Мойзес Наим - Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе Страница 5

Отдельные аспекты этих трех трансформаций наверняка знакомы читателям, однако вопрос о том, как в результате каждой из них власть становится проще обрести и труднее использовать или удержать, ранее в таком объеме не исследовался. В четвертой главе рассматривается, как именно эти серьезные перемены сдвигают барьеры власти и усложняют ее эффективное использование. Результат этих перемен существенно затруднил деятельность крупных централизованных организаций, чьи солидные активы уже не гарантируют лидерства, а в некоторых случаях и вовсе являются недостатком. Обстоятельства, при которых применяются различные виды власти, в том числе подавление, принуждение, убеждение и побуждение, изменились таким образом, который до определенной степени ограничивает, а то и вовсе нивелирует преимущества масштаба.

Упадок власти – новое явление? Он есть? Что делать?

Перемены, которые мы рассмотрим подробно, оказались на руку многим новаторам и новичкам в разных сферах, в том числе, увы, пиратам, террористам, мятежникам, хакерам, торговцам людьми, фальшивомонетчикам и киберпреступникам{15}. Однако эти перемены также открыли новые возможности для продемократических активистов (равно как и для мелких политических партий узкой и экстремистской направленности) и альтернативные пути к политическому влиянию, которые позволяют обойти или вовсе сломать формальную и жесткую внутреннюю структуру политической номенклатуры, причем как в демократических странах, так и в странах с репрессивным режимом. Когда горстка малайзийских активистов летом 2011 года решила “оккупировать” площадь Независимости в Куала-Лумпуре, подвигнув тем самым “индигнадос” (от испанского in-dignados – “возмущенные”) разбить палатки на площади Пуэрта-дель-Соль в Мадриде, мало кто мог предвидеть, что это выльется в “Захвати Уолл-стрит” и акции протеста в 2600 городах по всему миру.

И хотя эти и подобные им протестные движения так и не привели к существенным политическим переменам, их влияние достойно внимания. Известный историк 1960-х годов Тодд Гитлин заметил: “Кардинальные перемены в общественных дискуссиях, на которые в давно минувшие шестидесятые ушло немало времени – потребовалось три года, чтобы люди заговорили о кровопролитной войне, недостаточном благополучии, ущербной политике и невыполнении демократических обещаний, – в 2011-м совершились за три недели”{16}. С точки зрения скорости, степени воздействия и новых форм горизонтальной организации движения “Оккупай” обнажили ослабление некогда принадлежавшей традиционным политическим партиям монополии на средства, с помощью которых члены общества выражают свои надежды, претензии и требования. “Арабская весна”, начавшаяся в 2010 году на Ближнем Востоке, и не думает заканчиваться: более того, она продолжает распространяться на новые страны, причем отголоски этих волнений ощущают авторитарные режимы по всему миру.

Как было сказано выше, практически то же самое происходит и в мире бизнеса. Мелкие, никому не известные компании из стран, рынки которых только-только стали свободными, умудряются обскакать, а то и вовсе перекупить крупные мировые корпорации и престижные бренды, которые лидеры отрасли создавали десятилетиями.

В геополитике мелкие игроки – будь то “маленькие” государства или негосударственные образования – получили новые возможности: налагать вето, вмешиваться, менять направление и препятствовать объединенным усилиям крупных держав и многосторонних организаций, таких как, например, Международный валютный фонд. Вот лишь несколько примеров: Польша наложила вето на планы государств-участников ЕС по сокращению выбросов парниковых газов, Турция и Бразилия пытались сорвать переговоры крупных держав с Ираном о ядерной программе, дипломатические секреты США были опубликованы на сайте WikiLeaks, фонд Билла Гейтса перехватил у Всемирной организации здравоохранения лидерство в борьбе с малярией, а содержание переговоров по вопросам торговли, климатических изменений и многим другим быстро становится достоянием общественности.

