Рэнди Тараборелли - Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии Страница 38

Ее стремительно возникший роман с кинорежиссером подтвердил подозрения Ники, что, если бы не он, она вышла бы за любого другого, лишь бы освободиться от гнета матери и МГМ. Он считал, что Элизабет просто надула его, и проклинал тот день и час, когда познакомился с нею.

И вот сейчас женщина, ставшая причиной его несчастья, говорила ему по телефону, что тоскует о нем, и он невольно признался, что тоже скучает по ней. Несмотря на ужасные отношения, в глубине души они любили друг друга. Если бы все было иначе, думали они. Он хотел видеть в ней только хорошее. Так уж он был создан, он всегда видел в людях только хорошее. Она сказала, что очень жалеет о том, что происходило во время их свадебного путешествия, и что она бы с радостью повидалась с ним наедине «где-нибудь… в любом месте». Наговорив друг другу множество ласковых слов и признаний, они с Элизабет стали придумывать, где они могли бы встретиться.

Случайно совпало, что в субботу вечером Ники предстояло быть распорядителем приема в Палм-Спрингс в честь одного врача, приезжего из Чикаго, и он рассчитывал поиграть там в гольф. Согласится ли она поехать с ним? Она обрадовалась приглашению и охотно приняла его. Через пару часов они уже сидели в его красном «мерседесе» и мчались через пустыню в Палм-Спрингс. Он опустил верх, и стремительный ветер трепал ее черные волосы, когда она опустила голову ему на плечо. Страсть охватила их, он остановил машину на обочине, и в кромешной тьме под сверкающими звездами в пустыне они самозабвенно отдались друг другу. Теперь, когда забылись все их ссоры и разногласия, им трудно было противиться взаимному влечению.

Часом позже они добрались до Палм-Спрингс и остановились в «Тандербёрд Рэнч энд Кантри Клаб» недалеко от ранчо «Мираж», где находилось первое для этих мест поле для гольфа с 18 лунками. Будут ли они все-таки разводиться? Да, решили они. Им не следует быть вместе. Он многое узнал о семейной жизни; понял, что ему стоило подумать, прежде чем жениться. Судя по будущим бракам Элизабет, она этот урок не усвоила. Впрочем, в данный момент оба были счастливы. В ту ночь, в огромном коттедже в стиле ранчо – вдалеке от назойливой прессы и поклонников – Ники Хилтон и Элизабет Тейлор, пока еще мистер и миссис Конрад Хилтон, были вместе… и совершенно одни, о чем всегда мечтали.

Часть VI

Трофеи богатых и знаменитых

Глава 1

Отец всей Америки

21 ноября 1950 года Конрад выступил с речью на Национальной конференции христиан и евреев, которая проходила в его отеле «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке. Он назвал свою речь «Борьба за свободу», и, как заметил затем в своей автобиографии, она «проистекала из сердца, полного глубокой и неизменной любви и веры в нашу страну и в наш образ жизни».

«Существование коммунизма есть смерть для личности и похороны ее останков в коллективной массе, – заявил Конрад присутствующим на конференции. – Сейчас настал важный момент в судьбе нашей нации, в судьбе всего человечества. Люди, остающиеся свободными, должны объединиться и защищаться. В этой борьбе за свободу в нашей стране и за рубежом мощнейшим оружием будут наша любовь и вера в Бога».

Несомненно, это его друг, отельер Генри Кроун, сумел убедить Конрада, что его голос должен быть услышан. Рассказывают, что Генри Кроун встретился с Конрадом у него дома и поинтересовался, готов ли он не только заниматься своим бизнесом, но оказать воздействие на свою страну, а возможно, и на весь мир, высказав свои взгляды на политику и религию. Они долго говорили о миссии Конрада, и в дальнейшем он часто пользовался именно этим словом. Хилтон чувствовал огромную потребность высказаться против коммунизма и считал, что он сумеет убедить людей в правоте своих взглядов. И не потому, что был излишне самоуверен, просто он не испытывал сомнений, когда дело казалось защиты его любимой страны. Поскольку его считали человеком, к мнению которого люди прислушиваются, его выступление должно быть глубоко продуманным и убедительным, решил он.

Несколько недель Конрад Хилтон усердно трудился над этой речью, позднее признаваясь, что, возможно, ей все же «не хватало убедительности и профессионального блеска».

Однако опасения Конрада не подтвердились. Его речь «Борьба за свободу» произвела сильное впечатление не только на делегатов конференции, но и на читателей газет и журналов всей страны. К нему стали поступать тысячи писем, «изо всех уголков страны и от самых разных людей», как позднее заметил Конрад и писал далее: «Меня очень вдохновляли эти письма, я был поражен глубиной выражаемых в них чувств».

