Вера и жизнь. Часть 1 - Анатолий Васильевич Чураков Страница 4

В тысячу раз важнее то, как я отношусь к событиям, чем то, как они относятся ко мне.

Любые события хороши при правильном отношении. Есть даже выражение: «Чем хуже, тем лучше», но говорят: «Сильно хорошо — уже нехорошо», но и это можно сделать хорошим — не расслабиться в везении и не отчаяться в беде.

Даже если духи-помощники — только передатчики воли Высшей, то и тогда они заслуживают уважения или по меньшей мере уважительного отношения и благодарности как сотрудники (соТрудники) в этой великой работе общего блага. Не из песчинок ли кирпичи и не из кирпичей ли дом? Где малое, где большое?

Психическая энергия называется благодать божия. БЛАГО ДАТЬ (получить), т. е. приобретаешь возможность дать, т. е. сделать благо ближнему или дальнему или немного, но для всех сразу, т. е получаешь силу, дающую возможность работать на благо общее.

Сотрудник — соратник по труду — человек, тянущий тот же воз, что и ты. Все мы воплотились и воплощаемся на Земле с общей задачей эволюции и немудро, став в одну упряжку, лягать ближнего, тянуть в сторону или упираться. Нет кнута над возом этим, но тянущий поперек сам окажется под колесами истории.

Не должна карма вершиться сразу, слишком много путей пересечется, но то, что человеку и разум, чтобы понимать и сердце, чтобы почувствовать отдаленные последствия своих непосредственных поступков.

Сознание — со Знание — знание по аналогии — предельно ясно и емко знание поступает в Нирване.

Качественная работа есть работа добросовестная — работа, сделанная с доброй совестью. Следовательно, халтурщик — человек прежде всего бессовестный. Совесть — голос Бога, указующий путь, когда сбиваешься — она укоряет, но когда чувствуешь сердцем путь огненный — этот голос есть интуиция. Вот и получается — качество работы — показатель нравственной силы, которая есть Высшая сила воли. Мысль, направляемая этой волей, — есть Высшая творящая сила Вселенной.

Создатель (Брама) — Хранитель (Вишну) — Разрушитель (Шива)

Создатель, ни в чем не нуждаясь, является самодостаточным, единым без второго. Творить можно всегда и до бесконечности.

Хранитель хранит только созданное уже и есть второй, и все хранимое когда-то попадет во власть разрушителя.

Разрушитель — только созданное можно разрушить, значит, нет у него своей силы, а значит, и жизни; и есть он только тень двух первых, а за тенью опять идет свет созидания. На мертвой траве, ставшей навозом (перегноем), опять цветут цветы.

Разрушитель — не есть уничтожитель, и нужен он на своем месте, но горе многим пособникам его, ибо желая силы пошли за ним, но не своей он силен силой, и, не получив от него, в жадности начали уничтожать живое до срока, чтобы выпить силу, но горе рубящему сук под собой и не то же ли ждет одержателей темных и пособников их по безволию своему. УЖЕ замкнулся круг преступный, и преступники видимые готовят для преступников невидимых тела для одержания из массы сереньких, подленьких и безразличных, и десятками миллионов счет пошел. Да только своя воля, растущая на делах добрых, есть щит прочный, остальные разрушатся — достанет с них радиации озона и химии — сами себе яму выкопали. Те, кому мать Земля, выживут, но кто как грабитель хотел схватить побольше славой или деньгами, властью — все канут, пришли сроки. Нельзя вдруг чтобы Землю не разрушить, но смотрите на себя, на пир свой во время чумы. Нет радости и веселья, беситесь в угаре пьяном, пытаясь вытянуть из тела хоть каплю призрачного удовольствия, стегаете его допингами, а похмелье рядом, и страшно смотреть протрезвевшими глазами, и готовы убить душу и мысли свои, укором встающие, и удается вам это, и остаются тела бездушные — не только бездуховные — бездушные мертвецы живые, разложением своей плоти вы пытаетесь и разложение вокруг сеете, убивая людей и животных. Если руководитель страны любит охоту — это кровь и убийство, и вряд ли убийца (любитель) поведет страну к миру.

Когда человек злится, например, он становится злобным существом, т. е. не просто хорошим человеком, но испытывающим чувство злобы, нет, именно злобным существом, сущностью злобы, и только после того, как эти эмоции подавлены, он становится обычным или, по нашим меркам, даже хорошим человеком со склонностью к озлоблению, и теперь уже не вся, но часть ауры будет омрачена этой склонностью. Мы в гневе считаем себя такими, какими становимся, когда гнев миновал.

Я не буду описывать реальную картину, да это, наверное, и невозможно — перевести язык света и цвета на обычные слова. Это даже не подобие, а просто модель, пригодная для более наглядного усвоения.

Представьте ковер, сотканный из нитей цвета и света — это собственно и есть человек, его ткут Парки и ни единая нить не начинается и кончается в нем, все они приходят из Бесконечности и уходят в нее, и человек есть даже не часть этого ковра, но узор этой части ковра, и каждый порыв злобы или зависти оставляет свои черные точки, страх свой и т. д., и когда их окажется слишком много, они сольются в одно темное поле вместо радужного ковра, и станет человек подобен театру с погашенными огнями, который так же безжизнен.

Радость есть свет, придающий яркость всем цветам этого ковра, и счастлив тот, в ком радость не остается (становится) светлыми точками на ковре, но освещает его весь постоянно. А. Й. «Радость есть особая мудрость». Важны поступки, но стократ важнее наши чувства, их сопровождающие, которые являются всего лишь листвой и плодами того дерева, корнями которого являются наши истинные побуждения.

Каждый стремись сделать прекрасным не только свой ковер, но и соседа — благо ковру, сверкающему во дворце среди других прекрасных ковров, но кто придет смотреть на него на свалке мусора, долго ли он там сохранится.

Сознание — огненный дворец, построенный из кирпичиков поколений психической энергии — оно есть свет духа (огненного зерна).

Нетерпимость судит о людях по их мелким недостаткам, и все в этом случае будут плохи, но можно же судить и по остающейся большой хорошей части, так развивается терпимость, а ней и терпение. Что серьезное способен создать нетерпеливый?

Земной «зрячий» видит солнце далеко от себя, но слепой чувствует его тепло в себе, на лице, на теле. Так и высшее чувствознание открывает нам весь мир, и чувствуем мы его как часть себя, как его частицу, и именно чувствознание — глаза сердца — дает истинное зрение, а глаза дают видимость вместо действительности (истины). И