Андрей Столяров - Интеллектуальная собственность: врага надо знать в лицо Страница 9

В конце прошлого года через законодательные органы США едва не прошел так называемый Analog Hole Bill, который предполагал, ни много ни мало, запрет на производство аппаратуры для оцифровки видео, за исключением закрытых систем, которые должны были бы распознавать специальный сигнал в аналоговом входном потоке, обозначающий «разрешенность» данного сигнала к оцифровке. Собственно говоря, термин analog hole (аналоговая дыра) обозначает имманентно существующую дыру в любой защите от копирования текстов, музыки, изображения или фильмов: если любой из этих видов информации может быть воспроизведён (напечатан на бумаге, показан на экране или проигран через динамики), то он, соответственно, может быть и записан, соответственно, с помощью сканнера и распознавателя, с помощью фотоаппарата или видеокамеры, и, наконец, с помощью микрофона. «Заткнуть» аналоговую дыру можно только одним способом: запретив производство соответствующей аппаратуры.

То, что средства оцифровки аналогового сигнала чаще используются не для нарушения чьих-то копирайтов, а для создания, например, любительских видеофильмов и аудиозаписей «неофициальных» исполнителей, опять же, поборников копирайта не волновало. К счастью, нашлись и те, кого это (а заодно и такая странная штука, как свобода частных производителей) все-таки волнует.

Если Analog Hole Bill оказался столь одиозен, что практически не имел шансов на принятие, то явление более общее, именуемое DRM (Digital Rights Management) в разных своих формах используется вовсю. Общая его идея в том, что формат представления той или иной информации предусматривает пометки о лицензионном статусе соответствующей информации, а все средства, позволяющие рассматриваемый формат использовать, при этом анализируют значение пометок и отказываются производить операции, противоречащие имеющимся пометкам. Частным (и, к сожалению, успешным) случаем DRM является уже упоминавшаяся зональная защита DVD.

Важным моментом в DRM является то, что для успешного достижения поставленной цели необходимо контролировать все существующие средства воспроизведения данного формата. Иногда это достигается закрытием спецификаций самого формата, что, впрочем, спасает ненадолго. Чаще любители DRM уповают на то, что большая часть аппаратуры и программного обеспечения все равно является закрытой, а «маргиналы», пользующиеся хоть тем же Linux’ом, погоды всё равно не сделают.

Реализация DRM в программах, распространяемых с открытыми исходными текстами, заведомо бессмысленна, т. к. найти в программе и исправить нужное место так, чтобы DRM не соблюдался, может едва ли не каждый второй пользователь. В итоге, кстати, та же зональная защита обычно не работает при воспроизведении DVD на компьютерах с ОС Linux, а заодно и на тех немногих DVD-проигрывателях, в которых Linux используется в качестве прошитого ПО. Это, с одной стороны, внушает определенный оптимизм противникам DRM; с другой стороны, то же обстоятельство делает весь мир свободного программного обеспечения мишенью для перманентных нападок со стороны медиа-индустрии.

Необходимо заметить, что очень часто DRM запрещает и такие действия пользователя, которые никоим образом не являются нарушением копирайтного законодательства. Так, право создать резервную копию купленного произведения на случай порчи оригинального носителя сохраняется за владельцем легитимной копии практически во всех версиях копирайтных законов, как и право перепродать свой экземпляр другому лицу; между тем, DRM часто делает эти действия невозможными или затруднительными.

Итак, картина вырисовывается весьма любопытная. Защищая свои интересы в изменившемся после цифровой революции мире, копирайтные бонзы вмешиваются в работу независимых компаний, диктуют условия операторам Интернет и производителям аппаратуры (кстати, лишая их заметной доли дохода), душат перспективные технологии (те же файлообменные сети, а с десяток лет назад – DAT-магнитофоны), упорно придумывают способы ограничить производство и использование открытого программного обеспечения. Что еще хуже, под прикрытием «защиты авторских прав» они доходят до методов, препятствующих независимым авторам в создании своих собственных произведений, таких как любительские видеофильмы и аудиозаписи: не так давно мне встретилась жалоба видеолюбителя на то, что имеющаяся техника не позволила ему перегнать свою (собственноручно отснятую) miniDV-кассету на DVD-рекордер, обвинив в нелегальном копировании. Характерно, что комментаторы немедленно порекомендовали взять Linux и перегонять через компьютер.

