Алан Фокс - Инструменты развития. Правила счастливой жизни, успеха и крепких отношений Страница 25

Для моей жены важно заранее знать, что к нам приедут гости. Мне все равно, кто появится и в какой момент, но я не люблю, когда меня оставляют, так что мне нужно знать время отъезда гостей. В этом нет ничего правильного или неправильного; это всего лишь разница между нами.

Для меня слова «пожалуйста» и «спасибо» гораздо важнее, чем для Давин. И это еще одно различие в наших взглядах.

В фильме «Энни Холл» есть грустная, но забавная сцена. Экран разделен пополам, и в каждой части показывают персонажей Вуди Аллена и Дайан Китон на сеансах психотерапии. Психотерапевты спрашивают их, как часто они занимаются любовью.

– Очень редко, – отвечает герой Вуди Аллена. – Может, раза три в неделю.

– Постоянно, – заявляет героиня Дайан Китон. – Скажем, три раза в неделю.

В этом тоже нет ничего правильного или неправильного. Это лишь аспект жизни, на который люди смотрят по-разному.

Я предпочитаю общение в письменном виде, поэтому в обычный рабочий день получаю более двухсот электронных писем и отвечаю на них. А моя жена любит поговорить, и обычно ей приходится заряжать мобильный телефон уже днем.

Моя племянница Сюзи в старших классах занималась гимнастикой, хотя ее отец хотел, чтобы она выбрала командный вид спорта, например бейсбол. Но ей не нравились командные виды спорта, а гимнастика была по душе, и она смогла достичь в ней прекрасных результатов.

Мой друг Хьюго женился, и более двадцати лет назад молодожены переехали в новый дом. Его жена Лорен разложила все свои вещи по местам за три дня. А у Хьюго до сих пор остались в гараже нераспакованные коробки.

И наконец, у всех нас есть страхи. Меня приводит в ужас высота, например скалы, но я никогда не боялся денег. Когда-то мне подумалось, что многие люди взбираются на горы и не страшатся высоты, а другие испытывают такой ужас перед деньгами, что даже отказываются о них говорить. Я мгновенно понял, что мои страхи – это моя особенность, а ваши – ваша. Наши дороги могут быть похожими, но не одинаковыми. Мы идем параллельными путями.

Каждый из нас поистине уникален. И хотя мы с вами можем говорить на одном языке, у нас точно будет разный словарный запас. Вам известны слова, о которых я слыхом не слыхивал, а я читал книги, которых вы, возможно, и в глаза не видели. У всех нас разный жизненный опыт, и, если перефразировать слова Фицджеральда, мы все цепляемся за свою сущность.

Если вы бывали за границей, то слышали, как турист очень громко говорит по-английски. Или вы сами бывали на его месте. Вам кажется, что если говорить по-английски достаточно громко, итальянец поймет. Но нет. У него другой жизненный опыт, и английский для него – абракадабра. Разница в нашей жизни может объясняться и тем, что мы принадлежим к другой культуре или другому полу.

Все это означает, что при общении с любым человеком нельзя исходить из предпосылки, что он такой же, как вы. Мы все должны научиться признавать отличия между нами, уважать их и, хотелось бы надеяться, получать от них удовольствие. Когда нам это удается, то отношения с партнерами, детьми и друзьями приносят больше удовлетворения и успеха. Хотя мы все живем на одной планете, мы не можем ходить по ней совершенно одинаково.

Мы идем параллельными путями.

Инструмент № 30

Ловите людей на хорошем поведении

Надо отделять, устранять себя от всего, что делало бы это Нет все вновь и вновь необходимым[48].

Ловите их на хорошем поведении.

Однажды, много лет назад, я сидел на занятии по психологии в университете Южной Калифорнии.

– Самое сильное подкрепление поведения, – вещал профессор, – это положительное подкрепление. Если вы хотите, чтобы человек повторил какое-то действие, похвалите его. Отрицательное подкрепление, то есть критика ошибок, не так эффективно. Если вы хотите, чтобы человек прекратил что-то делать, лучше всего просто игнорировать этот поступок.

Я не поверил своим ушам: как опытный преподаватель крупного университета мог допустить такую элементарную ошибку?

– По-моему, вы кое-что перепутали, сэр! – выпалил я.

Все взгляды обратились на меня.

– Вы о чем? – осведомился лектор.

– Это ведь просто. Все знают: чтобы люди, особенно дети, изменили свое поведение, лучше всего исправлять их ошибки и при необходимости наказывать их.

Несколько студентов закивали в знак согласия. Приободрившись, я стал развивать мысль:

– А если человека хвалить, то он будет доволен и перестанет делать то, за что его похвалили.

Преподаватель улыбнулся:

– Вы в этом совершенно уверены, мистер Фокс?

– Да, уверен. Так делал мой отец. Когда я был неправ, он всегда говорил мне об этом. И я тоже всегда так делаю.

– А вы не желали ли бы провести эксперимент, чтобы проверить вашу, так сказать, гипотезу?

– Конечно!

– Хорошо, – сказал он, – очень хорошо. Я восхищаюсь вашим стремлением к правде.

– Спасибо! – я уже чувствовал, что моя правота доказана.

– На следующей неделе ловите людей на хорошем поведении.

– И?

Он только улыбнулся.

– А что еще?

– Это все. Когда вы поймете, что кто-то (или даже вы сами) совершает действие, повторение которого вы бы одобрили, просто скажите: «Прекрасно! Мне очень нравится».

– «Прекрасно! Мне очень нравится»?

– Да. Очень хорошо.

– А что дальше, сэр?

Он как будто удивился:

– Дальше? Записывайте, что будет с действием, за которое вы хвалите. И посмотрите, сколько раз оно повторится.

– Оно не повторится.

– А разве не это вы собираетесь узнать? – сказал профессор

– Да, сэр.

Мне не терпелось доказать, что он ошибается.

Дома в тот вечер жена приготовила мой любимый ужин – фрикадельки в кисло-сладком соусе. Она делала их где-то раз в полгода. Обычно я бы сострил, например: «Ну, наконец! Я уже их заждался», – но сегодня во мне проснулся ученый.

– Ух ты! Дорогая, это мой самый любимый ужин! Спасибо! Я так рад, что ты для меня постаралась.

Жена явно удивилась, ведь такой энтузиазм был для меня совсем не типичен, но улыбнулась, поблагодарила и поцеловала меня.

– И это мне нравится. – Иногда в поиске научной правды приходится идти на жертвы.

Когда она опять меня поцеловала, мне было слишком приятно, чтобы понять: возможно, ее второй поцелуй указывает на недостаток в моей теории.

Потом я услышал, что мой сын Стив упражняется в игре на аккордеоне. Мой отец был профессиональным музыкантом и сделал меня разборчивым слушателем, даже придирчивым. Однажды я сходил на концерт знаменитого пианиста Владимира Горовица и решил, что его выступление совсем немного превышает мои минимальные стандарты. А музицирование шестилетнего Стива оставляло желать лучшего.