Одно из этих писем Конрад назвал «самым важным за всю мою жизнь». Это было письмо от юноши по имени Дэниэл Паолуччи, который писал: «Я прочитал вашу речь в «Геральд трибюн» и нахожу ее превосходной. Особенно когда вы говорите, что наша единственная надежда – это наша вера в Бога. Вы правы, и я думаю, что, если бы каждый встал на колени и обратился к Богу с молитвой, у нас действительно настал бы мир». Это письмо вдохновило Хилтона написать еще одну речь, которая стала известна сначала под заголовком «Молитва о мире дяди Сэма», а затем «Америка молится».

Хилтон, со своей убежденной преданностью американским идеалам и глубокой верой в Бога, считал, что молитва не только поможет установить мир, но и сокрушит подстрекательскую программу действий сенатора Джозефа Маккарти из Висконсина. Предлагая начать кампанию против предполагаемых коммунистов, Маккарти создал нечто вроде демагогического терроризма, который сотрясал основополагающие принципы страны. (Безответственную деятельность сенатора, который продолжал выдвигать обвинения в нелояльности граждан без каких-либо серьезных доказательств, а лишь на основе подозрений, впоследствии назовут маккартизмом.) Хилтон надеялся, что его речь «Америка молится» будет способствовать национальному патриотизму и поможет американцам выстоять в атмосфере страха и неуверенности.

В своей речи Конрад говорил: «Мы молим Тебя, чтобы Ты спас нас от нас самих. Мы превратили мир, который Ты создал нам для мирной жизни, в военный лагерь. Мы оставили Твой алтарь, чтобы служить фальшивым идолам денег, наслаждений и силы». Хилтон просил Бога «наполнить нас новой верой, новой силой и новым мужеством, чтобы мы смогли победить в борьбе за мир. Спеши же, Господи, спаси нас, пока мир не объяла тьма».

Его речь «Америка молится» передавалась по национальному радио 7 мая 1947-го, а 4 июля 1952-го была опубликована в газетах. В том же году Хилтон выступил с речью в телевизионной программе Ральфа Эдварда «Это твоя жизнь»; он один стоял на сцене, в полосатом галстуке и черном пиджаке, и выглядел скорее министром, чем бизнесменом.

10 октября 1952-го, выступая на съезде Ассоциации американских отелей в Сент-Луисе, штат Миссури, Конрад сказал: «Через сутки после опубликования речи «Америка молится» меня буквально засыпали письмами с просьбами прислать экземпляр этого яркого призыва. Письма приходили почти изо всех стран мира, из каждого штата нашей страны. Мне писали старики и молодые, богатые и бедные, военные и штатские, циники и простодушные, философы и рекламщики, раввины и священники христианской и католической церкви, ученые и безумцы из всех слоев общества, восьмилетние дети и девяностолетние старики, всего я получил 160 тысяч просьб о получении экземпляра газеты с речью, и порой эти письма вызывали у меня слезы».

Стюарт Армстронг, который позднее работал с Ники Хилтоном в «Инн дивижн» корпорации «Отели Хилтон», вспоминал: «Хотя Конрад Хилтон был очень общительным и дружелюбным, невозможно было не чувствовать его возросшую влиятельность. Ники тоже это понимал. Однажды он сказал мне: «Рядом с ним я стал казаться себе маленьким и ничтожным. А как иначе, если я вижу по телевизору или слышу про радио, как он читает эту молитву миллионам граждан? Это ошеломляет. Так что я стараюсь не думать об этом». И при этом Ники очень гордился своим отцом. Не один раз в моем присутствии его сыновья, Ники, Баррон или Эрик, говорили друг другу: «Ты можешь в это поверить?» – имея в виду огромное влияние Конрада на всю страну. Эрик говорил: «Это просто невероятно. Он же просто мой папа». Да, дома он был их папой, но в национальном масштабе он внезапно приобрел такой авторитет и влияние, что его можно было назвать «отцом всей Америки».

Глава 2

Каза Энкантадо

В декабре 1950-го – когда приближалось Рождество и очередной день рождения Конрада Хилтона – он приобрел великолепное поместье, которое три последующих десятилетия будут называть Каза Энкантадо, или Волшебный Замок. Это был роскошный двухэтажный особняк в 35 тысяч квадратных футов, построенный в современном георгианском стиле и расположенный на площади в восемь с половиной акров недалеко от Белладжио-Роуд в Бель-Эйр.