Эмоциональная зависимость в жизни. Я & Ты - Анна Азарнова Страница 25

Свое «нет» она старается преподнести так, чтобы оно звучало как «да» или «да, но через некоторое время», идет на манипуляции и организует события таким образом, чтобы нежелательный для нее поворот дела стал либо объективно маловероятным, либо невыгодным для ее партнера. Зависимая личность часто повернута к партнеру только одной своей стороной (как Луна видна с земли только одной своей стороной), часто партнер видит только то, что ему позволяют увидеть, то, что ему показывают – но и показываемое ему далеко не всегда отражает истинные чувства зависимого, часто это скорее то, что с точки зрения зависимой личности хочет видеть в ней ее партнер. Поразительно, до каких пределов это может простираться. Давайте обратимся к примеру. Главная героиня истории, которая приведена ниже, случайно узнала о том, что я пишу книгу на тему эмоциональной зависимости, и попросила меня рассказать здесь об одном эпизоде ее жизни.

Илона – назову ее так – переживала тогда не лучшие времена. Ей было тридцать с небольшим, она только-только развелась с мужем и очень тяжело проживала развод. Ее преследовали депрессивные настроения, самоуважение упало, она начала сомневаться в собственной привлекательности, в собственной компетентности, в том, что она может быть достойна хорошего отношения к себе. Мать ее, воцерковленная женщина, познакомила ее с религиозным служителем (по просьбе Илоны я не называю здесь религиозную конфессию, к которой она принадлежит), чтобы тот духовно поддержал ее дочь.

Религиозный деятель, мужчина около пятидесяти лет, сразу понравился Илоне. Чуткий (как ей тогда показалось), неравнодушный, он был готов уделять ей свое время и внимание, что произвело на нее большое впечатление – она переживала кризис, и самоуважение ее было в плачевном состоянии. Встречи следовали за встречей, и вскоре Илоне стали закрадываться крамольные и странные мысли, которые и пугали, и будоражили ее – ей стало казаться, что религиозный служитель по-мужски неравнодушен к ней. Она и получала удовольствие от этих мыслей, и стыдилась их, между тем продолжала ездить на встречи с ним.

Вскоре оказалось, что он пишет книгу духовного содержания и ему очень нужна помощь в редактировании и оформ-лении текста. Поскольку Илона имела филологическое образование, ее услуги могли бы очень пригодиться. Она предложила свое содействие, которое немедленно было принято. Позже Илона удивлялась тому, как быстро она предложила свою помощь – даже не успев подумать о том, располагает ли временем для такой работы, какой объем может реально потянуть и хочет ли она работать за плату или безвозмездно. Уже через несколько дней она сидела за компьютером и правила текст.

Религиозный деятель, чтобы как-то отплатить Илоне за услуги, стал приглашать ее отобедать в ресторан. Поскольку текст оказался очень объемным и потребовал от Илоны несколько месяцев кропотливой работы, то и приглашений последовало пять или шесть. Все они были приняты. Илоне приятно было пообедать в дорогом ресторане вместе с видным мужчиной, даже бывший муж никогда никуда ее не водил, не говоря уже о прочих, а сама она была весьма небогата. Кроме того, ей очень хотелось понять, действительно ли он испытывает к ней интерес. После развода ей начало казаться, что она не может быть привлекательной. Мысль о том, что она может быть соблазнительной для служителя религиозного культа, особенно будоражила ее.

Однако была и не столь приятная сторона происходящего. Илона явно не рассчитала своих усилий. Когда через три месяца оказалось, что необходимо отредактировать еще один значительный объем текста, она часто ловила себя на том, что сильно злится – за работой приходилось сидеть ночами. Ей захотелось отказаться от дальнейшего оказания помощи. Ей перестали нравиться и посиделки в ресторанах – слишком дорогой ценой они давались. Однако как об этом сказать? Ей было неловко отказывать, раз уж она однажды согласилась. Несколько раз она собиралась обозначить свой отказ, однако слова так и застревали в горле.

Наконец она нашла решение. Ей пришло в голову отказаться на том основании, что она якобы испытывает влюбленность в своего «работодателя» и не может справиться со своими чувствами. Поскольку он является служителем религии, никакие связи его с женщинами невозможны, и это – очевидное и твердое основание для того, чтобы прекратить всяческие отношения.

Обратите внимание, читатель, какую непрямую, манипулятивную дорогу выбрала Илона для того, чтобы пресечь дальнейшее использование себя. Ей было трудно прямо сказать о том, что ей нужно. По ее словам, она ликовала, когда придумала столь хитроумную комбинацию – как ей казалось, беспроигрышную.

Однако она ошибалась. Когда она «призналась» религиозному деятелю в своих «чувствах», вопреки ее ожиданиям, он поступил иначе. Он назначил ей встречу в уединенном домике на окраине города. Илону потом долго преследовало мучительное воспоминание о том, что он попросил захватить с собой чистую простынь.

То, что случилось потом, Илона почти не помнит. Остались навязчивые, преследующие во снах воспоминания о пронизывающем до костей холоде, ощущениях телесной замороженности и нереальности происходящего, вызывающем ужас видении нагого мужского тела.

Илона рассказывала мне, что до последнего не могла поверить в реальность происходящего, которое казалось ей ужасающим. Она ощущала себя до странности беспомощной («как тряпичная кукла»), она не могла не прийти в этот домик, поскольку «назвался груздем – полезай в кузов». По ее словам, она напоминала себе овцу, которая своими ногами идет туда, где ждет ее забойщик.

После того дня Илона прекратила всякие контакты не только с религиозным деятелем, но и с религиозными институтами в целом. Случившееся она переживала как изнасилование, однако при этом ее отношение к тому, что произошло, было двойственным. «Я ненавидела его и не могла ненавидеть, ведь он ни разу не только не ударил меня, но даже не принудил ни к чему. Я пошла туда сама, и ненавидеть здесь мне надо саму себя. Я грязная, я испорченная, все правильно сделал муж, что оставил меня, – так я думала долгое время. Я не могла пожаловаться даже психотерапевту, рассказать кому-то обо всем, мне было ужасно стыдно, и я ненавидела себя за то, что своими руками все это создала. И только год назад я вдруг поняла: он изнасиловал и предал маленького ребенка во мне, ребенка, который очень боится и всегда боялся быть брошенным… во мне не нашлось ни единой части, ничего, что встало бы на защиту этого маленького ребенка… не нашлось взрослого. И все потому, что этого маленького ребенка многократно предавали – когда меня бил отец, а мать стояла рядом и не защищала, когда меня обидел и испугал сосед, а мама сказала,