Алексей Клёнов - Риск без права передачи

Риск без права передачи

Алексей Клёнов

© Алексей Клёнов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Я так думаю, если провести опрос среди «продвинутого» народа, то девяносто из ста человек уверенно скажут, что одним из самых полезных изобретений человеческого разума является мобильный телефон. И столько же твёрдо скажут, что одним из самых вредных. Вот почему он всегда звонит не вовремя?! Я дико опаздываю, машина заводиться не желает категорически, а тут изволь отвечать на звонок незнакомого гражданина, общение с которым мне сейчас на фиг не нужно. С этого звонка всё и началось. Хотя нет. Началось всё гораздо раньше, но об этом чуть позже…

Вообще утро выдалось достаточно сумбурным, и даже не лишённым таинственности и совершенно нелепых предположений с моей стороны относительно происходящего. Вчера вечером мы с Катюшкой помянули родителей, земля им пухом. Ровно год как мы с сестрёнкой осиротели. И после поминальных трёхсот граммов, принятых под хорошую закуску, я сладко уснул в родительском доме. Жена уже третий день в санатории, и возвращаться в пустую квартиру мне не хотелось. И так я хорошо уснул, что едва не проспал на службу, отключившись настолько, что звонка будильника не услышал совершенно. Редчайший случай для меня. На ноги я поднялся исключительно благодаря солдатскому чутью, уже в четверть восьмого. Точнее сказать не поднялся, а вскочил, и стал лихорадочно натягивать брюки, недобрым словом поминая вчерашнюю третью соточку. На второй мне следовало бы остановиться. Дисциплина стала ни к черту, батенька. Да-с…

Из квартиры я выкатился бешеным колобком, на ходу рассовывая по карманам ключи, сигареты, мобильник и бумажник. Катюшка уже давно ушла на дежурство, приготовленный ею завтрак так и остался невостребованным, и только чашка остывшего кофе одиноко плескалась у меня в организме где-то на полпути к желудку. Моя «ласточка» стояла метрах в десяти от подъезда, и на кнопку брелка я нажал ещё на выходе. Не услышав привычного писка сигнализации, и не заметив мигания фар, озадаченно сказал сам себе «Не понял», и повторно нажал на кнопку. С тем же результатом. Подойдя вплотную к «десятке», я бегло осмотрел её, не обнаружил никаких следов насилия и стал открывать замок вручную. Прежде, чем сесть за руль, осмотрел салон. Всё как будто в порядке, признаков набега автоворов не наблюдалось. Магнитола на панели, на заднем сиденье по-прежнему лежала сумка-«барсетка», пустая впрочем. Заглянул в «бардачок», где с вечера лежал купленный в ларьке блок «Парламента». И сигареты целы. Пожав плечами, вставил ключ в замок, повернул, и не услышал привычного урчания двигателя. Повторил попытку, снова ничего не услышал, выругался сквозь зубы и хлопнул руками по «баранке». Неужели новый аккумулятор спёрли? Но для этого пришлось бы вскрыть салон, чтобы открыть капот, и тогда не оставили бы магнитолу и сигареты, рупь за сто. Почему бы не прихватить попутно, если уж вскрыли? Я выбрался наружу, заглянул под капот и вторично за последние пять минут озадачено сказал сам себе «Не понял!?». Однако уже на повышенных тонах и с признаками недоумения.

Аккумулятор находился на своем месте, и солнечно отсвечивал новеньким желтым корпусом. Но вот провода были перекушены, и концы разведены в стороны прямо-таки демонстративно. Чтобы сразу было заметно. Кому и зачем понадобилось вскрывать салон, предварительно отключив сигнализацию, и перерезать провода? Где логика? Не украсть, не поцарапать борт, не колеса свистнуть или, на худой конец, проткнуть, а вот так нагло и бесцельно напакостить, рискуя попасться мне под горячую руку. Зачем? Мелкая пакость, в отместку? Так я во дворе сроду ни с кем не ссорился. Разве что баба Катя из десятой квартиры, местный правдоруб и борец за всё и против всех, могла иметь на меня зуб. Ей почему-то приспичило еще в прошлом году разбить цветочную клумбу на узенькой полоске земли между парковкой и забором детского садика, после чего она взъелась на всех владельцев машин, которые «газовали своей дрянью на её пиончики». Машину свою я старался там больше не парковать, тем более что уже полгода как переехал с Настей в новую квартиру, и к сестренке заезжал не часто. Откровенно говоря, побаиваюсь я бабу Катю, ещё с детства. Как и многие в нашем доме. Характер у неё – жуть. Но ведь не до такой же степени! И потом, представить бабу Катю крадущейся ночью в маске и с кусачками в руках к моей машине с целью диверсии я не мог при всей моей фантазии. Не та у неё комплекция и здоровье, чтобы по ночам подрабатывать диверсанткой на общественных началах.

