Виктор Майер-Шенбергер - Большие данные. Революция, которая изменит то, как мы живем, работаем и мыслим Страница 13

Индексы тоже предопределены, и это ограничивает возможности поиска. А чтобы добавить новый индекс, его создают с нуля, затрачивая время. Обычные реляционные базы данных предназначены для работы в области разреженных данных, которые можно и следует тщательно проверять. В такой области вопросы, на которые нужно ответить с помощью данных, известны изначально, поэтому база данных служит именно для эффективного ответа на них.

Однако эта точка зрения на хранение и анализ данных все более расходится с реальностью. Теперь в нашем распоряжении имеются большие объемы данных разного типа и качества. Данные редко вписываются в определенные категории, известные изначально. И вопросы, на которые мы хотели бы получить ответ, тоже часто возникают только в процессе сбора данных или работы с ними.

Эти реалии привели к созданию новых структур баз данных. Старые принципы создания записей и предопределенных полей, отражающих четко заданную иерархию информации, остались в прошлом. Долгое время самым распространенным языком доступа к базе данных был SQL («структурированный язык запросов»). Само название говорит о его жесткости. Но в последние годы произошел переход в сторону так называемой технологии NoSQL, при которой в базах данных не требуется предопределенная структура записей. Допускаются данные различного типа и размера. При этом они все так же доступны для поиска. Беспорядок, который допускается в структуре таких баз данных, компенсируется тем, что для их хранения и обработки требуется больше ресурсов. И все же, учитывая резкое падение затрат на хранение и обработку, этот компромисс мы можем себе позволить.

Пэт Хеллэнд, один из ведущих мировых авторитетов по вопросам проектирования баз данных в корпорации Microsoft, в статье «Если у вас слишком много данных, то и “достаточно хорошо” — уже хорошо» (If You Have Too Much Data, then ‘Good Enough’ Is Good Enough) описывает это явление как фундаментальный переход. Определив несколько основных принципов традиционного проектирования баз данных, которые были подорваны беспорядочными данными различной точности и происхождения, он изложил такие выводы: «Мы больше не можем претендовать на то, чтобы жить в чистом мире [информации]. Обработка больших данных влечет за собой неизбежные потери информации. Зато вы получаете быстрый результат». «Не страшно, если мы получаем ответы с потерями, — зачастую это вполне соответствует бизнес-потребностям», — подытожил Хеллэнд.

Традиционное проектирование баз данных обещает стабильное получение единообразного результата. Спрашивая у бухгалтера о состоянии баланса, вы ожидаете получить точную сумму. А повторив свой запрос через несколько секунд, вы хотели бы, чтобы система выдала такой же результат при условии, что ничего не изменилось. Однако по мере роста объема данных и увеличения количества пользователей, имеющих доступ к системе, поддерживать такое единообразие становится все труднее.

Большие наборы данных не хранятся централизованно. Как правило, они распределяются между несколькими жесткими дисками и компьютерами. Для обеспечения надежности и скорости запись может храниться в двух или трех разных расположениях. Если обновить запись в одном расположении, то данные в других расположениях будут считаться неправильными, пока их тоже не обновят. Традиционным системам было свойственно ожидать завершения всех обновлений. Но это менее практично, когда данные широко распространены, а сервер атакуется десятками тысяч запросов в секунду. В таком случае беспорядочность — неплохое решение.

Типичным примером перехода, о котором идет речь, стала популярность системы Hadoop — конкурирующего аналога системы Google MapReduce с открытым исходным кодом. Hadoop отлично справляется с обработкой больших объемов данных, разбивая их на мелкие фрагменты и выделяя участки для других компьютеров. Она исходит из того, что оборудование может отказать, поэтому создает резервную копию. Система также предполагает, что поступающие данные не упорядочены и не выверены (а по факту и не могут быть выверены до обработки из-за поистине огромного объема). При типичном анализе данных в первую очередь требуется выполнить ETL (от англ. Extract, Transform, Load — «извлечение, преобразование, загрузка»), чтобы переместить данные в расположение для их анализа. Hadoop обходится без таких тонкостей. Напротив, исходя из того, что количество данных настолько велико, что их невозможно переместить, Hadoop анализирует данные на месте.

