Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 22 Страница 21

Но в любом случае кажется, что понятие искусственной жизни — это нечто весьма современное. Сугубо из последних десятилетий, после кибернетики... Ан нет! Понятие это относится к заре нового времени и прозвучало в одной из кардинальных книг европейской цивилизации. Книга эта звалась «Левиафан», а автором её был Томас Гоббс (Thomes Hobbes, 1588-1679), человек, в котором интеллектуальная смелость сочеталась с поразительной житейской осторожностью. Хотя, возможно, на Гоббса повлиял пример его папы, викария холерического характера, отлучённого от должности после драки у церковных дверей с другим викарием, и оставившего детей на попечение брата. Переведя ещё в детстве «Медею» латинским стихом, Гоббс подвизался в роли домашнего учителя в семье графов Девонширских. Путешествуя в этом качестве по Европе, он впитал идеи Кеплера и Галилея, с последним он был лично знаком. Впрочем, тяга к прогрессу научному сочеталась в нём с консерватизмом политическим. В 1628 году он переводит Фукидида, видя в нём оружие против демократических идей. Это, вкупе с другими работами, доставляет ему место наставника будущего короля Карла II. И на службе ему бежавший в Париж от гражданской войны Гоббс создает знаменитый «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» (1651). Исследование о сути государства. Апологию власти, любой власти, хоть Кромвеля, хоть Карла II, лишь бы сильной. Занятно, что такой «государственно-патриотический» шедевр принес создателю мало пользы. Роялисты видели в «Левиафане» оправдание власти Кромвеля. Гоббс бросает принца-изгнанника и возвращается в Англию — но сильное там духовенство не может простить ему атеизма. Гоббс сходится с Кромвелем, но без особой пользы для себя. После смерти лорда-протектора бежит опять на континент. После Реставрации «Левиафана» запрещают (1666). А бывший ученик сторонится бывшего учителя... Бывает — и трусость с конформизмом не приносят плодов.

Но вот интеллектуально «Левиафан» хорош. Особенно его начало — представление о том, «что все автоматы (механизмы, движущиеся при помощи пружин и колес, как, например, часы) имеют искусственную жизнь». Наивно? Но ведь это писано в те годы, когда друг Гоббса аббат Мерсенн пытался запустить пушечное ядро на орбиту спутника земли... И далее — представление о государстве, Левиафане, как об объекте искусственной жизни, созданном искусством человека. То что дальше — это историкам политической философии. Пусть сегодня bella omnia contra omnes, война всех против всех, с которой началась человеческая история, кажется более правдоподобной, — в свете находок обглоданных прачеловеческих костей в прачеловеческих же становищах, — чем сторонникам либерального «естественного состояния» Локка. И пусть идея блага, достигаемого подчинением власти, не привлекает после тоталитаризмов ХХ века. Всё равно — идея о подобии социальных структур живым существам золотыми буквами вписана в историю науки.

Ну, и под конец вспомним, что перед крахом СССР появилась тенденция рассматривать тогдашний аппарат управления как некие «големы», объекты искусственной жизни — ну, например, в самиздатовской статье А. Лазарчука и П. Лелика «Голем хочет жить» http://lazandr.lib.ru/web/books027.html. Идея забавная, но отводящая внимание от конкретных людей, сначала управлявших, а потом и — владевших собственностью. Когда то Бернард Рассел отметил, что в передовых странах практика ведет за собой философию, а в странах отсталых чужие теории определяют практику...

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Полёт гусеницы

Василий Щепетнев

Опубликовано 25 июня 2010 года

Достаточно давно, чтобы я позабыл не только день, но и год, попалась мне статья, в которой самым нещадным образом клеймили немецкого писателя-приключенца Карла Мая. Май, человек разнообразных талантов, сочинял и вестерны, не покидая родного фатерланда. И сочинял удачно, издавался огромными по тем временам тиражами, соперничая с Эмаром, Буссенаром и Майном Ридом. Но критик раздраконил его тесты до междометий. И скучны-де они, и легковесны, и неправильны, а главное – романы эти в школьные годы читал Адольф Гитлер, который привязанность к Карлу Маю пронёс через всю жизнь. На его любимой книжной полке всегда стояли томики индейской серии писателя, и в короткие часы отдыха Гитлер перелистывал страницы, знакомые с детства.

Однако!

