Дэвид Борнштейн - Как изменить мир. Социальное предпринимательство и сила новых идей Страница 42

Для всех, кто работает с инвалидами, эти качества очень важны. В государственных учреждениях этому не уделяли внимания. В «Промышленном союзе», когда Секереш наняла помощников (так их назвали сами обитатели учреждения Эржебет), сотрудников, которые руководят работой групп и помогают обитателям, этим факторам уделялось первостепенное внимание, значительно большее, чем профессиональной квалификации или опыту работы. Секереш избегала принимать на работу людей с опытом работы в государственных учреждениях, потому что считала, что им будет трудно изменить свое отношение к инвалидам. Она также обнаружила, что специальные педагоги, социальные работники и медики необходимы для решения конкретных локальных проблем, но отнюдь не для ежедневной помощи.

«Инвалиды нуждаются в профессиональном уходе далеко не каждый день. Им больше нужна любовь, нежность, материнская забота, кто-нибудь, кто поиграет с ними в футбол или поможет что-либо сделать».

«Почти любой навык, включая знание языка жестов, можно приобрести в процессе работы, но не “сильный внутренний стержень”», – говорит Эржебет.

Нужно было только понаблюдать несколько дней за сотрудником, чтобы понять, подходит ли он для этой работы. Секереш разработала стандартную трехнедельную программу обучения в процессе работы. После этого следовал трехмесячный испытательный срок, во время которого новые сотрудники работали вместе с опытными коллегами. Каждый день «помощники» должны были писать отчеты в свободной форме о том, что они сделали за день. Секереш внимательно следила за малейшими недочетами.

Однажды, например, ее помощник записал: «Золи потратил три дня на этой неделе на просмотр телевизора, хотя не должен был так много смотреть его». Замечание было сделано по ходу дела, но оно встретило резкую критику со стороны Эржебет.

«Подумай, – сказала она помощнику, – если тебе никто не указывает, как надо проводить свободное время, почему ты считаешь себя вправе указывать инвалиду, как ему проводить его досуг? Попытались ли вы предложить ему развлечение получше, чем телевидение?»

Одним из тестовых испытаний было наблюдение за тем, как помощники исправляют свои ошибки. «Если помощник совершает ошибку и это сказывается на инвалиде, он должен извиниться перед ним, – говорит Секереш. – Некоторым людям очень трудно это сделать. Но если они не могут извиниться, им здесь не место».

По прошествии трехмесячного испытательного срока помощники решали, оставаться ли им в сообществе, а само сообщество – хочет ли оно оставить его. «Сообщество очень хорошо определяет тех, кто может управлять им», – говорит Секереш.

В католическом приюте Тибор сначала жил в одной комнате с тремя другими мальчиками. Но со временем в комнату подселяли все больше и больше людей, и вскоре там было уже 9 мальчиков. Ребятам уделялось мало индивидуального внимания. Хотя на 200 обитателей приюта приходилось 200 сотрудников, большинство из них занималось административной работой, техническим и медицинским обслуживанием. Соотношение обслуживающего персонала и обитателей составляло 1 к 14 днем и 1 к 70 ночью. Моральный уровень персонала был весьма низким. Иногда вечерами весь персонал одновременно уходил на ужин. Один из сотрудников часто дразнил Тибора, говоря, что его мать не придет в тот день, когда он ждал ее. Однажды Секереш даже застала Тибора плачущим в своей комнате.

Когда Тибору было 13 лет, он упал и порезал себе голову. Рану, на которую наложили 32 шва, толком не промыли, последовавший абсцесс чуть не убил его. В другой раз мальчик упал и сломал бедро. В течение двух дней его никто даже не удосужился должным образом осмотреть.

Несчастные случаи, как утверждает Секереш, были следствием жизни Тибора в переполненной комнате, в обстановке, провоцировавшей хроническую фрустрацию и постоянные вспышки насилия.

«Я никогда не прощу себе того, что отдала Тибора в это учреждение, – сказала мне Секереш. – Хотя, по сравнению со многими другими, ему еще повезло. Он получал лучший уход, который только был возможен в то время в подобных учреждениях, но все равно это было ужасно».

В 1994 г. венгерское правительство приняло закон, разрешающий частным фондам финансировать интернаты. Секереш еще до этого, с 1990 г. обеспечивала инвалидам крышу над головой, но делала это с большой осторожностью. Теперь ситуация изменилась, и она выбила государственное финансирование для строительства нескольких квартир и двух небольших домов для инвалидов, в один из которых в 1995 г. переехал и Тибор.

Дом Тибора напоминает коттедж в швейцарском стиле со сводчатым потолком и деревянными балками. Он живет вместе с пятью другими инвалидами и двумя помощниками. На первом этаже – шесть отдельных комнат, гостиная, столовая и кухня. Там есть диваны, шкафы, комнатные растения и телевизор. Позади дома находится открытая веранда с видом на поле.

В приюте, в котором раньше жил Тибор, у него развилось компульсивное поведение: он раскачивался, заламывал пальцы, делал внезапные хаотичные движения. Спустя несколько месяцев, проведенных в новом доме, поведение юноши нормализовалось. «Тибор начал заниматься простыми домашними делами, а затем во время работы в центре избавился от привычки бесцельно бродить туда-сюда, как это делают многие люди в государственных учреждениях для инвалидов», – сказала Секереш.

«У него также развилось чувство личного пространства», – добавила она. Как Эржебет узнала об этом?

«Однажды мать Габи пришла к нам домой, – объясняет Секереш. (Габи – один из соседей Тибора). – Тибор был в своей комнате, стоял у окна и любовался прекрасным летним днем. Мать Габи сказала: “О, бедный! Тебя оставили совсем одного!” Вошла в его комнату и начала с ним говорить. Тибор мягко, но настойчиво выставил ее из комнаты и закрыл за ней дверь».

По мере того как слава о Союзе распространялась по стране, список тех, кто ждал получения места в нем, стал длиннее в несколько сотен раз. «Родители приходили со своими 20–30-летними детьми-инвалидами, – рассказывает она. – Они буквально с замиранием сердца ждали, что мы поможем им, но мы были вынуждены отправлять их назад».

В 1993 г. Секереш решила начать обучать работе с инвалидами других. Она начала с людей из листа ожидания, чтобы посмотреть, есть ли среди них те, кто хочет создавать подобные центры для инвалидов. Она приглашала в «Союз» людей с высокой мотивацией. Вместе с Белой Правдой они начали путешествовать по Венгрии, помогая людям собирать средства и организовывать рабочие группы.

Секереш утвердила четкие принципы взаимодействия новых групп с «Промышленным союзом». Группы, обращающиеся за помощью, могли создавать центры в соответствии со своими возможностями, организовывать на их базе любые производства, какие посчитают нужными. Основной их задачей должна быть помощь инвалидам в организации самостоятельной жизни, но при этом в как можно более тесном взаимодействии с обществом. Внимание центров должно быть сосредоточено на интересах инвалидов, а не на их сотрудниках, что означает, что потребности инвалидов должны всегда брать верх над потребностями сотрудников.