Мне некогда! В поисках свободного времени в эпоху всеобщего цейтнота - Шульте Бриджид Страница 24

Такое откладывание на потом может привести к тому, что у женщины просто не останется времени, чтобы родить ребенка. Экономист Сильвия Энн Хьюлетт называет это «ужасным отсутствием выбора». У 30 % американок в возрасте от 40 до 45 лет никогда не было детей – этот показатель увеличился вдвое за последние 30 лет{148}. Когда Хьюлетт опрашивала мужчин и женщин в возрасте между 41 и 55 годами, которые добились значительного карьерного роста, она обнаружила, что только 19 % мужчин были бездетными. И почти 50 % опрошенных женщин. И это не всегда был их сознательный выбор{149}.

Даже если матери работают все свое время, как Ривелли, многим из них не удается избежать хлопот по хозяйству и воспитанию. Сегодня почти треть жен в парах, где работают оба, получают больше мужей{150}. Так что предвзятое отношение к женщинам-матерям имеет реальные финансовые последствия для работающих семей.

Дон Галлина работала корпоративным юристом в Северной Вирджинии. Она была членом команды старшего партнера фирмы Mintz Levin. После рождения дочери ее муж, тоже юрист, оставил практику, чтобы заниматься семьей. Несмотря на то что Галлина отрабатывала свои 2200 часов или более в год, которые, кстати, стали нормой для юристов в крупных компаниях{151}, некоторые оплачиваемые часы она проводила не в офисе, а дома, чтобы найти время на семью.

В то время как другие сотрудники оставались на рабочих местах, ужиная фастфудом за счет фирмы, Галлина старалась уехать домой в полседьмого вечера, чтобы успеть поужинать с семьей и уложить детей спать. Затем она продолжала работу за компьютером и часто консультировала клиентов по телефону до 11 часов вечера. Она всегда оставалась на связи и никогда не отключала смартфон.

Проблемы начались тогда, говорит Галлина, когда она поставила фотографию двухлетней дочери на рабочий стол. Ее босс, партнер фирмы, был женат, у него были дети, но он практически не уделял время семье. Она говорит: «Видимо, у него такая логика: если я почти не вижу своих детей, то с какой стати вы должны видеть ваших».

Несмотря на то что она была единственной женщиной с детьми в компании, ее стали загружать большим объемом работ. «Меня могли вызвать в офис в воскресенье, даже если для этого не было объективных причин, – говорит Галлина. – Это уже было похоже на издевательство». Начальник присылал с курьерской службой пакеты с документами и совершенно не срочными заданиями даже в то время, когда Галлина была в отпуске. Он порой требовал, чтобы она, выпускница юридических факультетов Университетов Дрейка и Джорджтауна и обладательница диплома MBA, варила ему кофе. «И я все это делала, – говорит она с горечью. – Я думала, что если это такая проверка на преданность фирме, то, что ж, я пройду ее с честью».

Чаша терпения переполнилась, продолжает Галлина, когда она задумалась о втором ребенке. Ее начальник сказал тогда: «Беременные не становятся партнерами». После того как она пожаловалась вышестоящему руководству, спокойная работа закончилась. Ей не выплатили премию, несмотря на то что фирма повысила цены на ее услуги клиентам. А в день, когда она работала из дома, чтобы быть рядом с заболевшей дочерью, ее просто уволили. Уведомление об увольнении было прислано курьерской службой.

Галлина подала иск на основании дискриминации по семейным обязанностям и получила от Mintz полмиллиона долларов компенсации{152}.

Галлина родила второго ребенка. Теперь она работает во французской юридической фирме в Ричмонде и так говорит о новом месте: «У сотрудников есть семьи, и все понимают, что если ты хочешь присутствовать на соревновании по бейсболу, где играет твой сын, то ты можешь это сделать. Ты же при этом остаешься профессионалом в своем деле».

