Торстейн Веблен - Теория праздного класса Страница 25

По мере того как хищническая деятельность вытесняется производственной деятельностью в повседневной жизни общины, а также в образе мышления людей, трофеи хищнических набегов как общепринятый показатель успеха и превосходства в силе постепенно, но все более заменяются накопляемой собственностью. С ростом налаженного производства обладание богатством приобретает все большее относительное значение и набирает силу в качестве привычной основы уважения и почета. Не то чтобы другие, более непосредственные свидетельства доблести перестают вызывать уважение или что успешный акт хищнической агрессии или военный подвиг перестают вызывать одобрение и восхищение толпы или возбуждать зависть менее удачливых соперников; но возможность отличиться посредством такой прямой демонстрации своей превосходящей силы становится все меньшей и предоставляется все реже. В то же время возможностей для агрессии в сфере производства и накопления собственности квазимирными способами в кочевом скотоводстве становится больше, и они предоставляются чаще. Еще: более уместным будет сказать, что собственность является теперь самым ярким доказательством успеха, достойного почитания, отличаясь от героического или выдающегося достижения. Она становится, таким образом, общепринятой основой уважения. Для того чтобы занять сколько-нибудь почетное положение в обществе, обладание некоторой собственностью просто необходимо. Чтобы сохранить свое доброе имя, каждый человек теперь обязательно должен накоплять и приобретать собственность. Став, таким образом, общепринятым признаком способностей, накопленные материальные ценности вскоре приобретают характер независимой и определенной основы уважения. Обладание материальными ценностями, добытыми своими собственными агрессивными усилиями или же пассивным образом, путем унаследования от других, является общепринятой основой почета. Обладание богатством, которое сначала ценилось просто как свидетельство проявленных способностей, само по себе становится в представлении людей похвальным делом. Само богатство по сути своей теперь почетно, ибо оно наделяет почетом своего обладателя. При дальнейшем совершенствовании института собственности богатство, приобретенное пассивно, путем унаследования от родственных предков или других предшественников, вскоре становится даже более почетным, чем состояние, приобретенное собственными усилиями владельца, однако это различие относится к более поздней ступени эволюции денежной культуры, и о нем будет идти речь в соответствующем месте изложения.

Хотя основой банальной почитаемости и безупречного положения в обществе становится обладание богатством, подвиги и доблесть могут все еще оставаться основанием для снискания самого высокого уважения людей. Хищнический инстинкт, а вслед за ним и одобрение хищнических способностей глубоко укоренились в образе мышления тех народов, которые прошли школу длительной хищнической культуры. Самыми высокими почестями, которые только можно заслужить у народа, все еще остаются почести, добытые проявлением чрезвычайных хищнических склонностей на войне или квазихищнических способностей в государственном управлении; но просто для приобретения приличного положения в обществе эти средства к достижению славы заменились приобретением и накоплением материальных ценностей. С тем чтобы пристойно выглядеть в глазах общества, необходимо подходить под некий несколько неопределенный, принятый в обществе уровень благосостояния, точно так же как на ранней хищнической стадии варвару необходимо было подходить под принятый у племени уровень физической выносливости, ловкости и владения оружием. Некоторый уровень, в одном случае — наличие богатства, а в другом — доблести, есть необходимое условие почитания, а всякое превышение этого уровня достойно похвалы.

Те члены общества, которые не дотягивают до этой несколько неопределенной степени доблести или нормы собственности, теряют уважение своих собратьев, а вскоре теряют и свое собственное уважение, так как его обычной основой является почтение, оказываемое соседями. Только индивиды с характером, отклоняющимся от нормы, способны в конечном счете сохранить уважение к себе, несмотря на неуважение со стороны своих товарищей. Встречаются и видимые исключения из общего правила, особенно среди людей с сильными религиозными убеждениями. Однако эти случаи вряд ли представляют собой настоящие исключения, так как такие люди прибегают, по обыкновению, к мнимому одобрению со стороны некоего сверхъестественного свидетеля их деяний.

Как только обладание собственностью становится основой для уважения людей, оно тем самым становится также необходимым для той удовлетворенности собой, которую мы называем самоуважением. Во всяком обществе, где имеется обособление материальных ценностей, индивиду ради его собственного душевного покоя нужно владеть такой же долей материальных ценностей, как и другие, те, в один класс с которыми он, по обыкновению, себя помещает; и крайнее удовольствие — обладать несколько большим, чем другие. Но коль скоро человек делает новые приобретения и достигаемый им в результате этого новый уровень благосостояния становится для него привычным, этот новый уровень тотчас перестает доставлять сколь-нибудь большее удовлетворение, чем доставлял прежний. Во всяком случае, наблюдается общая тенденция к превращению существующего денежного уровня в отправной момент для нового увеличения богатства, а это в свою очередь выдвигает новый уровень достатка и новую расстановку сил между благосостоянием своих соседей и своим собственным. В том, что касается данного вопроса, цель, преследуемая накоплением, состоит в том, чтобы возвыситься над другими, приобрести большую денежную силу по сравнению с остальными членами общества. Пока для нормального, среднего индивида результат такого сравнения оказывается явно неблагоприятным, он будет жить в постоянной неудовлетворенности своим настоящим уделом; когда же он достигнет уровня, который можно назвать престижной денежной нормой данного общества или данного слоя общества, его постоянная неудовлетворенность уступит место беспокойному, напряженному стремлению вырваться вперед и все более увеличивать разрыв между своим денежным состоянием и той средней престижной нормой. Индивид никогда не будет настолько удовлетворен результатом своего завистнического сопоставления, чтобы в борьбе за денежную престижность не иметь охоты поставить себя еще выше по отношению к своим соперникам.

Жажду богатства в силу ее природы почти невозможно утолить в каждом отдельном случае, а об удовлетворении общего стремления к богатству большинства, очевидно, не может быть и речи. Как бы всеохватывающе, поровну или «справедливо» ни распределялся общий прирост общественного благосостояния, он нисколько не приблизит насыщение той потребности, почвой для которой является стремление каждого превзойти всякого другого в накоплении материальных ценностей. Если бы, как иногда полагают, стимулом к накоплению была нужда в средствах существования или в материальных благах, тогда совокупные экономические потребности общества понятным образом могли быть удовлетворены при каком-то уровне развития производственной эффективности, но, поскольку борьба по сути является погоней за престижностью на основании завистнического сопоставления, никакое приближение к определенному уровню потребления невозможно.