Поэтому все реформы захлебнулись, стратегических решений нет совсем. И эти стратегические решения не могут придти изнутри власти, они могут придти только откуда-то извне.

Глазков: Из вашей лекции у меня напрашивается очень незатейливый вывод, что поскольку власть хочет денег, ей не до того, чтобы заниматься сложными вещами. А она может заниматься только очень простыми, например, потакать имперским настроениям.

Аузан: Да. Но власть хочет денег не только сегодня. Она хочет ими обладать и послезавтра. И это создает некоторый момент не государственного стратегического интереса, но личного продленного интереса. И это создает какой-то мотив у власти думать: «Братцы, а как же мы дальше-то?»

Елена Ковалевская: Вопрос про мосты. Меня очень заинтересовал ваше сравнение мостов вдоль реки и поперек. Возникла ассоциация из нашей работы, которую и вы знаете хорошо, и многие здесь присутствующие, когда в один из благотворительных фондов подают заявку и просят помочь с восстановлением моста с приграничной территорией Чечни и Дагестана, общественной организацией. И мы туда приезжаем, на эту приграничную территорию, смотрим, что происходит, и, действительно, смотрим, что там был мост. А потом, когда начинаем думать, что можно сделать в этой ситуации, выясняются две вещи. Во-первых, что этот мост, который существовал много лет, и по нему шла приграничная торговля, взорвали федеральные войска. А второе, что мы выясняем, что для того, чтобы эту торговлю осуществить, нужно пройти 16 блокпостов, на каждом из которых взимаются взятки. Если проводить параллель с нашим гражданским обществом, исходя из того, что власть взорвала еще даже не построенный мост. Народ начал строить, что-то стало получаться, и вдруг последними известными всем событиями эти мосты, которые начали строить поперек, рванули. Мой вопрос к вам — это роль народной стройки и перспективы народной стройки, возобновление этой народной стройки, гражданского общества. Что оно будет делать: пытаться объехать блокпосты, двигаться поперек и что-то строить. Какие здесь, по-вашему, есть возможности?

Аузан: Знаете, Лена, я бы сказал, что у любой власти всегда есть некоторое недовольство, когда мосты строят без нее. Потому что власть и есть главный мост, она себя понимает как главный мост между разными группами интересов в обществе. Поэтому когда начинается строительство методом народной стройки, это раздражает любую власть. Я уверен, что это раздражает и американскую, и французскую, и российскую, и индонезийскую власти. Просто раздражение по-разному проявляется.

По поводу того, взорвали ли эти мосты. Нет, я бы не сказал, что их взорвали. Я вообще не склонен видеть в том, что сделала власть с некоммерческим законодательством некоторый заговор, который вынашивался властью с 2001 г. (это довольно часто говорят). Почему? Да вот, ровно потому, что не видел я таких стратегических планов у власти никогда. Я у этой власти видел только тактические действия. И я понимаю, как произошли эти тактические действия.

Первый шаг: ну, что же такое, цветные революции пошли! Спецвласти исследуют вопрос. Глава федеральной службы безопасности говорит: «Нам представляется, что иностранные деньги закачиваются через некоммерческие организации. Происходит революция». Я не спорю с точкой зрения спецслужб, она для них нормальна. Потому что спецслужба должна видеть весь мир как либо плетение заговора, либо расплетание заговора. Единственное, у меня сразу возникает вопрос: Октябрьская революция произошла, потому что кайзер Вильгельм деньги дал? А Великая Французская почему произошла? Орлеанская династия интриговала и вся Европа перевернулась? На самом деле исторический процесс идет не так, но с точки зрения спецслужбы так. Вот она говорит: «Давайте мы легко решим вопрос про революцию». Что говорит президент, у него другое видение: «Что же такое?! Политические деньги идут на строительство партий, с другой стороны, исламские деньги идут на религиозные организации. Это же подрыв власти!» Конечно. И нарушение закона. Безусловно. «Надо что-то придумать!» Конечно. Можно было придумать? Можно.

Но если вы боитесь воздействия иностранных денег на политику, то нужно было для начала решить законодательный вопрос: что такое политика? Он же у нас не решен законодательством. Не решен. А это очень не простой вопрос. Потому что русское слово «политика» в себе скрывает все, что угодно. Нет, его не решили. Вроде как некому решать да и некогда. Поступим проще. Вот тут поставим чиновников охранять. Смогут ли эти чиновники установить тотальный контроль? Да нет, конечно. Да побойтесь бога! 850 чиновников Минюста, которые контролируют не то 300, не то 400 организаций зарегистрированных, и неизвестно, сколько не зарегистрированных. С этими комплексными проверками, их должны по три проводить каждый день, включая праздничные, выходные дни, престольные праздники. Ничего такого не будет. Возможно только действие по персональному политическому заказу, либо по коммерческому интересу.