Алексей Клёнов - Риск без права передачи Страница 2

Звонок действительно раздался очень скоро. Вот только на дисплее моего мобильника высветилась надпись «Катюшка», и я ощутил холодок очень нехорошего свойства, словно на разгорячённое тело высыпали ведро ледяных осколков. Зачем бы сестрёнке мне звонить, да ещё в такой момент? Совпадение?

Уже предполагая самое худшее, я осторожно поднёс трубку к уху, и услышал всё тот же голос:

– Твоя сестрёнка у нас. Не дури, будь вежлив, веди себя тихо. Можешь с ней поговорить.

Сердце у меня стремительно ухнуло куда-то вниз, в ушах тоненько зазвенело, а солнечное утро вдруг показалось грозовым закатом. Сквозь писк в ушах я услышал голос Катюшки:

– Игорь, меня похитили какие-то люди. Говорят, что ты им что-то должен, а я гарантия твой сговорчивости.

И, через небольшую паузу, почти шёпотом закончила:

– Мне страшно, братишка…

Говорила она ровным голосом, но то, что ей страшно, я понял бы и сам, по её тону. Вообще она у меня хладнокровная, профессия реаниматолога требует устойчивой психики. Но в такой ситуации и я на какое-то время потерял самообладание, чего уж требовать от молодой женщины, знающей о похищении людей только из кинофильмов? Однако на меня Катюшкин страх подействовал отрезвляюще, заставил встряхнуться, и взять ситуацию под контроль, насколько мне позволяло собственное положение. Поэтому сестрёнке я ответил спокойно, чтобы и ей придать хоть немного уверенности в благоприятном исходе:

– Всё будет хорошо, сестричка. Ты не пугайся. Я сумею договориться с этими людьми, и ты скоро будешь дома. Верь мне…

– Она тебе верит, – перебил меня из трубки гортанный баритон. – Верит, и надеется, что ты будешь правильным. Ты же знаешь, что я не шучу, э?

Захлопывая капот, я покорно согласился:

– Знаю. Что от меня требуется?

– Я уже сказал. Сейчас подъедет машина, тебя отвезут. Остальное узнаешь позже. Да, и привет тебе от Лечи Кацаева. Помнишь такого?

Трубка торжествующе хохотнула чужим голосом, и связь оборвалась. А я бы, наверное, схватился за голову, если бы не знал, что за мной наблюдают. Ни к чему давать врагу повод думать, что я сломался. Леча, так Леча. Он хоть и объявил меня своим кровником, но от этого не страшнее любого другого «чеха», жаждущего полюбоваться моей насаженной на кол головой…

Машина действительно подъехала почти тут же. Собственно, она стояла у соседней девятиэтажки, и только из-за тонированных боковых стекол я не видел, что в салоне кто-то есть. Теперь можно было не сомневаться, что именно из этой «Дэу» за мной и наблюдали. За рулем сидел мужичок лет на пять постарше меня, совсем не похожий на злодея. На вид то ли татарин, то ли узбек, скучный какой-то и невзрачный. Словом, для слежки лучшего не подберёшь. Распахнув дверцу справа от себя, он коротко велел:

– Садись.

Я послушно сел. Протянув руку, мужик так же коротко приказал:

– Отдай мобильник.

Я отдал. А чего спорить? Конечно, я мог бы заломать его в три секунды. Только что мне это даст? И сестрёнка…

Взяв мою трубку, водила умеючи просмотрел журнал звонков, вынул свою трубку, и коротко доложил:

– Он никуда не звонил. Я бы заметил. Что?.. Сейчас…

Просмотрев эсэмэски, продолжил:

– Нет, в сообщениях тоже пусто… Ага… понял… Едем.

А то?! Конечно, пусто. Потому что я все эсэмэски удалил, включая последнюю командиру, и кучу предыдущих, отправленных Насте, и полученных от неё. Так, на всякий случай. Тоже интуитивно, если честно. И не ошибся. Ни к чему им знать о Насте. Ни к чему им знать, что я уже не старший лейтенант. И вообще ни к чему им знать ничего, кроме того, что им уже известно. Осталось только прокачать ситуацию, и определиться, от кого именно им известны моё звание, адрес, наличие у меня сестрёнки, марка и номер моей машины? Но при этом они не знают, что я уже полгода как женат, и живу по другому адресу. И что звание капитана я получил восемь месяцев назад. Точно не знают, я не успокаиваю себя. То, что я сегодня ночевал в родительском доме, это удача нашедшего меня Лечи Кацаева. Ха, помню ли я Лечу Кацаева?! Ещё бы мне его не помнить! Не каждый российский спецназовец удостаивается чести стать личным кровником полевого чеченского командира. Мне вот такая честь выпала. С этого все и началось…

