Мойзес Наим - Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе Страница 7

Эти новые игроки и есть микровласть, о которой мы упоминали ранее. Это власть нового типа: не та масштабная, сокрушительная, зачастую подавляющая власть крупных экспертных организаций, но сила противодействия, проистекающая из способности противостоять большим игрокам и ограничивать их возможности.

Власть эта обусловлена не только нововведениями и инициативностью, но и расширенным спектром таких методов воздействия, как вето, проволочки, диверсии и помехи. Классические тактики повстанцев в условиях военного времени теперь с успехом применяются во многих сферах деятельности. А это значит, что они открывают новые перспективы не только прогрессивным новаторам, но и экстремистам, сепаратистам и прочим людям, чьи намерения сложно назвать благими. Этих игроков, как уже ясно, с каждым днем становится все больше, что вызывает серьезные опасения по поводу того, что произойдет, если упадок власти будут по-прежнему игнорировать, не принимая никаких мер.

Мы все знаем, что чрезмерная концентрация власти наносит вред обществу, в том числе и в тех сферах, которые изначально ориентированы на то, чтобы делать добро: вспомните хотя бы скандалы, сотрясавшие католическую церковь. А что происходит, если власть полностью рассредоточивается или находится в упадке? Философы знают ответ: воцаряется хаос и анархия. Война всех против всех, о которой писал Гоббс, это антитеза социального благополучия. Если власть приходит в упадок, возникает риск именно такого развития событий. В мире, где игроки обладают достаточной властью, чтобы блокировать начинания других, и при этом ни у кого нет возможности осуществить собственный план действий, решения либо не принимаются вовсе, либо принимаются слишком поздно или в таком ограниченном виде, что оказываются неэффективными. Без предсказуемости и стабильности, обусловленных общепризнанными правилами и авторитетами, даже самым беззаботным художникам, композиторам, писателям и поэтам не удастся жить полной жизнью: так, без защиты интеллектуальной собственности они не смогут существовать исключительно за счет творчества. Знания и опыт, которые политические партии, корпорации, церкви, вооруженные силы и культурные организации накапливали десятилетиями, окажутся под угрозой исчезновения. И чем менее надежной будет власть, тем больше наша жизнь будет подчинена краткосрочным стремлениям и опасениям, тем меньше мы сможем планировать будущее.

Совокупность подобных рисков может привести к отчуждению. Влиятельные общественные институты так прочно вошли в нашу жизнь, а барьеры, окружавшие власть, традиционно были так высоки, что мы привыкли строить свою жизнь (решать, что делать, с чем мириться, а с чем нет), руководствуясь параметрами, заданными этими институтами. И в случае отхода от прежних норм упадок власти окажется разрушительным.

Нам жизненно необходимо понять природу и последствия упадка власти, равно как и принять необходимые меры. И хоть вышеупомянутых рисков для воцарения полной анархии недостаточно, они уже влияют на нашу способность справляться со многими серьезными задачами, которые ставит перед нами современность: от изменения климата до распространения ядерного оружия, экономических кризисов, истощения природных ресурсов, пандемий, неискоренимой нищеты “беднейшего миллиарда”, терроризма, торговли людьми, киберпреступности и прочего. Мир сталкивается с целым рядом сложных проблем, для решения которых требуется участие самых разных сторон и игроков. Однако упадок власти также стимулирует развитие: он открыл путь новым предприятиям и компаниям по всему миру, дал слово новым лидерам, создал новые возможности. Но с точки зрения стабильности его последствия чреваты опасностью. Можно ли приветствовать новые мнения, инновации и инициативы, не переживая при этом разрушительный кризис, который стремительно сводит на нет результаты этого прогресса? Понять сущность упадка власти – значит сделать первый шаг к тому, чтобы найти свой путь в новом мире.