Результат, получаемый на выходе, не настолько точен, как в случае реляционных баз данных: на него нельзя рассчитывать при запуске космического корабля или при подтверждении реквизитов банковского счета. Но со многими менее важными задачами, где суперточный ответ не требуется (скажем, с задачами по сегментированию клиентов для проведения специальных маркетинговых кампаний), Hadoop справляется намного быстрее, чем другие. С помощью Hadoop компания по выпуску кредитных карт Visa сумела сократить время обработки тестовых записей, накопленных за два года (73 миллиарда транзакций) с одного месяца до каких-то 13 минут. Подобное сокращение времени обработки ведет к преобразованиям в деловой сфере. Возможно, оно не годится для формального учета, зато исключительно полезно, когда некоторая погрешность вполне допустима.[52]

Принимая беспорядочность, взамен мы получаем чрезвычайно ценные услуги, недоступные при использовании традиционных методов и инструментов, учитывая всю масштабность данных. По некоторым оценкам, только 5% всех цифровых данных «структурированы», то есть представлены в форме, подходящей для традиционных баз данных. Отказываясь от беспорядочности, мы теряем оставшиеся 95% неструктурированных данных, таких как веб-страницы и видео. Допуская неточность, мы открываем окно в непознанный мир открытий.

Общество пошло на два неявных компромисса, которые уже настолько укоренились в нашем быту, что воспринимаются как естественный порядок вещей. Во-первых, мы не замахиваемся на огромные массивы данных, поскольку исходим из того, что это невозможно. Но этот сдерживающий фактор становится все менее актуальным, и мы можем многого добиться, ориентируясь на подход «N = всё».

Второй компромисс — качество информации. В эпоху малых данных точность ставилась превыше всего, ведь тогда собирали только малую часть информации, поэтому она должна была быть как можно более точной. Во многом это актуально и сейчас. Но в большинстве случаев важнее не строго соблюсти точность, а быстро получить общее представление о данных или тенденциях их развития.

Представление о том, как использовать всю совокупность информации, а не ее часть, и постепенное осознание преимуществ менее точных данных коренным образом меняют взаимодействие людей с окружающим миром. По мере того как методы работы с большими данными становятся неотъемлемой частью повседневной жизни, общество в целом устремляется к всеобъемлющему, более широкому, чем раньше, пониманию явлений — своего рода мышлению «N = всё». Возможно, мы станем менее требовательными к точности и однозначности в областях, где полагались на четкость и определенность (пусть даже сомнительные). Мы согласимся с таким подходом при условии, что взамен получим более полную картину явлений. Так на картинах импрессионистов мазки кажутся беспорядочными при ближайшем рассмотрении, но отступите на шаг — и вы увидите величественную картину.

Большие данные со свойственной им полнотой и беспорядочностью помогают нам ближе подойти к осознанию реального положения вещей, чем это удавалось в условиях зависимости от малых данных и точности. Призыв к частичным, но точным данным вполне понятен. Наше постижение мира, возможно, было неполным, а порой и вовсе неверным в условиях ограниченности данных, поддающихся анализу, зато они давали ощущение уверенности и обнадеживающей стабильности. Кроме того, поскольку мы могли собрать и изучить лишь ограниченный объем данных, не возникало непреодолимого желания получить их абсолютно все и рассмотреть со всех возможных сторон. В узких рамках малых данных мы могли гордиться точностью, но, даже измеряя все до мельчайших подробностей, упускали из виду более масштабную картину.

Большие данные могут потребовать, чтобы мы научились спокойнее относиться к беспорядочности и неопределенности. Представления о точности, которые, казалось бы, служат нам ориентирами (например, что круглые фигуры подходят круглым отверстиям, существует только один ответ на вопрос и т. п.), лучше поддаются изменениям, чем мы можем предположить. Вместе с тем такое предположение, принятое на веру, приближает нас к пониманию реального положения вещей.

Описанные изменения образа мышления знаменуют радикальные преобразования. Они ведут к третьему шагу, который может во многом подорвать устои общества, основанного на понимании причин всех событий. Вместе с тем поиск логических взаимосвязей между данными и выполнение действий с ними (что и является темой следующей главы) зачастую дают вполне достойный результат.