В общем, сплошные непонятки. Понятно мне было только одно: на службу я опаздываю, машина мне сегодня не помощница, и надо стремительно бежать на улицу и ловить такси. Или заказывать все по тому же мобильному. Опаздывать, особенно сегодня, я не имел никакого права. Потому что сегодня девятое мая и у всех подразделений УВД усиление службы, включая и наш СОБР.

В этот момент и зазвонил телефон. Посмотрев на бегущий по дисплею номер, я идентифицировал его как совершенно мне незнакомый и нелюбезно отозвался:

– Чего надо?

И услышал в ответ, с явно выраженным кавказским акцентом:

– Что, старлей, машина не заводится?

Вот тут я насторожился, навострил ушки, и в считанные секунды осмотрел окрестности на предмет стороннего наблюдателя. Возможно, что и через оптический прицел. Хотя нет. Если б меня хотели грохнуть, вряд ли стали бы любезно об этом предупреждать. И уж совсем ни к чему было устраивать мелкое хулиганство с перекушенными проводами. Да и если бы держал меня сейчас на мушке снайпер, едва ли я смог бы его в момент вычислить – не сидел бы он в зоне видимости. Так что кидаться за машину в пытке уберечься от пули не стоит. Во-первых, если кто-то меня сейчас видит из соседей, то могут решить, что я рехнулся. Во-вторых, любопытный наблюдатель получит повод потешиться над моим испугом, а ронять достоинство мне не хотелось бы. Как-никак офицер полиции. Но главным образом все из того же логического заключения: не стали бы меня предупреждать за секунду до выстрела. Но от того, что некто неизвестный обращается ко мне по званию, мне стало неуютно весьма и весьма. Потому что о моем истинном месте службы знают только два самых близких мне человека: сестрёнка и жена. Для остальных, включая даже родственников, я числюсь юрисконсультом в небольшой частной фирме. А тут ко мне обращается по званию какой-то дядя, да еще с гортанным произношением, да еще точно знающий, чем я занимаюсь в данный момент. Означать это могло только одно: меня нашел кто-то из моих лютых чеченских друзей, которых за годы службы и неоднократных командировок на Северный Кавказ накопилось порядком. Вот только кто, и с какой целью?

Впрочем, мучить неизвестностью меня не стали, и ситуацию обрисовали коротко и ясно:

– Ты с машиной не мучайся, старлей. Сейчас подъедет другая, тебя отвезут в одно место. Там мы с тобой дружески побеседуем и решим, чем ты можешь быть нам полезен. Якши?

А вот это уже наглость! Хрен вам, ребята. Я, конечно, несколько ошарашен таким развитием событий, чего уж там скрывать. Ведь если после всех усилий по маскировке меня сумели вычислить и найти за две тысячи верст от горной республики, то, значит, звонит мне человек серьёзный, обладающий немалыми возможностями. Но ведь и я не грудастая пэтэущница, чтоб меня за мороженое и фужер шампанского можно было на соитие развести. И поэтому ответил я беззлобно, но категорично:

– А не пошёл бы ты лесом, братишка? Ты ничего не попутал? Припёрся в мой город, предъявляешь мне тут чего-то. И вообще, некогда мне.

И отключился. Не потому, что мне неинтересно, что будет дальше. Это-то как раз меня в данный момент волнует больше всего, потому как дело серьёзное. Если ранним утром в уральском городе в праздничный день офицеру СОБРа, на легенду которого работает целое управление собственной безопасности, звонит чеченец (и явно не пастух, судя по речи и повелительным интонациям!) то означать это может только одно: офицера берут в серьёзный оборот. Случай не такой уж и редкий, несмотря на все предпринимаемые усилия. Да, в чеченских командировках мы духи бесплотные. Без званий, имён-фамилий, чаще всего без лица, скрытого маской, и не афишируется, откуда именно тот или иной отряд спецназа. Но у чеченских боевиков разведка тоже не дуркует, и нередко им удаётся заполучить самые достоверные сведения о подразделении в целом, и об отдельных офицерах в частности. Именно поэтому в отряде разработаны чёткие инструкции на сей счет. Суть их проста: не паниковать, получить как можно больше информации на начальном этапе, чтобы было с чем работать. И самое главное: незамедлительно дать знать о нештатной ситуации руководству. Именно поэтому, продолжая делать вид, что все ещё пытаюсь реанимировать свою «десятку», я одной рукой бесцельно перебирал провода, а второй лихорадочно набирал эсэмэску командиру. Слов было всего три: «Код красный. Свяжусь». Это условный знак как раз на подобный случай. Во-первых, коротко. Потому что ситуация не располагает к велеречивости, да и звонок сейчас последует повторный, если я хоть что-то понимаю в этой жизни. Во-вторых, всё предельно ясно, поскольку это заранее оговоренный текст. Теперь наш командир, полковник Рысаев, имеющий позывной «Рысь», будет знать, что один из его подчинённых попал в переплёт. Однако в тот момент я ещё и не представлял, в какой именно переплёт я попал…