Глава 2

Что такое власть

Как она функционирует и как ее сохранить

Будильник звенит без пятнадцати семь, на полчаса раньше обычного: начальник настоял, чтобы вы непременно были на совещании, хотя вы уверены, что оно совершенно бессмысленно. Вы бы, конечно, поспорили, но на следующей неделе состоится ежегодная оценка результатов вашей работы, а рисковать повышением не хочется. По радио рекламируют новый Toyota Prius: “Самый экономичный расход бензина среди всех автомобилей в Америке”. Вам до смерти надоело каждую неделю тратить кучу денег на бензин. У ваших соседей Джонсов Prius, почему бы и вам не купить такой же? Но не хватает на первый взнос. За завтраком вы замечаете, что дочка несмотря на то, что на прошлой неделе вы разрешили ей слушать музыку в наушниках при единственном условии: если она вместо шоколадных шариков будет есть мюсли, сидит за столом в наушниках и ест… шоколадные шарики. Вы спорите с женой, чья очередь отпрашиваться пораньше с работы и забирать дочь из школы. Победа остается за вами. Но вас мучит совесть, и чтобы как-то сгладить неловкость, вы соглашаетесь выгулять собаку. Выходите на улицу. Льет дождь. А собака уперлась, и сдвинуть ее с места совершенно невозможно.

Каждый день мы принимаем множество решений, как важных, так и незначительных, выступая в роли граждан, сотрудников, потребителей, инвесторов, членов семьи. При этом нам приходится постоянно помнить о масштабах и пределах собственной власти. Какие бы задачи перед нами ни стояли: получить повышение или прибавку к зарплате, заставить избранного чиновника проголосовать за законопроект, который мы поддерживаем, сделать свою работу так, а не иначе, распланировать отпуск с супругом или уговорить ребенка питаться правильно, – мы каждый раз, сознательно или нет, проверяем пределы собственной власти, то есть способности заставить других поступать так, как нужно нам. Нас раздражает, когда кто-то другой, будь то начальство, правительство, полиция, банк или поставщик телефонных услуг, пытается диктовать нам условия, вынуждает поступать определенным образом или чего-либо не делать. И все-таки мы часто ищем власти, хотя порой и смущаемся этого.

Иногда власть применяют настолько сурово и бесцеремонно, что это запоминается надолго. Несмотря на то, что Саддама Хусейна и Муаммара Каддафи уже нет в живых, их жертвы наверняка до сих пор вздрагивают при упоминании их имен – впрочем, те же чувства испытывают все жертвы жестоких преступлений, даже если виновных давным-давно поймали. Мы ощущаем власть, и неважно, прошлую или нынешнюю, даже если ею пользовались умело или просто продемонстрировали силу.

Однако степень, в которой власть влияет на нашу повседневную жизнь и образ мыслей, определить трудно. За исключением случаев применения грубой силы, когда нас принуждают к чему-либо с помощью наручников, штрафов, понижения в должности, унижения, побоев и любых других наказаний, власть для нас – скорее эмоциональное давление, нежели физическое насилие. И поскольку с проявлениями власти мы сталкиваемся всю жизнь, мы, как правило, не задумываемся о ней, не анализируем, где она сосредоточивается, как функционирует, как далеко простираются ее пределы и как ее можно ограничить.

Впрочем, это вполне объяснимо: власть трудно измерить. Строго говоря, вообще невозможно. Власть нельзя подсчитать или выстроить по ранжиру. Оценить можно лишь ее субъекты, факторы, средства и проявления. У кого больше денег в банке? Какая из компаний может купить другую или у какой из них самые крупные активы? В какой армии больше солдат, танков или истребителей? Какая политическая партия набрала наибольшее число голосов на прошлых выборах или получила больше мест в парламенте? Все это можно измерить и зафиксировать. Но это еще не власть. Это лишь ее показатели. И, как всякие средства измерения, они ненадежны: подсчеты не дают исчерпывающего представления о том, каким влиянием обладает тот или иной человек или явление.

Власть охватывает все сферы жизни, от государственной системы до рынков сбыта и политики: словом, она присутствует в любой ситуации, когда люди или организации соревнуются или взаимодействуют друг с другом. Соперничество тесно связано с распределением власти, и это неотъемлемая часть человеческого опыта. Борьба за власть – не единственная движущая сила в данном случае, но все же одна из самых важных.

Так как же продуктивно говорить о власти? Чтобы понять, как обрести, применить или утратить власть, необходимо найти доступный, простой и недвусмысленный способ обсуждения. К сожалению, большинство разговоров о власти натыкаются на эти подводные камни и так никуда и не приводят.