Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 136 Страница 8

Обещание оказалось невыполненным, и эпоха ушла, не успев толком наступить. Сорок три года назад человек впервые ступил на Луну. Без малого сорок лет назад он слетал на неё в последний раз — за эту эпоху. Но я, между прочим, далёк от мысли, что по этому поводу следует предаваться грусти. Тема-то ведь действительно была полностью раскрыта. Астронавты программы «Аполлон» доказали, что на Луну можно слетать — неимоверным усилием, которое поддержано гигантскими затратами. Странно было бы ожидать, что из этого подвига вырастут регулярные рейсы. Точно так же и первый трансатлантический перелёт Джона Элкока и Артура Брауна в 1919 году не стал практической основой для будущего коммерческого сообщения по маршруту Европа-Америка.

Герои-разведчики выбрались далеко вперёд, значительно обогнав основные силы, узнали, как оно там, тепло ли, светло ли, пыльно ли, легко ли прыгается. Основные силы пока не спешат двинуться за разведчиками, но это всего лишь означает, что время ещё не пришло. Мы же пока не уходим! Технологии утрачены за сорок лет? Да и бог с ними. Основным силам они всё равно не пригодятся. А вот что им будет вовсе не лишним, так это образ Армстронга, который там побывал, вернулся живым и прожил больше восьмидесяти, доказав возможность звездоплавания.

Жаль, конечно, что лунные экспедиции вдохновляют не только новых космических исследователей, но и антиэнтузиастов, пытающихся опустить двенадцать человек, ходивших по Луне, до своего уровня. Они, вишь, не летали никуда. У них, вишь, флаг колышется. В голливудском павильоне, вишь, дул сильный ветер, но этого никто не заметил. Но что делать; каждый повышает самооценку по-своему. Кто-то лелеет мысль о том, что Армстронг и другие врали, кто-то тешит себя воспоминанием о том, как однажды ехал с Армстронгом в одном автобусе.

Патетически получилось: «Мои встречи с Армстронгом». Извините! Мне просто очень бы хотелось самому туда слетать. Одного не пойму. Почему тогда, на Канарах, я забил карточку фотоаппарата не Армстронгом, Леоновым, Андерсом и Ловеллом, а банальным морским прибоем, которого в моей жизни будут ещё терабайты?

К оглавлению

Голубятня-Онлайн

Голубятня: Слово и дело

Сергей Голубицкий

Опубликовано 27 августа 2012 года

Культур-повидло сегодня на совершенно болезненную для меня тему. Надеюсь, читателей она тоже не оставит равнодушными, потому как вылезает в самом неприглядном виде в самые неподходящие моменты в жизни каждого.

Моя больная тема: слова и дела. Что важнее? Я даже не припомню, чтобы что-то другое вызывало в моем «близком кругу» — в семье и среди друзей — более ожесточенных споров, порождало разногласия моё с моими самыми родными и близкими людьми. Причина напряжения — в моем неумении объяснить словами то, что чувствую всем естеством своей души, понимаю, однако, увы, не в силах рационализировать и воплотить в убедительные умозаключения. Эмоции же да неуловимые переживания, сами знаете, мало кого убеждают (и слава богу, что так!)

Попробую, однако, хотя бы описать коллизию. Я безусловно согласен с мнением, что слово обладает таким же разрушительным потенциалом, что и дело. Слово может ранить очень больно. Обидеть и оскорбить. Из-за слова распадались самые счастливые браки, рушились великие дружбы, зачинались мировые войны.

Существует даже иллюзия в общественном сознании, что большинство мировых войн и кровавых противостояний рождались из слов. Это, конечно, не так. Слова вели к дуэлям, перепалкам, перестрелкам и даже хождению стенки на стенку, однако же войны никогда словами не вызывались. Войны вызывают как раз дела, в первую очередь — ущемление экономических и материальных интересов, как бы пошло это не звучало. Даже эпическая Троянская война началась из-за экономического противостояния ионийских эллинских центров молодым диаспорам, поднявшимся по ту сторону Эгейского моря.

Забавно, что молва приписала эту войну похищению прекрасной Елены — опять же: делу, а не слову!

Мое глубокое убеждение: слово, при всей чудовищной разрушительной силе своей, не может сравниться с делом, то есть с поступком, действием. Дело важнее, опаснее, жестче и по этой причине должно восприниматься серьезнее слова в человеческих отношениях и в общении.

