Юрин Ларин - Частный капитал в СССР Страница 17

Но государственные займы выпускались в расчете не на мелкого трудового держателя, а в надежде привлечь таким образом частный капитал и таким путем получить возможность использовать его для полезных государственных целей, поэтому и доходность госзаймов была установлена столь высокой, чтобы они могли привлечь частных капиталистов. В 1925/26 г. средняя фактическая доходность билета госзаймов составила для их владельцев 36 % в год (доклад т. Зангвиля от 25 февраля 1927 г. по официальным данным). С привлечением действительного частного капитала в государственные займы (а не мелких трудовых держателей) дело обстоит, по официальным подсчетам, следующим образом.

На долю частного капитала приходится всего 32 млн. руб. вложения им своих средств в госзаймы. Но из них 14 млн. руб. вложены были в принудительные займы, существовавшие до 1925 г. Это не было добровольным вложением частного капитала в наши займы, и это не давало капиталистам особых выгод. Просто лица из нетрудовых элементов, о которых узнали, что они имеют большой доход, обязаны были купить назначенное им количество билетов займа. За невыполнение полагалось наказание. Получившие билет принудительного займа капиталисты не имели права продавать его.

С начала 1925 г., по мысли тогдашнего наркома финансов т. Сокольникова, решено было перейти к системе добровольного вовлечения частного капитала в государственные займы. Для этого отменена была принудительность займов, разрешено было продавать кому угодно уже полученные билеты займов. Выгодность займов для желающих купить их была очень значительно повышена. В момент выпуска новых займов выгодность их делалась еще больше разными дополнительными мерами государственных финансовых органов и при некоторых займах доходила до десяти процентов в месяц (например, при подписке на 2-й крестьянский заем). Введена была практика, при которой капиталисту под покупаемый им билет займа выдавалась государственная ссуда в 70 % цены билета, так что капиталист из своих средств должен был затратить только 30 % (а считался собственником целого билета и получал доход за целый билет). Наконец, чтобы доказать капиталистам, каким выгодным делом является обладание билетами государственных займов, органы Наркомфина стали усиленно скупать билеты прежних, до 1925 г., принудительных займов, затрачивая государственные средства, чтобы поднять их цену. Тем самым давалась возможность их владельцам сбыть их с рук и кое-что нажить сравнительно с той ценой, какую они имели до этой операции Наркомфина.

Операция эта по обоим прежним займам (первый выигрышный и второй) развернулась в течение трех первых месяцев 1925 г. и дала очень выгодные для частного капитала результаты. Цена наличными деньгами по биржевому курсу за одну (пятирублевую по наименованию) облигацию займа составляла:

В среднем цена каждого билета (облигации) поднялась почти на 1 р. 70 к. Это дало возможность затем капиталистам при постепенной продаже прежних своих билетов государству (и отчасти мелким трудовым держателям) положить в свой карман добавочно около полутора десятков миллионов рублей и вернуть обратно эту часть прежних своих расходов на займы.

Таким образом, частному капиталу наглядно была доказана выгодность помещения его средств в госзаймы, и затем было приступлено к выпуску добровольных займов. В них частный капитал вложил до 1 октября 1926 г. от 16 до 18 млн. руб. (по подсчетам разных финорганов) своих средств, получив при этом еще около 30 млн. руб. государственных ссуд и всего имея в своей собственности примерно на 50 млн. руб. билетов добровольных госзаймов. Легко видеть, что при фактической средней доходности в 36 % и при наживе от продажи старых принудительных билетов по повышаемому курсу частный капитал должен был за протекшее время более чем полностью вернуть себе все свои расходы по приобретению добровольных займов (от 16 до 18 млн. руб.). И в итоге он имеет еще за "здорово живешь" на несколько десятков миллионов рублей билеты государственных займов, по которым государство в точно установленные законом сроки должно будет уплатить владельцам займов полностью значащуюся на билетах сумму. Надо заметить, кстати, что билеты государственных займов и доходы с них освобождены от всех государственных налогов.

Таким образом, в такой практике займов частный капитал нашел весьма пригодное средство для того, чтобы наживаться, ничего на это в конечном счете не затрачивая и не платя за наживу налогов (в отличие даже от хищнических видов частной аренды или торговли). Словом – золотое дно. В отношении к частному капиталу проведенные т. Сокольниковым добровольные займы правильнее было бы назвать, таким образом, не государственными займами от частного капитала, а государственными подарками частному капиталу. Наш убыток на этом деле – это та цена, какую мы заплатили за слишком большие надежды на роль частного капитала и слишком непродуманный подход к делу. Начальник валютного управления НКФ СССР т. Юровский об итогах этого периода госзаймов в своем докладе "О политике госкредита и задачах Госфондконторы" говорит следующее: "1925/26 г. извне государственного сектора не дал новых средств, но и часть средств была возвращена". Иначе сказать, в виде процентов и погашения мы платили больше, чем реально получали сами. Реально – это означает, если из номинальной (по названию) купленной суммы займов вычесть наши ссуды (до 70 %), какие мы выдавали частному капиталу для облегчения ему покупок. Тов. Юровский резонно добавляет: "Снижение процентов – совершенно необходимая вещь, потому что временно можно было выпускать государственные займы и платить за них гораздо больше, чем государство само могло за них получить, но это могло быть только временно" (там же). Иначе сказать – пока печальный опыт не показал слишком наглядно установленное этой практикой обогащение частного капитала без реального возмещения для государства.

Первый серьезный шаг сделан в текущем 1926/27 г., когда Наркомфином условия онколя и другие изменены так, что реальная доходность при онколе по прежним займам составила вместо 46 % уже только 24 % годовых (по 1-му выигрышному, 2-му крестьянскому), а новые займы 1927 г. (10-процентный) стоят государству, согласно 17 "Финансов и народного хозяйства", даже только 14 % (с. 7). Необходимо свести доходность займов не более чем до 12 %, т. е. до нормального в наших условиях в данный момент процента, и прекратить систему 70-процентных ссуд капиталистам под покупаемые ими займы; одним словом, из предмета спекуляции и одностороннего перекачивания государственных средств в капиталистические карманы сделать наши займы местом прочного и более усиленного помещения средств тех же и несколько более широких кругов, чем какие пользуются сберегательными кассами. Тогда мы будем получать меньше по названию (отпадает часть, раздуваемая нашими же ссудами и т. п.), но более реально.