Сергей ГОРОДНИКОВ - РАСОВЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ Страница 30

Большевизм был жизненно необходим стране. Он служил тому, чтобы за короткий исторический срок рационализировать народное сознание, подготовить его заново к буржуазной революции, лишь отсроченной на этот исторический срок. Не имеет никакого значения то обстоятельство, что идеологи большевизма не осознавали этого. Идеологи протестантизма ведь тоже не осознавали, что готовят условия для успеха буржуазных революций в Нидерландах и в Англии.

Вне зависимости от тактических лозунгов и концепций, которые выдвигались большевиками в период ожесточённой борьбы за власть в 1917 году, к началу тридцатых годов большевизм превратился в коммунистическую систему идеологического насилия государственной власти Советской империи, осуществляющую Реформацию средневековой православной ортодоксии. Для воплощения в жизнь этой мировоззренческой Реформации создавалась широчайшая сеть институтов и кафедр философии марксизма-ленинизма, которые предназначались для решения тех же задач, что и “теологические кафедры” в протестантизме. Большевизм потому и победил в схватке за власть в России в период мировоззренческого кризиса государства, что оказался единственным политическим движением, которое было мировоззренческим, а потому готовым взять на себя всю ответственность за неизбежные огромные жертвы при проведении гигантской и всеохватной Реформации средневекового мировоззрения русского народа. Как любая Реформация вообще, эта конкретная большевистская Реформация в России несла в себе дух социал-дарвинизма, то есть позволяла выживать лишь тем, кто активно или пассивно, но признавал происходившие потрясения мировосприятия, приспосабливался к ним. Нигде и никогда Реформации мировоззрения не совершались малой кровью, так как они несли в себе неизбежный скачок в развитии общества от одной ступени эволюции к другой, а не приспособившиеся к этому эволюционному скачку слои населения обрекали на отмирание, как «сухие ветви» живого древа.

Коммунистический режим утвердился в России не по воле каких-то внешних сил или авантюристов, а стал прямым следствием предшествующей ему тысячелетней истории диалектического развития общественных отношений русского этноса. Умозретельно была альтернатива большевизму, но только в режиме военно-политической диктатуры с идеологией русского народного национализма, то есть идеологией привнесения городского мелкобуржуазного национализма в народную крестьянскую среду, втягиваемую в рыночные товарно-денежные отношения. Гражданская война и показала, что в конечном итоге только большевики и белое движение оказались способны вести вооружённую борьбу за власть. Однако просто военно-политическая диктатура, утвердись она в России, была бы временной или вынуждена была бы проводить радикальную Реформацию церкви, буржуазно-городскую рационализацию народного сознания. Но для проведения Реформации необходима соответствующая мировоззренческая идеология, – которой у белого движения и не было.

Одержав политическую победу и установив свою диктатуру, большевизм за семь десятилетий жёсткими мерами провёл рационализацию русского народного сознания, подготовил его к собственно буржуазной революции 1989 года, к решительному повороту на утверждение в России Духа городского капитализма. Поскольку большевизм выступал на стороне интересов индустриального производства и основательным образом расшатывал православное умозрение, постольку с течением времени он поневоле высвобождал традиции северного языческого мировосприятия, вынужден был опираться на них, подготавливая русскую молодёжь крупных городов к расовому самосознанию. Но одновременно, будучи Реформацией христианства, он идеологически и политически подавлял расовое самосознание, боролся за деволюционное для нордической расы общечеловеческое братство, понятное пролетариату и народному крестьянству, но непонятное мелкобуржуазному сознанию средних имущественных слоёв горожан. Это противоречие предельно обнажилось при происходящей в стране после 1989 года буржуазной революции. И в кальвинизме имело место то же самое противоречие.

Весь мировой опыт последних столетий показывает, – всегда и везде на самостоятельное развитие промышленного производства оказывались способными лишь северные расы, однако там, где побеждал протестантизм и марксизм, южные расы получали обоснованное протестантизмом и марксизмом право на откровенный и непререкаемый паразитизм существования за счёт созидательной деятельности северных рас. В частности, это имело место в Советском Союзе при коммунистическом режиме. Чтобы избавиться от расового и вообще чужеродного для государствообразующего этноса паразитизма, наиболее откровенно проявляющегося при буржуазных революциях, и возник идеал национального общества, переход к воплощению которого в жизнь совершался посредством явных или неявных Национальных революций.

В двадцатом веке идеал национального общества превратился в идеал национального индустриального социализма, под флагами которого происходили Национальные революции в Италии и в Германии. Сейчас в России вызрели условия для зарождения нового, отвечающего духу постиндустриальной цивилизации идеала национального общества, который будет вдохновлять на предстоящую русскую Национальную революцию. Изучая же опыт других стран, переживших буржуазные революции, можно сделать важные теоретические выводы, которые позволят уточнить этот идеал и указать на пути его оптимального осуществления.

Глава вторая. Национальная революция и Национальная Реформация

1. От субконтинентального монотеизма к глобальному мировоззрению

Мировой опыт становления промышленных держав Европы и Северной Америки показывает, что христианство, как мировоззренческое идеологическое насилие, по мере промышленного развития той или иной страны неуклонно теряет способность укреплять в ней внутреннюю политическую устойчивость власти. Увеличение промышленного производства обусловлено углублением знаний о свойствах природы, расширяющимся использованием науки в экономических и социально-правовых отношениях, что непосредственно подталкивает к рациональному мировосприятию, к атеизму. И ослабление воздействия христианства на политику оказывается тем большим, уменьшение влияния христианства на духовную культуру происходит тем существеннее, чем глубже наука и наукоёмкие технологии вторгаются в промышленное производство, в экономику, а через неё в повседневную жизнь людей.