Джейми Рейди - Как я продавал виагру Страница 36

Мне памятен случай, когда правило «звонить с дороги»  было истолковано мною расширительно. Если говорить точнее, эта дорога была в Европе.

Осенний семестр третьего курса мой брат Патрик (как и я восемь лет назад) проводил в Лондоне. Родители решили собраться там всей семьей во время каникул. Мама, кстати, напомнила мне, что в тот раз, когда я четыре месяца жил и учился в Лондоне, мне чудесным образом удалось избежать посещения таких стандартных туристических приманок, как собор Святого Павла и Национальная галерея. Но я боялся, что у меня не получится вырваться. За десять месяцев, прошедших с начала года, я уже успел израсходовать почти весь отпуск, а остаток хотел приберечь для Рождества (под Новый год было бы довольно сложно притворяться трудоголиком). Я попытался объяснить маме ситуацию, но стоило ей воззвать к моей совести («А помнишь, ты прилетел из Японии, и вы с друзьями устроили вечеринку на джерсийском побережье.[30] Ты даже не потрудился позвонить родителям и сказать, что ты уже в Америке, хотя был в трех часах езды от дома!» ), как я уже звонил в British Airways.

Билет на самолет, однако, не спасал меня от жуткого дефицита отпускных дней. У меня было в запасе всего четыре дня, причем до конца года, а я, видите ли, собрался в среду лететь в Лондон. Таким образом, три дня будут съедены. Ничего себе выбор: не полететь на семейное сборище (и тем огорчить маму) или полететь, причем во втором случае было два варианта: на Рождество провести с семьей только один день или вылететь с работы за то, что разгуливаю по планете, в то время как должен сидеть в Америке и продавать антибиотики. Ясно, что и в этом случае мама вряд ли была бы рада. Эту проблему я предпочел решить по старинке, а именно: свалить вину на кого-то другого. Я не виноват, что у меня совсем не осталось отпускных дней, рассуждал я. Это все Pfizer! А я тут ни при чем!

Во время службы в армии я привык к щедрым отпускам и увольнительным. Каждому военнослужащему, будь он пятизвездный генерал или рядовой-новобранец, полагалось тридцать дней оплачиваемого отпуска в год. Хотя сюда включались и выходные (поскольку формально мы несли службу круглые сутки, семь дней в неделю), в итоге у вашего покорного слуги все равно выходила масса свободного времени. А теперь представьте, какое потрясение я испытал, когда мне сообщили, что сотрудникам Pfizer, которые проработали в компании менее пяти лет, предоставляется всего две недели очередного отпуска в год! Не желая жертвовать ни семьей, ни жалкими днями отпуска, я решил, что на самом деле фирма должна мне куда больше свободного времени. (При этом я с легкостью «забыл»  о тех днях, которые уже успел прогулять без ведома Брюса.)

Так вот и получилось, что в пятницу вечером я оказался на улицах Лондона. Мы с братом стояли у одной из знаменитых красных телефонных будок. Зная, что от Индианы до Англии шесть часов лету, я сделал поправку на время. В семь тридцать по местному времени я совершил трансатлантический звонок в систему голосовой почты Pfizer. Мы с Патриком шли на встречу с родителями: собирались всей семьей отправиться в театр. Но до встречи еще было достаточно времени, так что я мог спокойно прослушать сообщения, поступившие на мой номер, и оставить одно для Брюса. Набросав в автомат неимоверное количество фунтов, я наконец дозвонился до Америки. В трубке послышалось: «На ваш номер поступило семь сообщений» .

К сожалению, я был вынужден прослушать каждое, поскольку изобретательный Брюс любил устраивать сюрпризы, ловко запрятывая определенную информацию

в какое-нибудь длиннющее сообщение. Таким способом он проверял, кто из его подопечных не просто нажимает кнопку и уходит на кухню, а слушает все словоизлияния начальника до конца. Например, как обычно что-то бубня насчет необходимости увеличить число деловых визитов, он мимоходом бросал: «Каждый, кто отправляет мне сообщения раньше пяти, может завтра получить вкусный обед» . Торговые агенты, не являвшиеся на обед к назначенному времени, в тот же вечер получали сообщение от Брюса, который требовал объяснений. Рассудив, что ответить на сообщения из дома я сегодня (равно как и в последующие три дня), хоть убей, не смогу, я понял: необходимо убедиться, что на этот раз меня не ждет никаких сюрпризов.

Прослушивая сообщения, я глядел на моего девятнадцатилетнего братца с классической внешностью американского студяги: этот парень в отроду не стиранной бейсболке с натянутым на глаза засаленным козырьком делал мне с той стороны стекла разные знаки: мол, какая скучища, меня это достало выше крыши, сколько можно тут околачиваться. Когда красноречие моего босса на том конце провода наконец иссякло, я облегченно вздохнул: среди всех сообщений не было ни одного с сюрпризом. Я тут же принялся наговаривать сообщение для Брюса, на этот раз на тему работы с возражениями. Не успел я проговорить и тридцати секунд, как услышал громкий звук, похожий на гудок мусоровоза, который дает задний ход. Высунувшись из будки, чтобы определить источник раздражающего звука, никаких машин я не увидел. Патрик бросил на меня недоуменный взгляд, и я продолжил свою речь, показывая на ухо и вопросительно разводя руками: откуда этот шум? (Никогда не пренебрегая осторожностью, я не хотел лишний раз вызывать подозрений у чуткого Брюса и поэтому объяснялся с братом жестами.) Патрик пожал плечами: какой шум?

Потом до меня дошло: это телефон гудит! Монетки почти закончились! В панике я стал говорить с бешеной скоростью. Одновременно я лихорадочно протягивал дрожащие руки Патрику с мольбой о мелочи. Почувствовав всю серьезность ситуации, он засунул руку в карман и достал пригоршню… всякого хлама: ключи, бумажные носовые платки (использованные и чистые вперемешку), скомканные бумажные деньги… Наконец в его ладони появилась кучка монет. Я все это время продолжал говорить, на фоне непрекращающегося пиканья, которое становилось все громче, потому что денег в автомате оставалось все меньше. Я затащил брата в будку, чтобы он накормил жадный аппарат денежными средствами. Воюя с непослушными монетками, как несчастные герои фильмов ужасов, пытающиеся вставить ключ в замочную скважину в предчувствии приближения убийцы, Патрик с грехом пополам умудрился засунуть в щель где-то половину из того, что у него было. Остальные раскатились по полу. Этого хватило, чтобы не оборвать соединение, но было недостаточно, чтобы автомат перестал пищать. Время было на исходе, и больше ничего не оставалось, как прокричать в телефонную трубку: «Брюс, ты извини! Тут эта цистерна с бензином всем дорогу загораживает!»  Наконец, я нажал на кнопку с «решеткой» , набрал номер Брюса в голосовой системе и отправил сообщение. Пока мы с братом бежали на стоянку такси, он бросил мне: «Ты должен мне пятнадцать фунтов» .