Общества по коллективному управлению авторскими правами, возникнув в ответ на потребность обойти в ряде случаев букву копирайтного закона, исподволь сменили самую цель копирайтного законодательства: вместо принципа «автор должен быть вознагражден» они эксплуатируют принцип «пользователь должен заплатить», а кому в итоге достанутся деньги – уже не так важно.

Как уже говорилось в предыдущей статье, обеспечение соблюдения копирайтного законодательства, с одной стороны, осуществляется за счет налогоплательщиков, а с другой – в большинстве случаев не имеет прямого отношения к защите интересов авторов (создателей) художественных произведений. Единственным исключением является пока что кино, особая роль которого обусловлена существенными материальными затратами при съемках фильмов, однако существует и такая точка зрения, что, не будь копирайтной защиты, те же (по качеству) фильмы можно было бы снимать чуть ли не в сотни раз дешевле.

Не знаю как у вас, а у меня возникает один вопрос: а не слишком ли высокую цену платит общество за весьма и весьма сомнительное счастье лицезреть голливудскую кинопродукцию?

Нельзя не отметить и еще один момент, связанный со столь резким расширением круга лиц, которых напрямую касается копирайтное законодательство.

Подобно чеховскому герою, который так и не поверил, что его отправляют в тюрьму за открученную гайку, широкая публика никогда не поверит, что копирование может быть злом, к каким бы ухищрениям ни прибегали пропагандисты копирайтных общественных отношений. Отдельные люди – как правило, либо сами представители медиа-индустрии, либо единицы, клюнувшие на пропаганду – поверят, но в массе это погоды не сделает. В доцифровую эпоху, когда копирайты напрямую касались только избранных, с этим было, конечно, гораздо проще.

Шесть лет назад была опубликована моя статья Информационное общество будущего и современность, в которой был сформулирован принцип информационной свободы и (возможно, что и впервые) применен концепт информационного насилия. Готовя к публикации нынешний цикл статей, я в первых трёх из них намеренно не упоминал термин «информационное насилие». Об информационной свободе и интеллектуальной собственности – в следующей статье цикла.

О правильности интеллектуальной собственности, или чьи в лесу шишки

Среди крупных (или как минимум заметных) корпораций и целых отраслей рынка есть и те, чьему бизнесу интеллектуальная собственность откровенно мешает. Прежде всего к таковым относятся интернет-операторы.

Настоящей статьёй я завершаю цикл, посвященный интеллектуальной собственности.

Напомню, что в первой статье цикла, озаглавленной «Интеллектуальная собственность: врага надо знать в лицо», приводились в основном объективные справки о реалиях существующего законодательства. Вторая статья, вышедшая под заголовком «Интеллектуальная собственность: хотели как лучше, а получилось…», была посвящена анализу результатов введения интеллектуальной собственности, и оканчивалась выводом (для кого-то, возможно, неожиданным), что все три имеющихся вида ИС приводят на деле к результатам, прямо противоположным своему изначальному предназначению. В третьей статье, «А ну отдай мой каменный топор: копирайты в цифровую эпоху», показаны взаимоотношения копирайтного законодательства с особенностями нынешней (цифровой) эпохи; чем дальше заходит технический прогресс, тем доступнее становятся средства информационного обмена, тем менее нуждается общество в издателях – выделенных субъектах, которые только и заинтересованы в так называемом «авторском» праве, и тем сильнее копирайтное законодательство противоречит интересам частных лиц.

Нынешняя, заключительная статья цикла будет обращена к тем из моих читателей, кто, несмотря на всё вышесказанное и на все сделанные негативные выводы, продолжает считать, что интеллектуальная собственность вообще и копирайтное право в частности каким-то образом отвечают понятию справедливости.