Глава 2

Восемь месяцев назад наш отряд был в очередной командировке в Чечне. Для меня это была уже четвёртая, и особой сердечной дрожи я не испытывал. И даже не потому, что ехать туда было нужно уже не в первый раз. В конце девяностых я полтора года отпахал срочную именно в Чечне. Парнишкой я с детства был крепким, в юности увлёкся самбо, потом запал на стрельбу, и плавно перекочевал в биатлон. Добегался и дострелялся до второго взрослого разряда, неоднократно награждался медалями и кубками на различных соревнованиях. Словом, подготовка была приличная. Поэтому, когда председатель призывной комиссии в военкомате уважительно похлопал меня по плечу, и с чувством сказал «Гвардеец!», я воспринял это как должное. В принципе, я не сомневался что романтика и трудности ВДВ мне обеспечены. Именно туда меня и хотели направить. Однако на медкомиссии вскрылся один неприятный факт: у меня, оказывается, неважнецкий вестибулярный аппарат. Вот уж не замечал! Однако врачам виднее, и мне ненавязчиво дали понять, что прыжки с парашютом, – это не для меня. Тогда-то военком и сделал мне особое предложение. Оказывается, параллельно шел набор в вэвэшный спецназ, и я, как новобранец, подхожу идеально. Та же ратная работа, только без прыжков из-за облаков. А во многом даже и интереснее.

Так я попал в учебный центр… не буду говорить, где именно он находится. Скажу только что там я полгода дурью маялся. То есть, тогда эти шесть месяцев казались нам, пацанам, адом. Но когда отправили в Чечню, в девяносто восьмом, я понял, что в учебке я занимался именно фигнёй. Это как после вкусного эскимо в жаркий полдень, в компании с красивой девушкой, вдруг угодить голышом на Северный полюс, в общество пингвинов и белых медведей. Как говорится, почувствуйте разницу.

В принципе, после срочной я имел в планах остаться в войсках. Но чтобы служба была успешной, мне был необходим один, так сказать, пустячок. Стать обладателем заветного крапового берета. Краповые береты это элита вэвэшного спецназа. Это асы из асов. Боевые псы натасканные выполнять самые сложные, порой на грани фола, задачи. Но для этого требовалось пройти жёсткую, даже жестокую, проверку на профпригодность. Совершить многокилометровый марш-бросок, преодолеть сложнейшую полосу препятствий, после которых следовало сдать нормативы по огневой подготовке, как минимум на «хорошо». И, как апофеоз, – рукопашка. Спарринг с «беретом» уже доказавшим своё право так именоваться. Свеженьким, не уставшим, часа два лениво покуривавшим и ухмыляющимся в предвкушении лёгкой победы, пока ты мудохался в полной боевой выкладке. У него торжество на лбу написано, а у тебя в глазах искры сверкающие во мраке, ноги трясутся от усталости, руки едва поднимаются хотя бы для защиты, и каждая клеточка организма ноет, и прямо-таки молит об отдыхе. И до спарринга то доходят не все, а уж устоять против бойца, который подготовлен много лучше тебя, да со свежими силами, удаётся и вовсе единицам. Тут самая малость может иметь либо роковую роль, либо счастливую. В тот раз из двадцати претендентов счастливыми, без преувеличения, обладателями заветного берета стали только двое. И я не был одним из них. Немного утешило то, что мой спарринг-партнёр руку мне пожал с уважением, и искренне сказал, что ему пришлось несладко. И будь мы на равных, еще неизвестно, каким бы был исход схватки. Самолюбие моё это, конечно, несколько утешило, но в спецназе я уже не остался. Слишком долго и упорно я шел к заветной цели, и когда всё сломалось, почувствовал, что на второй заход у меня запала не осталось. А быть середнячком, пусть даже и в спецназе, кому ж хочется?

Короче, после увольнения в запас я подался в СОБР, в родном городе. Проверку тоже прошёл более чем серьёзную, Рысаев, тогда еще майор и командир взвода, остался мной доволен, и тогдашнему командиру отряда рекомендовал меня однозначно. Попутно я поступил в академию МВД, на заочное отделение, получил диплом с отличием и, как я уже сказал, для всех я числился юристом. Где я служу в действительности, знали только мама с отцом, и сестрёнка. А год назад мамы с папой не стало. Нелепая случайность, стечение обстоятельств. Родители возвращались на папиных «Жигулях» с дачи, начался штормовой ветер, дождь, сорвало провод с линии электропередач, и швырнуло конец ровнёхонько на капот папиной «шестёрки». Он машинально затормозил, сзади в «шестёрку» въехала идущая следом машина, в неё вторая, и машину отца выкинуло на встречную полосу. Он умер мгновенно, при лобовом столкновении. Мама пережила его на три часа.