Одержимость справедливостью - Александр Эл Страница 21

явно что-то заподозрив. Но потом всё как-то забылось. У меня в то же время закрались сомнения, какого рожна я отказываю себе в скромном удовольствии, и при этом ничего не происходит. Никто никого не поймал, да и ловить, похоже, не собирался. А что если подсказать? Ну, попадёт Димке, ну и что, не всё же коту масленица. Ему служить-то осталось всего ничего. Однако, инстинкт подсказывал, что и мне может прилететь. Может рассвирепеть начальник политотдела, ведь это его вотчина. Вон, как тогда дежурного капитана отбрил. Почему раньше не сказал? Да и Димка сразу догадается, что это я, раз я фильмы больше не смотрю. А что если стукануть прямо начальнику политотдела. Тогда Димку накажут, а я смогу выкрутится. Подброшу анонимку, а когда накроют, я и признаюсь начальнику политотдела, что это был мой сигнал. Не поверить он не сможет. А почему раньше не доложил? Боялся мести начальника мастерской. Разве не убедительно? Может получиться. Глядишь, и меня заметят. Димку задвинут, а меня начальником мастерской назначат. Разве это не справедливо? Сам же говорил, что мой талант выше его. Ну, что, план есть.

Однако оказалось, что придумать план и осуществить его, это — две большие разницы. Мало того, что письмо должно попасть полковнику лично в руки, но нужно также, чтобы оно попало в правильный момент. Иначе вся затея может сорваться. Можно было бы попробовать позвонить по телефону, но мне показалось это более рискованным. Решение пришло внезапно. При клубе была комната для почты. Солдатик-почтальон, каждый день ходил в городское отделение относил письма, отправляемые как со штаба дивизии, так и из трёх объединённых частей. А обратно приносил всё то, что приходило в часть. Вместе с газетами и журналами, каждый раз почты собиралось почти на целую сумку. Затем солдатик раскладывал почту на кучки и разносил по соответствующим зданиям военного городка. Конверт с запиской, написанной левой рукой, ничем не отличался от остальных. На нём был адрес и получатель, начальник полит отдела дивизии, лично. Подловив момент, я сунул заранее заготовленный конверт в кучу с почтой, адресованной в штаб дивизии. Увидев такой конверт в пачке с остальными, помощник начальника политотдела может и удивится, отсутствию почтовых штемпелей, но не отдать конверт начальнику, не решится. В любом случае меня найти, им будет трудно, конверт в общую кучу мог положить кто угодно, поскольку возле неё, так или иначе, крутились почти все, кто работал в штабе и политотделе.

Текст записки гласил: «сегодня с 18:00 до 20:00 в мастерской художников состоится просмотр антисоветского кинофильма». Я был уверен, что полковник лопнет от любопытства и накроет Димкино левое кино. Какой бы фильм Димка ни принёс, доверие к нему всё равно будет подорвано. Полковник не потерпит никаких делишек у него за спиной. А уж дальше, какой там будет фильм. «Чем хуже, тем лучше», как сказал Димка. Нет, как сказал Мао Цзэдун, я урок усвоил. Единственное, что меня волновало, чтобы Димка случайно не перенёс время просмотра.

Обычно мы смотрели кино в субботу, когда большинство офицеров спешили домой на выходной, и до нас никому не было никакого дела. Это было самым спокойным временем. Мы приносили какой-нибудь жратвы с кухни, приготовленной специально по нашему заказу, типа жареной картошки, а Димка иногда притаскивал растворимый кофе. И мы балдели, глядя на маленьком экране кино, недоступное простому смертному.

Глава-19 Всем оставаться на местах!

Как обычно бывает в таких случаях, что-то пошло не так. Около шести вечера, вместо приготовления к просмотру фильма, Димка почему-то засобирался домой.

— Пойду-ка я в центральную библиотеку, портрет Ленина поищу.

Нам было поручено нарисовать большой портрет вождя мирового пролетариата, Владимира Ильича Ленина. Ещё из училища мы знали, что умничать с портретами Ленина, не нужно. Партийные власти очень придирались к любым изображениям вождя. Чем больше портрет, тем больше придирались. И настаивали, чтобы его рисовали не какие-то мальчишки, а маститые, проверенные и лучше, именитые художники. Не мудрствуя лукаво, мы с Димкой решили подобрать какой-нибудь известный, уже опубликованный портрет и просто увеличить. Если начнут придираться, покажем оригинал и все заткнутся. Уж перерисовать, мы как-нибудь сумеем. Последнюю неделю мы отовсюду, из журналов и газет, тащили вырезки с Лениным. Всё, что находили, кнопками прикалывали на стены, чтобы можно было сравнивать. Но походящий портрет пока не попадался. И вот сейчас, вместо просмотра фильма Димка заявил, что пойдёт в центральную городскую библиотеку, чтобы искать подходящий образ.

— А кино? Разве кино смотреть не будем? — спросил я.

— А компот? — передразнил Димка, — фильма нет, я не брал. Я ведь для тебя их приносил. Мне-то, зачем? Я с Люсечкой могу, комфортненько посмотреть. Как только ты интерес потерял, я решил больше фильмы не брать.

— Как для меня, а как же Особист? Я думал ты для себя, думал тебе негде посмотреть. Не у всех же пока видеомагнитофоны есть.

— У Люсечки есть. И диванчик там кожаный есть, очень удобный. Особист, парень конечно хороший, но я не в силах радовать всех хороших ребят. Другое дело ты, мой лучший друг. Я хотел скрасить твои серые будни. Я тебе сочувствовал, ты поначалу очень мучился. Вообще странно, что ты интерес потерял, очень странно….

— Я не терял, только без перевода смотреть тяжело. Ничего не понятно. Вот сегодня хотел посмотреть.

— Ладно, может в следующий раз принесу.

— Всем оставаться на местах! — незапертую дверь мастерской начальник политотдела открыл ногой, — доложить, чем тут занимаетесь!

Вслед за ним с испуганным вспотевшим лицом, оглядываясь по сторонам, вошёл тот самый капитан из политотдела курировавший мастерскую. Мы вытянулись по стойке смирно.

— Товарищ полковник, — подбираем наилучшее творческое отображение образа вождя. Принято решение обратится к проверенному опыту выдающихся советских художников.

— Кто разрешил? — по инерции продолжал реветь начальник политотдела, выискивая глазами какую-нибудь крамолу, — вы тут сами себе, чёрт знает что решаете!

— Никак нет, выполняем Ваше указание. Вы же сказали: «Смотрите у меня! Чтобы комар носа не подточил!». Вот мы и смотрим — Димка рукой показал на развешанные кругом портреты Ленина.

Разглядывая их, полковник на секунду перестал орать.

— Хорошо живёт на свете Винни Пух! В голове моей опилки…, — с чайником в руках, из кухни, напевая себе поднос в мастерскую вошёл Особист. Увидев полковника и капитана, он окаменел.

— Это что ещё за Винни Пух?! — снова заорал полковник, — кто разрешил? Интриган! Заставил меня по закоулкам бегать. Ну, покажу я тебе, Винни Пух! — полковник выскочил из мастерской, капитан вслед за ним, лишь успев