Арташес Газарян - Менеджер и организация Страница 20

Барьеры собственно коммуникации могут преодолеваться разными способами. Это, например, введение информационной избыточности (дублированием части или всего сообщения, запрещением определенных символов и тому подобное), использование защитных кодов, помогающих обнаружить, а иногда и исправить ошибку, использование обратной связи, состоящей в возвращении сообщения отправителю для сравнения с исходным текстом и получения подтверждения или корректировок. Предельной формой обратной связи является верификация сообщения по смыслу – если оно понято правильно, то, предположительно, передано достаточно достоверно, если не понято – то, возможно, произошли искажения в канале связи. Эффективность и ограниченность этого способа связана с неизбежными барьерами понимания.

Первый барьер понимания находится внутри каждого из нас – это барьер между правым и левым полушариями головного мозга, между эмоциональной идеей и рациональной мыслью. Термин «эмоциональная идея» первым применил, кажется, джазовый критик Ефим Брабан. Нам всем знакомо ощущение, когда нечто вроде бы достаточно определенное эмоционально хочется передать словами, а слов пока не находится… Человек общается с другими и сам с собой (рефлексия) на том или ином своем языке. Превращение исходной эмоциональной идеи в мысль – это сложный ментальный процесс. Никакой язык не является достаточно мощным и универсальным, чтобы позволить преодолеть этот барьер без потерь. Разные языки имеют разные возможности. В литовском языке уменьшительно-ласкательных вариантов слова иногда насчитывается более двадцати, и все они имеют свои специфические эмоциональные оттенки. В русском можно сказать «мальчик», а можно «мальчуган» или «мальчишка». В английском – boy он и есть boy, да что там boy – иное существо по роду не различишь – то ли оно мужское, то ли женское… Условия передачи смысла совсем разные («ведешь себя как мальчишка» – понятно, а «ведешь себя как мальчик» – это о чем?).

Второй барьер понимания – это несовпадение языков, используемых для рефлексии. Сообщение может быть воспринято максимально точно, если оно строится на языке (семантике и логике) слушающего. Иначе неизбежны «трудности перевода»… Ведь даже фраза, сказанная на том же самом русском языке, приобретает разный смысл в разных устах. Помню свой разговор с пожилым железнодорожником в поезде из Минска в Витебск в середине 90-х. Он похвалился зарплатой в семнадцать долларов, а на вопрос: «Как же вы живете на такие деньги?» спокойно ответил: «Хорошо! У нас вообще все хорошо живут. Войны-то нет, и с голоду никто не помирает. Я вот три дня провел в Минске, ходил вечерами по улицам – ни одного не видел, чтобы упал и умер с голода… Никак не пойму, чем вы, иностранцы, недовольны?». «Хорошо работать» – у одного означает безупречный продукт, у другого – отсутствие рекламаций (что далеко не то же самое), а у третьего – способность развести клиента на деньги…

Многие слова обретают различное значение в зависимости от контекста. Зачастую предполагается, что контекст будет угадан слушателем, поскольку ситуация достаточно типична. Контекст обычно культурно обусловлен той социальной средой, в которой формировалось сознание собеседника. Именно эту среду и эту взаимосвязь слов-понятий (тезаурус) должен иметь в виду говорящий, если хочет, чтобы его поняли так, как ему надо. Третий барьер понимания – несовпадение тезаурусов. Та же самая фраза, составленная из слов одного и того же словаря, может восприниматься совершенно различно. «А на дворе белым-бело» – это зима в России. А ведь теоретически это может быть раскаленное добела небо и белый песок в Африке…

Что бы человеку ни говорили, это обычно не ложится на «чистую доску», а так или иначе соотносится с тем, что ему уже известно, подтверждая или отрицая это. Говорящий должен ясно представлять, что собеседник уже знает по поводу обсуждаемого вопроса (этого ни в коем случае не надо объяснять и на это можно опираться) и чего он не знает (это как раз надо объяснять и обстоятельно обосновывать). Сами собой разумеющиеся вещи – это четвертый барьер понимания, ибо они далеко не всегда одни и те же для всех участников процесса. В Италии не поймут, если вы на чистом итальянском вечером попросите в ресторане капучино (итальянцы пьют его только с утра)… В Китае вам все равно принесут сначала чай, а потом уже заказанное пиво… Есть и фантомы само собой разумеющихся вещей типа «никто бесплатно работать не будет», «все равно каждому не угодишь», обозначающие некоторые специфические понятийные платформы или системы ценностей, с которыми предлагается согласиться по умолчанию и в дальнейшем общаться уже «на понятном обоим языке».

Знание о каких-либо вещах, явлениях, отношениях, вынесенное из первого опыта, формирует так называемую установку (по Узнадзе) – склонность интерпретировать нечто именно так и не иначе. В зависимости от своих установок человек выбирает модель поведения. Тот, кто хочет, чтобы его слушали и понимали, а не отбивались от него, должен кроме всего прочего учитывать установки собеседника и стремиться на них опереться или уж во всяком случае им не противоречить, чтобы не усиливать пятого барьера понимания. У нас в офисе около года работал один американец, который не мог начать с утра никакого дела, пока не выпивал подряд две бутылки кока-колы, но предложение выпить чашку чая часов около четырех пополудни воспринимал как провокацию: как можно пить чай так поздно, в нем же кофеин?! Он нас не понимал… Если покупатель уверен, что, скажем, акустические колонки за четыре тысячи долларов – это очень дорого, нет смысла убеждать его в обратном. Лучше попытаться объяснить, за что стоит действительно так дорого платить – это ему может быть гораздо понятнее. Мы все по уши полны установок, и эти установки разные, поскольку формируются у каждого его собственной жизненной историей, что нередко создает пятый барьер понимания.

На этом сложности не кончаются. В устном общении сформулированную про себя фразу необходимо еще озвучить, то есть превратить символы внутренней речи в звуковые сигналы – это шестой барьер. Произнесенная фраза может прозвучать совсем не так, как предполагалось говорящим, – фальшиво, или излишне сухо, или эмоционально, или агрессивно, или заискивающе, что совсем не входило в его намерения. Если он, по идее, знает, как она должна была прозвучать (как-то себе это представлял), то собеседник этого, к сожалению, не знает, поэтому будет интерпретировать сообщение исходя из того, что он слышит. Одна из моих знакомых вообще никогда и никак не воспринимала логику сообщения – только эмоциональный фон, и этого ей вполне хватало, чтобы делать свои выводы об отношении говорящего к ней и к предмету разговора. На восклицание: «Откуда ты это взяла, я же такого не говорил?!» обычно следовал ответ: «А мне вообще все равно, что ты говоришь, я же слышу, как ты это говоришь!». Иногда лучше писать письма…