Пока никаких возражений не предвидится. Но это, увы, лишь до поры до времени. Мы все знаем, как себя вести в ситуации, когда сталкиваемся по отдельности со словами и по отдельности с делами. То есть: грубое слово, оскорбительное слово быстро вызывает понятную и оправданную реакцию: мы обижаемся, мы даем сдачи — иногда словом, иногда делом (бьем по голове), а бывает — и просто ретируемся, тем самым, однозначно демонстрируя свое отношение к чужому слову.

Точно также мы легко реагируем на поступки: приветствуем одни, возмущаемся другими, развязываем войну из-за третьих. Настоящие сложности и проблемы возникают в ситуации, когда слова и дела вступают в противоречие между собой! Когда дела говорят одно, а слова — прямо противоположное. Когда слова оскорбляют, а дела — умасливают. Или наоборот: слова льются елеем, а дела — как правило, тайные, скрытые от глаза — возмущают, взывают к мщению, к жесткому отпору.

Как же вести себя в ситуации противостояния слов и дел? Мне кажется, что всегда — в 10 случаев из 10 — нужно отдавать приоритет делам перед словами. Мне кажется, дела важнее, показательнее, глубже любых слов, даже самых обидных, возмущающих и оскорбительных.

Вот говорю сейчас и чувствую, что наверняка ошибаюсь! Чувствую нутром, что неправ, что обманываю самого себя. Что слово — иезуитски выверенное и дьявольски тонко подобранное — может убить. Почти в прямом смысле слова. По крайней мере — нанести страшную, кровоточащую, почти неизлечимую рану. Как и дело. Да что там — хуже дела!

Но, нет, все не так! Сам того не желая и не замечая, только что изменил условия игры: увел с ринга дело, оставив на поле брани одно лишь слово. Слово, которое само по себе, как мы уже согласились, способно нанести страшный вред и убить любое живое чувство. Тут никто и не спорит.

Что ж, давайте оголим все нервы до крайности: вот слово — ужасное, испепеляющее, оскорбляющее в лучших чувствах твоих. И тут же — рядом! одновременно! — дело: доброе, чистое, поддерживающее и вселяющее в тебя радость жизни. Как быть? Как реагировать? Обижаться? Проклинать? Или ... закрывать глаза?!

Да не покажется эта казуистика кому-то искусственной, высосанной из пальца! Внимательно оглянитесь вокруг, прислушайтесь и присмотритесь к собственной жизни: вы будете шокированы обилием в ней ситуаций — на каждом шагу! — когда слова и дела яростно противоречат друг другу, сбивают с толку. Сколько раз вы реагировали в пользу слов? Сколько — в пользу дел?

Для меня схизма слова и дела актуальна еще и потому, что я девальвировал свое слово на самом высшем рациональном уровне. В смысле, что давным-давно для себя твердо решил, что не существует в мире ни одного слова и ни одной идеи, ради которой я был бы готов пожертвовать хоть чем-то существенным. Тем более — в ущерб близким, родным, да и просто живым существам.

Чтобы было до конца понятно: если бы мне предложили выбор — убей вот ту лягушку (собачку, кошку, мышку — кого угодно) ради того, чтобы, скажем, все люди на земле приняли твою веру или, скажем, твою систему ценностей и идей! — я бы отказался, ни секунды не колеблясь и не раздумывая!

Думаю, теперь вам понятно, что когда я неоднократно писал в Голубятнях, что нет в подлунном мире такой операционной системы или компьютерной железяки, которую я бы не проклял, не моргнув и глазом, ради того, чтобы «не пролилась ни единая слезинка гоблина», когда я писал нечто подобное, я не кривил душой и был абсолютно искренен со своими читателями. Так именно все и обстоит в моей личной системе ценностей.

К великому сожалению, подобная девальвация слова в моем внутреннем мире привела к тому, что я могу, когда с умыслом, когда по неведению, когда по глупости, очень сильно обидеть словом окружающих. Вот уж точно: наградил Бог детину дубиной не по чину! Я эту обиду не ощущаю даже в сотой доле ее яда, зато те, кто подпадает под удар, страдают незаслуженно и тяжело.

Сколько раз это уже было! Как я сожалею обо всем содеянном, кто бы только знал! Сожалею и мигом пытаюсь компенсировать делами, которые в сознании своем ценю несоизмеримо выше слов. Увы, чаще всего оказывается, что слова для окружающих важнее дел. И делами ничего не исправишь, даже если добрые эти дела предшествовали злым словам.

Такая вот у меня печаль. И что делать с ней — не знаю. И выхода не вижу. И в голову лезет единственный глупый аргумент: угроза убийства на словах — деяние, безусловно, порочное и заслуживающее наказания, однако же никогда еще в суде не приговаривали к высшей мере за угрозу убийства на словах! Совсем иное — реальное убийство, реальный поступок, реальное злодеяние.