Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 140 Страница 5

Не все врождённые предпосылки нашего поведения удовлетворяют современным этическим представлениям. Ну что же! Мне уже не раз приходилось говорить о том, что наша культурная природа может выбрать три разных способа взаимодействия с биологическим фундаментом нашего поведения. Эти три способа – недостойная капитуляция, обречённое на провал вытеснение и рациональная модификация. Давайте установим, какими должны быть наши культурно обусловленные этические представления, чтобы они опирались на нашу врождённую мораль и обеспечивали оптимальное с точки зрения нынешнего состояния общества поведение.

Вернёмся к трагической истории в Севастополе. Прислушайтесь к себе. Почему нам так больно от осознания этой ситуации? Почему поступок Павла Бондарева кажется нам правильным? Какие качества детей оправдывают самопожертвование ради них?

Мои ощущения таковы.

Гибель Павла Бондарева – горе, поскольку с его смертью непоправимо разрушено существование человека, которому мы сочувствуем. Его бытие, как и бытие всякого другого человека, было уникальным. Погиб он, и вместе с ним погиб его внутренний мир, который он создавал своей жизнью...

Детей надо защищать, потому что перед ними – целая жизнь, у них – множество потенциальных возможностей, и просто потому, что в нашей природе – защищать детей. Но не всегда высокая ожидаемая продолжительность жизни – основание для особой защиты. Мы чувствуем также необходимость защищать стариков, хотя их ожидаемая продолжительность будущей жизни намного меньше, чем у детей. Но стариков с детьми объединяет то, что они слабее людей в расцвете сил и от того уязвимее. Их уникальность особенно хрупка...

Итак, мы имеем дело не с линейной картиной, не с одним критерием. В принципе, этому не приходится удивляться, если мы пытаемся перевести на язык рациональной этики плохо формализуемую, нечёткую логику наших врождённых моральных предрасположений.

Одного критерия не хватит. А можно обойтись двумя? Тут есть решение, которое продолжает мне нравиться. Мы с Мариной Кравченко в своё время предложили его под названием рациональной природоохранной этики. То, о чём я сейчас пишу, шире природоохранной тематики, но охрана природы – именно то применение, которое прямо-таки напрашивается для концепции, о которой я говорю...

Итак, две оси. Первая – ожидаемая продолжительность существования того объекта, ценность которого мы рассматриваем. Вторая – его уникальность и творческое начало.

Строго говоря, тут три оси, а не две. Уникальность и способность к творчеству – разные параметры. Но поскольку во многих случаях они тесно связаны, они не являются независимыми, ортогональными. Чтобы «работать» с двухмерным, а не трёхмерным пространством, эти два параметра можно объединить.

Ой, как много неясного ещё остаётся! Надо понять, что такое уникальность, что такое творчество, как надо оценивать ожидаемое время существования (и может ли такая оценка предусматривать возможность потенциального бессмертия...). Конечно, такая оценка не обойдётся без вероятностного моделирования будущего и без анализа текущей ситуации, только делать это будет ещё сложнее, чем при вычислении утилитарной стоимости.

Но... Я уже подъезжаю домой, к Харькову; объём колонки превысил все мыслимые рамки. Ну что же, как-нибудь в иной раз.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Apple, Samsung, Бонапарт

Михаил Ваннах

Опубликовано 28 сентября 2012 года

Две новости летом этого года соседствовали в деловых разделах новостных лент. Первая – рекорд капитализации Apple в текущих ценах (если учесть инфляцию, то былые вершины стоимости Microsoft, рыночная котировка которой в конце девяностых составила бы нынче 850 миллиардов долларов, всё ещё не покорены). Вторая – удачный для «яблочной корпорации» исход судебной тяжбы с Samsung во владениях звёздно-полосатой Фемиды. (На домашнем для Samsung южнокорейском правовом поле возобладал «нулевой вариант»: под запрет попали продажи планшетов и смартфонов обеих фирм).

Интерпретировать первую новость легко и приятно – она показывает то, что информационные технологии остаются наиболее важным и наиболее рентабельным участком хозяйственной деятельности человечества на нынешнем отрезке истории (тут очень удобно сравнивать «яблочников» с отечественным «Газпромом» — у одних всего лишь бизнес-идея и бизнес-модель, но растущие прибыли, а другие, несмотря на природные богатства и гигантскую инфраструктуру, жалуются на кризис и отказываются от новых проектов...).

