Мне некогда! В поисках свободного времени в эпоху всеобщего цейтнота - Шульте Бриджид Страница 15

Я встречалась с аналитиками Leisure Trends, компании, занимающейся изучением потребительского спроса и маркетингом в области спорта, отдыха и развлечений в Боулдер-Сити (Колорадо). Они впервые заметили, что сверхзанятость вошла в индустрию отдыха в 90-х годах прошлого века вместе с доткомами[13]. «С тех пор свободное время вызывает у людей тревогу и беспокойство, – говорит Джулия Кларк Дэй, вице-президент по маркетингу и продажам, – у них его стало меньше, им нужно было работать намного больше, и они хотели точно знать, чем они будут заниматься в свободное время». С тех пор сверхзанятость изменила индустрию отдыха и развлечений. Если раньше торговые сети предлагали товары туристам, которые готовились к недельным туристическим походам, продолжает Джулия Кларк Дэй, то теперь, с ростом занятости людей, эти же сети фокусируются на продажах товаров для покупателей, предпочитающих короткий отдых: пикник или рыбалку в выходные. Затем временные характеристики отдыха немного расширились – это произошло в 2001 году, тогда люди могли провести за отдыхом около одного дня в неделю. Но к 2010 году количество времени на досуг, которое люди могли себе позволить, опять снизилось до четырех часов: отдыхающие могли, например, поехать на ближайшую реку для семейного сплава на каноэ. Люди стали задаваться вопросом, как можно отдохнуть поближе к дому, чтобы не тратить время на дальние поездки. «А теперь люди думают, чем им заняться во время обеда в течение сорока пяти минут, – уточняет Кларк Дэй. – Одна из производителей обуви и товаров для спорта и досуга первой предложила концепцию десяти-пятнадцатиминутного “моментального отдыха”. Она хочет приучить людей выходить хотя бы ненадолго на улицу и заниматься каким-нибудь любимым делом. Или просто подвигаться»{83}.

Никто не мог предполагать, что жизнь в начале XXI столетия будет настолько занятой. В работе «Экономические возможности для наших внуков» в 1930 году экономист Джон Мейнард Кейнс предсказывал к 2030 году пятнадцатичасовую рабочую неделю, окончание борьбы людей за выживание и время, которое будет посвящено наслаждению жизнью: «И час, и день будут проходить добродетельно и хорошо». В 50-х годах прошлого века некоторые выдающиеся мыслители считали, что после Второй мировой войны производственный бум, улучшение условий жизни и повышение доходов до невиданного уровня у жителей индустриально развитых стран приведут к эпохе, в которой у людей будет много времени на отдых и развлечения. Предполагалось, что все наши основные потребности будут удовлетворены. Будучи свободными от тяжелого и изнуряющего труда, мы станем лишь наслаждаться плодами прогресса. Подобно древнегреческому идеалу благородной жизни, мы бы проводили время, развивая душу и разум. Экономисты, ученые и политики (в том числе Ричард Никсон, бывший в то время вице-президентом США) предсказывали, что к 90-м годам ХХ столетия американцы должны будут работать по двадцать два часа в неделю, шесть месяцев в году или уходить на пенсию в тридцать восемь лет{84}. Многие тогда думали, что четырехдневная рабочая неделя уже маячит на горизонте. В 1959 году сенатор Юджин Маккарти созвал специальные слушания по поводу уменьшения количества рабочих часов с сорока в неделю, которые предусматривало законодательство начиная с 1938 года{85}.

Сама мысль о том, что все должны иметь свободное время, была достаточно радикальной. В течение всей истории человечества оно было доступно лишь самым богатым и влиятельным членам общества. В 1959 году в Harvard Business Review вышла статья, в которой говорилось: «Скука, которая раньше беспокоила только аристократов, стала общим проклятием»{86}. Ученые беспокоились, что рабочие, непривычные к такому количеству свободного времени, могли всерьез погрузиться в безделье. В начале 60-х годов телекомпания CBS показала один предновогодний круглый стол с участием журналистов, на котором был задан вопрос: «Какой жесточайший кризис может ожидать американцев в будущем году?» Один из участников сказал о возможном усилении холодной войны. Второй отметил риск революций в Латинской Америке. А опытный тележурналист Эрик Севарейд рассказал о самой страшной угрозе, с которой могут столкнуться американцы, – «торжестве праздности»{87}.