Карл Май, как источник и составная часть национального социализма – это крепко. Самого Мая я тогда не читал, не попадался, однако вместе с миллионами других пацанов любил смотреть приключенческие фильмы про Верную Руку – друга индейцев, про Виннету — вождя апачей и про сокровища Серебряного озера. Неужели захватывающие истории о благородных индейцах и их бледнолицем друге могли породить такое явление, как Гитлер?

А вот Володя Ульянов в детстве очень уважал Гарриет Бичер-Стоу, историю которой о дяде Томе и его хижине считал лучшей в мире. Потом, став постарше, оценил Чернышевского, роман «Что делать» рекомендовал каждому, у которого обсохло на губах молоко.

Третий прочитал «Щит и Меч» – а в результате стал президентом, бери выше – Президентом с Большой Буквы. А не попадись ему эта книга вовремя? Или он посмотрел фильм? Все равно, в начале-то был текст.

Помню, еще раньше, в полуосознанном детстве читал я книжечку о насекомых. Если гусеница питалась одним видом травы, то по прошествии времени она – через стадию куколки, естественно, – превращалась в роскошную бабочку желтого цвета, а если травой другого вида, то в итоге выходил невзрачный серенький мотылек. Сколько потом я ни искал эту книжку, все безуспешно. Как найти, не помня автора и названия? Не нашёл и по сей день. Возможно, автор был сторонником теории академика Лысенко, возможно, это просто была сказка, аллегория, где трава символизировала воспитание, а облик бабочки соответствовал результату воспитательного процесса.

Что, если будущее маленького (в смысле – очень молодого) человека действительно зависит от прочитанных книг? Иосиф Бродский даже рекомендовал, выбирая президентов, ориентироваться на список поглощённой литературы. А вспомним известные строки Высоцкого: «Значит, верные книжки ты в детстве читал»...

Маленькая гусеница прилепится к книге, как к листку, порыв ветра этот листок сорвет и понесёт. Далеко ли, близко, зависит от случая. И гусеница вдруг окажется в совершенно новом для себя месте, где и превратится в Председателя Совета Народных Комиссаров, Первого Консула или простого Президента. Если, действительно, дело так и обстоит, стоит подумать, какие книги давать детям читать обязательно, а какие столь же обязательно запрещать.

Опросить миллиардеров, президентов, генералов, академиков? Составить список книг, превращающих обыкновенных пацанов в нефтяных и газовых баронов? Но сегодняшнему первокласснику нефти и газа может не достаться просто в силу истощения ресурсов, и, что хуже, вдруг те же книги читали и капитаны, которые так и не сумели стать майорами? Поспешных выводов делать не стоит, а стоит поставить опыт: в одной школе, а лучше бы в целом районе сделать обязательным изучение Карла Мая, в другом – Гарриет Бичер-Стоу, а лет через тридцать посмотреть, что из этого получилось, сколько вышло из каждого района приверженцев социализма простого и социализма национального, а, если шире, установить зависимость биографии от прочитанных в детстве книг.

Есть ли достоверная зависимость вообще, или же таковой просто не существует? Можно ли без опаски давать детям и внукам читать Карла Мая и Чернышевского?

Может, и самому прочесть?

Да читал я «Щит и Меч», читал. И перечитывал трижды. Но, похоже, верно говорит народ: «не родятся у свиньи львятки, а всё поросятки»...

С другой стороны, время ещё есть.

К оглавлению

Интерактив

"Нивал" и 1С о выставке E3 2010

Андрей Письменный

Опубликовано 22 июня 2010 года

На игровой выставке E3 2010 было объявлено несколько интереснейших проектов, среди которых – новый Xbox 360 и Microsoft Kinect, Nintendo 3DS, а также множество игр. Представители российских разработчиков игр тоже посетили выставку, и двое из них согласились поделиться своими впечатлениями с «Компьютеррой». На наши вопросы ответили Максим Матвейко, директор по развитию бизнеса Nival Network, и руководитель PR-службы 1C Softclub Алексей Пастушенко.

- Говорят, что E3 с каждым годом утрачивает важность и влияние. Так ли это?

Максим Матвейко (Nival Group): Я впервые посетил выставку в этом году, но по отзывам «ветеранов» 2010-й стал годом второго рождения E3. Многие компании припасли к выставке анонсы новых продуктов и игр, поэтому об уменьшении важности и влияния я бы не стал говорить.