А вот со второй разборкой разобраться труднее. Непонятно, кому верить... Юристы Apple говорят о том, что руководители Samsung приказали своим инженерам скопировать каждый элемент iPhone – ну прямо как в легенде, где товарищ Сталин приказывает Туполеву с точностью воспроизвести B-29. (На самом деле Ту-4 был своей собственной разработкой «по мотивам» — скопировать Superfortress Туполев и Егер не могли даже под угрозой не только новой отправки в «шарагу», но и всех казней египетских – для этого им понадобилась бы вся промышленность и логистика, эквивалентные американским, а приходилось проявлять чудеса изобретательности, делая машину «из того, что было».) Ну а представители Samsung возражают, что яблочники пытаются «задушить конкуренцию и ограничить выбор для потребителей в попытках сохранить свою исторически чрезмерную прибыль». Разобраться, кто на самом деле прав, а кто виноват, мог бы разве что царь Соломон. А может, не мог бы и он – решение южнокорейского суда об обоюдном запрете весьма смахивает на ситуацию, когда обе претендентки на материнство после вердикта о рассечении младенца по диаметральной плоскости на две половины радостно его бы приветствовали... Вообще – кому верить? Южнокорейский промышленный сверхгигант при необходимости мог бы (в отличие от советских авиаконструкторов сороковых годов) скопировать всё на свете. А прибыли у Apple на самом деле крайне велики – без таковых рекордную рыночную капитализацию не получить. Положимся на бизнес-журналистов? Так если кто и получит реальную, подтверждаемую документами, информацию о том, как на самом деле, употребит он её для целей биржевой игры, что куда прибыльней. Иначе мог бы поступить лишь святой пустынник, но они деловыми новостями не интересуются...

Так что возьмём да и прибегнем к аналогии. Не для выяснения обстоятельств этого конкретного дела, а для иллюстрации общих механизмов, управляющих экономической и политической жизнью. А пример возьмём из события, о котором осенью 2012 года говорят все мыслимые и немыслимые источники, — из Отечественной войны 1812 года. Ею интересуются очень многие. Кто возил детей смотреть на реконструкцию Бородинского сражения. Кто сам участвовал в реконструкции, с целью чего лично шил мундир (правда, не вручную, но на древнем «Зингере»). Кто фанатично собирает оловянных солдатиков в форме образца 1812 года и озабочен – будет ли фигурка Кутузова с повязкой на глазу или без оной... Но вот на прямой вопрос: а что же, собственно, понесло Наполеона с Великой армией в русские равнины? — ответы следуют самые фантастические. Наведите на эту тему знакомых – услышите массу интересного... В лучшем случае зажившие новой жизнью версии из энциклопедии Брокгауза: «Причины О войны заключались во властолюбии Наполеона, который, стремясь к владычеству над миром...», «Со своей стороны имп. Александр I понял ненадёжность мира с таким союзником, как Наполеон»... Ну что тут сказать!

А ответ был очень прост. Наполеон пришёл к власти с помощью штыков, но правил-то он за счёт популярности. Популярности и в элитах (как принято нынче говорить), и в народных массах. Он не лукавил, говоря Mon principe est: la France avant tout. Приоритет Франции, возведённый в принцип. А всё на свете определяется экономикой. И именно экономика перевела наполеоновскую армию через Неман. Приведём цитату из работы Евгения Викторовича Тарле «Нашествие Наполеона на Россию», написанную в 1938 году.

"Война 1812 г. была самой характерной из этих империалистских войн. Крупная французская буржуазия (особенно промышленная) нуждается в полном вытеснении Англии с европейских рынков; Россия плохо соблюдает блокаду — нужно её принудить. Наполеон делает это первой причиной ссоры.

Той же французской буржуазии, на этот раз и промышленной и торговой, необходимо заставить Александра I изменить декабрьский таможенный тариф 1810 г., неблагоприятный для французского импорта в Россию. Наполеон делает это вторым предметом ссоры. Чтобы создать себе нужный политический и военный плацдарм против России, Наполеон стремится в том или ином виде создать для себя сильного, но покорного ему вассала на самой русской границе, организовать в тех или иных внешних формах Польское государство, — третий повод к ссоре". (Тарле Е.В. Соч. в 12 тт. Т. VII. М., 1959. С. 439)