Сама по себе праздность – это не лень, безделье или легкомыслие. Она, как говорит исследователь досуга и отдыха Бен Ханникатт, помогает нам открыть замечательный и удивительный мир того настоящего, в котором мы живем. Он называет это «чудом настоящего»: выбирайте то занятие, которое поможет вам освежить свою душу. Иначе лучше вообще ничего не делать. Просто живите и чувствуйте свою жизнь. Возвышенные древние греки называли праздность словом skole, которое позже во многих языках стало означать «школу». Они считали праздные часы великолепной возможностью познать себя, свои страсти и увлечения, окружающий мир. Это время было предназначено не только для игр, отдыха и общения, но и для медитации, раздумий и размышлений{88}.

История демонстрирует, что именно в праздности, а не в труде были сделаны величайшие изобретения и открытия, а также созданы лучшие произведения искусства. И все это было достигнуто элитой общества – людьми, знавшими толк в наличии свободного времени и ценившими его, так рассказывал мне Джонатан Гершуни во время того самого обеда в Париже. Бертран Рассел[14] писал: «“Праздный класс” развивал науку и создавал искусство. Он писал книги, изобрел философию и совершенствовал отношения в социуме. Даже освобождение угнетенных было начато с самых верхов. Без “праздного класса” человечество навсегда осталось бы диким и невежественным». В работе «Похвала праздности» (1932) Рассел говорил о наступающем веке современных технологий, которые должны помочь людям сократить их рабочее время и дать всем равные возможности в части отдыха и свободного времени. По его мнению, работа и досуг должны были стать «восхитительными», и весь мир изменился бы в лучшую сторону: «Любой интересующийся науками сможет удовлетворить свою тягу к знаниям, а художники станут творить без необходимости голодать при этом… И более того, все будут счастливыми и получать от жизни только радость, а не испытывать беспокойство, усталость и расстройство пищеварения».

На протяжении всей истории человечества необразованные бедняки и рабочий класс имели по крайней мере немного свободного времени – если уж не для духовного времяпрепровождения, то хотя бы просто свободного от работы. Экономист Джулиет Шор пишет, что в IV веке н. э. в Риме было 175 выходных дней в году. В Средние века, несмотря на то что крестьяне и крепостные работали в полях с раннего утра и до заката солнца, у них были перерывы на завтрак, обед, полуденный отдых и ужин. Также они немного отдыхали утром. Церковные праздники, субботы и дни святых, официальные выходные, народные гуляния и государственные праздники, а также недельные «пивные отгулы», посвященные важным событиям в жизни: рождению детей, свадьбам или похоронам, – занимали более одной трети года в Англии. По расчетам Шор, в Испании и Франции даже у самых занятых представителей рабочего класса нерабочие дни составляли около половины года{89}.

Все изменилось, говорит она, с появлением часов в XIII веке, а также с развитием мануфактур. Появился принцип «время – деньги», и хозяева фабрик поставили под контроль и время рабочих, и финансовые потоки. Продолжительность рабочего времени стала увеличиваться до пределов возможного. К концу XIX века 15 рабочих часов в день при одном выходном дне в неделю или совсем без выходных стали обычным явлением, даже стандартом для работодателей. До 1923 года в американской сталелитейной промышленности был принят двенадцатичасовой рабочий график без выходных{90}. Во время забастовки работников мельниц в 1912 году в городе Лоуренс штата Массачусетс женщины, которых было большинство среди рабочих, пели: «Да, мы трудимся ради хлеба. Но нам нужны еще и розы, и мы боремся за них тоже». «Они боролись за время для семьи, за время для отдыха, – говорит Эллен Браво, лидер движения «Семейные ценности и работа», которое поддерживает интересы рабочих семей, – они хотели иметь свободное время не ради легкомыслия или праздности, а чтобы посвятить своим семьям. Мы все должны иметь время для роз».