Юрий Борисов - Игры в «Русский М&А» Страница 22

Россель, который находился в «контрах» с федеральным центром и конкретно с челябинцем Христенко, приложил все усилия, чтобы институт остался в областных руках.

Отбиваясь от «акул», Козицын сам активно пытается поглотить производителей черновой меди в области. Первый шаг: взятие в доверительное управление 87 % акций Кировоградского медеперерабатывающего комбината, принадлежащих «Менатепу». Следующей «жертвой» был намечен медеплавильный завод «Святогор».

Война Пышмы с Кыштымом за черновую медь Урала неожиданно привела к союзу Махмудова и Козицына, который закрепился в 1999 г. учреждением ОАО «Уральская горнометаллургическая компания» (УГМК), ядром которой стал альянс УЭМ и Гайского ГОКа. Президентом УГМК стал Махмудов, гендиректором — Козицын. Вместе они начали проводить агрессивную политику поглощения металлургии Урала. Козицын примирил Махмудова с областной властью, Махмудов — бывший внешторговец — ввел Козицына в московский истеблишмент.

Объединенными усилиями вчерашние враги не только отбились от Вольхина, но в 1996 г. пролоббировали закон Свердловской области о запрете вывоза за ее пределы без уплаты пошлины золота и серебра в неразделенном виде. Фактически это был запрет на вывоз черновой меди. КМЭЗ оказался отрезанным от своих поставщиков со Среднего Урала. Это событие совпало с окончательной остановкой производства черновой меди в Карабаше. К тому же федеральное правительство разрешило экспорт черновой меди У Вольхина начались большие трудности с производством рафинированной меди. Валютные доходы сокращались.

Администрация ОАО «Святогор» в 1997 г., в качестве обороны от УЭМ, передает 70 % акций в управление государству в лице «Росконтракта», который активно сотрудничал с КМЭЗ. И заход Вольхина на «Святогор» был уже подготовлен и предрешен, но дефолт превратил «Росконтракт» из влиятельной в стране организации в ничто. В итоге контроль над «Святогором» не без скандала перехватил УЭМ.

УЭМ перенаправил потоки черновой меди с этих заводов на себя и увеличил производство рафинированной меди. Соответственно выросли и валютные доходы УГМК.

Рудная база Урала за 300 лет практически выработана, «Эрденет» к середине 1990-х окончательно переориентировал поставки медного концентрата в Китай. Гайский ГОК довел глубину шахт до километра. И все равно сырья на всех не хватало. Вопрос стоял так: кто перехватит сырье, тот и медный король Урала. История показала, что Махмудов был более прозорлив, чем Вольхин.

Вольхин отступился от свердловских заводов и сосредоточился на восстановлении медеплавильного производства в Карабаше: ему нужна была дешевая черная медь.

УГМК Вольхина не преследовала: до 2001 г. Основные силы холдинга были брошены на поглощение медной промышленности Свердловской области и выстраивание вертикальной интеграции переделов металла.

С присоединением в 1999 г. самого современного медного рудника области, ОАО «Сафьяновская медь» (добыча началась в 1994 г., мощность 950 тыс. тонн руды в год), УГМК установила контроль над рудной базой области.

В 2000 г. в сферу влияния УГМК вошли Кировский завод обработки цветных металлов, Богословское рудоуправление, Среднеуральский медеплавильный завод, взят под контроль Качканарский ГОК и отбит у лидера «Мая» Антона Бакова Серовский металлургический завод.

В 2001 г. УГМК поглотила Урупский ГОК в Карачаево-Черкесии.

Сильным приобретением УГМК стал томский завод «Сибкабель», на который УЭМ поставляет медную катанку. Наплыв в Европу высококачественного кабеля с этого завода вызвал па рубеже тысячелетия ряд антидемпинговых расследований со стороны ЕС. Выход нашелся быстро: УГМК купила кабельный завод в литовском Паневежисе. На «литовский» кабель ЕС еще ни разу антидемпинговые процедуры не назначала.

Присоединение к «медному холдингу» Шадринского автоагрегатного завода стало вершиной вертикальной интеграции группы. Радиаторная лента с Кыштыма пошла на другие заводы. То же произошло с поглощением УГМК «Оренбургских радиаторов».

Я все это так подробно описываю, чтобы потом сразу стало понятно, почему в Челябинской области так негативно встретили приход УГМК.

С 1999 г. УГМК добивается статуса холдинга, но встречает сильное сопротивление МАП. Только в июле 2002 г., после того как из МАП ушла в бизнес, замминистра Фонарева — отчаянный противник холдингов вообще, УГМК разрешили консолидировать активы 10 предприятий. Всего в сферу влияния УГМК в настоящее время входит 22 предприятия черной и цветной металлургии, горной, машиностроительной и строительной индустрии в семи регионах России.

Годовой оборот — свыше миллиарда долларов. УГМК выпускает 38 % российской рафинированной меди. В отличие от «Норильского никеля», УГМК больше ориентирована на освоение внутреннего рынка, чем на экспорт.

Челябинская область в начале 1990-х была очень привлекательна для инвесторов. Бандитского беспредела в ней не было. Местные мафиози, соблазненные близостью границы, предпочитали контрабанду и наркотрафик контролю над промышленностью.

Но сильный областной менеджмент, особенно в металлургии, был более монолитен, чем в Екатеринбурге, и сумел защитить себя от внешних поглощений, поставив губернатором Петра Сумина, который превратил область в заповедник красных директоров. На их страже стояли областной прокурор и послушные губернатору суды. В Москве лоббировали их интересы Христенко и Крашенинников. Сумин, в отличие от Росселя, предпочитал с центром не конфликтовать, а дружить.

Общероссийский процесс консолидации активов во второй половине 1990-х прошел мимо челябинских предприятий. Они до сих пор контролируются менеджментом, который сам владеет не более 5–7 % акций. То есть не хозяева, а красные директора.

Отсутствие конкурентной борьбы, угрозы перехвата собственности и враждебного поглощения не стимулировали директорский корпус к скупке акций трудового коллектива. Вместо этого трудовой коллектив заставляли сдать акции менеджменту в траст. Громких скандалов с приватизацией не было все 1990-е гг., они всплыли только тогда, когда депутат ГД Владимир Головлев, бывший «областной Чубайс», в 2002 г., заигравшийся в большую политику с Березовским, был лишен депутатской неприкосновенности. Его нашли убитым после того, как он пригрозил, что «вместе с ним сядут областной прокурор и половина администрации».

К новому тысячелетию область пришла в том состоянии, в котором остальная Россия пребывала после чековой приватизации.

После неудавшейся экспансии на север Урала, Вольхин, вынужден уступить «Эрденету» 10 % акций КМЭЗ за поставки медного концентрата и 28 % кипрскому офшору East Point Holding Ltd., принадлежащий югославам. Югославы дают деньги на поставку концентрата с «Эрденета» и реализуют медь на внешних рынках. Кроме того, Вольхин лоббирует «Программу развития цветной металлургии области до 2010 г.». В рамках этой программы возобновляется медеплавильное производство в Карабаше. Под гарантии области он набирает кредитов на десятки миллионов долларов. Областные льготы по налогообложению сыплются как из рога изобилия. Но и этого мало, Вольхин закладывает контрольный пакет акций КМЭЗ, который принадлежит трудовому коллективу.