После этого случая компания Mintz Levin получила награду «Лучшая юридическая фирма для работающих матерей», а также вошла в десятку лучших компаний, обеспечивающих необходимые условия для семейных работников, по версии Йельского университета, и получила золотой сертификат Форума женщин, занимающихся юридической практикой{153}. Возможно, у вас возникнет вопрос: «А какого … это смогло произойти?» Как может компания, ставшая ответчиком в громком деле о дискриминации по семейным обязанностям{154}, одновременно быть одним из лучших работодателей для женщин?

Однако Mintz Levin – далеко не единственная компания, оказавшаяся в подобной двусмысленной ситуации. Из ста компаний, вошедших в список «Лучших работодателей США для работающих матерей» 2012 года, тридцать пять организаций стали участниками судебных процессов о дискриминации своих сотрудниц. Фармацевтический гигант Novartis, находясь на заметном месте в этом почетном списке, являлся ответчиком по целому ряду исков о гендерной дискриминации. Один из управленцев требовал от новой сотрудницы «двух лет бездетного режима работы». Другой менеджер предположительно требовал от своей сотрудницы сделать аборт. Суд присудил до 250 миллионов долларов компенсаций тысячам женщин, бывшим торговыми представителями компании. «Если это считается работой в одной из ста лучших компаний для работающих матерей в стране, – написала Шарон Лернер в журнале Slate, – то остается только догадываться, что творится у “худших” работодателей»{155}.

Президент Working Mother Media[19] Кэрол Эванс отмечает, что судебные процессы о такой дискриминации или даже просто угроза их возникновения становятся побудительными мотивами для изменения внутренней политики компании. «Иногда громкое дело может стать для них “звонком”, – говорит она. – Все-таки это большой позор, и нормальное, разумное руководство должно это понимать»{156}.

Я начала интересоваться обратной стороной медали. Что случается, если отец больше не хочет быть «идеальным работником»? Сталкивается ли он с двойными стандартами?

Знакомьтесь, Ариэль Айянна. Он задал тот же вопрос. В суде. Айянна обвинил юридическую компанию, в которой работал, в «культе мачо». Несколько месяцев назад он взял отпуск по уходу за заболевшей беременной женой и детьми. И был уволен. Он подал иск о дискриминации по семейным обязанностям. Ариэлю тридцать один год. Он корпоративный юрист. Хотя в тот день, когда мы встречаемся с его адвокатом в тихом кафе Бостона, Ариэль – шатен со слегка взъерошенной прической в черной футболке и брюках цвета хаки – больше похож на преподавателя колледжа.

Он рассказал, что вырос в многодетной семье: у Ариэля было семь братьев и сестер, поэтому он привык заботиться о младших с самого детства. «Я был нянькой с восьми лет, – улыбается Ариэль, – а учась в колледже, стал воспитателем. Это как второе “я”». Его отец работал инвестиционным банкиром на Уолл-стрит, но все же был с семьей чаще, чем, к примеру, дед Ариэля. Айянна относит себя к тому новому поколению, которое уделяет время не только карьере, но и семье. Первый ребенок появился у них с женой, историком по образованию, когда Айянна учился на юридическом факультете. Учитывая его опыт и умение справляться с детьми, у них даже не возникло вопроса, кто возьмет на себя основные обязанности по воспитанию сына.

После получения диплома с отличием Айянна устроился на должность корпоративного юриста в бостонском офисе крупной юридической компании. Ему нравилась работа, его хвалили за выдающиеся успехи, и в первый же год он получил крупный бонус – 30 тысяч долларов. И все это время он регулярно уходил с работы в положенное время, ужинал с семьей, часто готовил и занимался всеми делами, которые могут быть у молодых родителей. Затем Ариэль клал сына спать и садился с ноутбуком и смартфоном работать. Несмотря на гибкий график, у него не было проблем с выполнением задач, работа шла просто замечательно. Однажды, когда начальник попросил быстро закончить почти просроченный проект, Айянна работал над ним ночь напролет, и к утру все было готово. «Начальник сказал, что даже он не сделал бы лучше, – рассказывает Ариэль. – Но все равно пожурил меня, что я рано уехал из офиса. Такова была наша корпоративная культура».