Эти новые и обретающие все большее влияние “мелкие игроки” существенно отличаются друг от друга – как и сферы, в которых они соперничают. Общее у них одно: чтобы добиться известности, уже не важен размер, масштаб деятельности, история и сложившаяся традиция. Они знаменуют собой появление нового типа власти (назовем ее “микровластью”), у которого прежде было мало шансов на успех. В наши дни, как будет показано далее, факторы, влияющие на перемены в мире, в гораздо меньшей степени связаны с соперничеством между суперигроками: скорее, эти факторы зависят от возвышения тех, кто обладает микровластью, и от их способности бросить вызов суперигрокам.

Упадок власти не свидетельствует о том, что суперигроки вымирают. Влиятельные правительства, крупные армии, большой бизнес и престижные университеты столкнутся с небывалыми ограничениями, но своего значения не утратят, и их действия и решения по-прежнему будут иметь вес. Но не тот, что раньше. И не в той степени, в какой им хотелось бы. И уж точно не так, как они ожидают. Может показаться, что утрата сильными прежней власти – сплошное благо (ведь власть развращает, не так ли, однако их ослабление может спровоцировать нестабильность, беспорядки и неспособность решать сложные задачи.

В следующих главах мы рассмотрим, как усиливается упадок власти, несмотря на тенденции, которые, на первый взгляд, свидетельствуют об обратном: “возвращение гигантов” и спасение “стратегически важных компаний” в конце прошлого десятилетия, постоянное увеличение военного бюджета Соединенных Штатов и Китая, а также все увеличивающееся различие в доходах и материальное неравенство. Упадок власти – куда более важное и масштабное явление, нежели поверхностные тенденции и изменения, о которых в настоящее время спорят аналитики и высокопоставленные чиновники, определяющие государственную политику.

Цель этой книги в том числе и в том, чтобы развенчать два главных стереотипа относительно власти. Сторонники первого объясняют перемены во власти, в особенности в политике и бизнесе, воздействием интернета. Приверженцы второго одержимы сменой авторитетов в геополитике, вследствие которой влияние одних государств (в особенности США) уменьшается, а других (в частности, Китая) растет, и это считается главной тенденцией, меняющей мир.

Власть приходит в упадок не под воздействием информационных технологий в целом и интернета в частности. Интернет и прочие средства коммуникации, безусловно, меняют политику, массовую политическую активность, бизнес и, разумеется, власть. Но их роль зачастую преувеличивают и недопонимают. Новые информационные технологии лишь инструменты: чтобы они оказали воздействие, необходимы пользователи, которым, в свою очередь, нужны цели, направленность и мотивация. Фейсбук, Твиттер, смс очень помогли участникам акций протеста во время “арабской весны”. Но обстоятельства, побудившие людей выйти на улицы, обусловлены ситуацией в стране и за рубежом, которая не имеет никакого отношения к новым средствам информации, оказавшимся в распоряжении у протестующих. В египетских демонстрациях, в результате которых Хосни Мубарак ушел в отставку, принимали участие миллионы человек – но в самый разгар событий у страницы на Фейсбуке, которая, как утверждают, и побуждала к протестным действиям, было всего 350 тысяч подписчиков. Более того, недавнее исследование трафика в Твиттере во время волнений в Египте и Ливии показало, что 75 % пользователей, переходивших по ссылкам, связанным с протестным движением, жили за пределами арабского мира{17}. Другое исследование, которое проводил американский Институт мира, тоже посвященное роли Твиттера в событиях “арабской весны”, показало, что новые средства информации “не сыграли существенной роли в организации коллективных действий внутри страны или в распространении протеста на другие государства региона”{18}.

Первым и основным побудительным мотивом протеста оказалась демографическая ситуация в таких странах, как Тунис, Египет и Сирия: в наши дни молодежь там здоровее и образованнее, чем когда бы то ни было, но при этом не имеет работы и вследствие этого испытывает фрустрацию. Кстати, те же самые информационные технологии, которые увеличили возможности обычных граждан, породили и новые способы слежки, подавления и корпоративного контроля: например, так в Иране вычислили и посадили в тюрьму участников несостоявшейся “зеленой революции”. Было бы неверно отрицать важную роль информационных технологий, в особенности социальных сетей, в переменах, свидетелями которых мы являемся, равно как и объяснять эти перемены исключительно следствием широкого распространения технологий.