Николай Иванов - Черные береты Страница 11

Андрей тоже заметил, что думает о событиях уже в прошедшем времени. Не оттого ли увеличился и поток к Белому дому, что выжидающие учуяли запах поражения «восьмерки»? Тоже станут героями. Что ж, а он не пойдет на этот пир. Не такой победы он желал бы родине. Такой победы врагу не пожелаешь, потому что и победители, и побежденные — из одной страны. Из одной семьи…

До шестнадцати часов, когда нужно звонить — будить Мишку, оставалось уйма времени, и Андрей пошел на Киевский вокзал. Там дождался, когда освободится местечко в уголке, сел, расслабился, прикрыл глаза. И понял, что раздражало его все время, чего не хватало — путч заставлял забывать о Зите. Нет же, нет, только не это. К черту политику, когда страдает родной человек.

Жена вспомнилась-представилась испуганной, забившейся в угол дивана. Как-то ей одной? «Приезжай быстрее, я умру без тебя».

«Здравствуй, моя милая. Здравствуй, родная. Извини, что мало думал о тебе…»

7

Мишка опаздывал, и для Андрея, замаявшегося убиванием времени на вокзале, каждая минута казалась вечностью. Узкий козырек подъезда, где они договорились встретиться, почти не спасал от продолжавшегося весь день дождика, и ноги вновь стали мокрыми. Но винить было некого, сам напросился с Михаилом в патруль, побоялся оставаться один среди стен, где можно будет сойти с ума, думая о Зите.

Рядом с подъездом, на окне, трепетала, привлекая внимание, бумажка, на которой красочно извещалось, что отряд самообороны этого дома остановил два танка, идущих к Белому дому. Цифра «2» была аккуратно переправлена на «8», потом, видимо, уже ради смеха, на «10», и народ, падкий на всякое объявление, после чтения улыбался и отходил. Да еще поглядывал на Андрея так, будто это он повесил плакат и теперь стоит ждет, когда к его мокрым туфлям начнут возлагать цветы. Вначале он хотел перейти в другое место, но потом разозлился: а не пошли бы все подальше! Наконец, показался Мишка — под зонтиком, в сапогах.

— Привет. Что нового, кроме увеличивающегося вклада в победу демократических сил? — он кивнул на бумажку, которую мельком прочел.

— У Белого дома готовятся к отражению штурма. Говорят, «Альфа» ночью пойдет в атаку.

— Никакого штурма не будет. Держи. — Михаил вытащил из сумки яблоко и еще один зонт. — Карпухин завел свою «Альфу» в спортзал и уложил спать. Знаешь Карпухина?

— Слышал краем уха.

— Легенда. Говорят, Героя получил за Афган, сейчас генерал, всего сорок лет. Наши звонили знакомым в «Альфу», он сейчас «волнует» «восьмерку»2. Десантники тоже заявили, что не будут предпринимать никаких действий против Белого дома. Громов от МВД не дает двигаться с места дивизии Дзержинского, а мы — в патруле. Да, начальник Генштаба Моисеев отдал приказ вывести ночью технику из Москвы3. Так что крови не будет. И то хорошо.

Каркнул это Мишка, не постучав по дереву — и зря. Когда вконец продрогшие, набившие ноги, голодные и равнодушные ко всему они в час ночи возвращались домой, их обогнала уходящая от Белого дома колонна БМП4. Около Арбата она втянулась под мост, но там застопорилась, тревожно мигая красными габаритными огнями в дыму выхлопных газов. Послышались крики, и Михаил с Андреем, переглянувшись, сложили зонтики и поспешили вниз, под мост.

— Да поймите вы, мы уходим. У-хо-дим! А вы делайте здесь что хотите, — кричал стоявший на броне офицер окружившим колонну людям.

— Нет, вы — наши пленники. Ни один танк не двинется с места, — кричали ему в ответ. — Глуши мотор.

— У нас приказ — покинуть Москву. И не танки у нас, а БМП.

— Глуши мотор, тебе говорят.

— Всех в плен.

— Забирай у них оружие, нам пригодится.

Несколько человек запрыгнуло на броню, и «бээмпешка» крутанулась, сбрасывая неожиданный десант. Начали «пританцовывать» и другие машины, не позволяя приближаться к себе. Только одному парню удалось открыть десантный люк первой БМП, заскочить внутрь. Ничего не найдя там для себя интересного, выпрыгнул обратно. И то ли зацепился за что, то ли просто поскользнулся, но со всего размаха ударился головой об асфальт.

— Убили! — заорали сразу несколько голосов. — Хватай их, у них нет патронов, не бойтесь.

— Мужики, отойдите, буду стрелять, — крутился на броне офицер. — Уйдите, я ведь тоже за людей отвечаю.

— Да какие вы люди, вы — убийцы и сволочи.

— Да нет у них патронов. Отбирай оружие.

Толпа опять нахлынула к машинам, и офицер, оскалясь, передернул затвор и дал очередь вверх. Кто-то упал — то ли от рикошета, то ли просто от испуга, но толпа отпрянула…

— Они же уходят, пусть идут, — крикнул Мишка. — Пусть уходят.

— В плен, — несогласно орала толпа. — Поджигай убийц. У кого есть бутылки?

Звякнуло, разбившись, стекло, и в тот же миг на силовом отделении одной из БМП вспыхнул огонь. Пламя осветило жиденькую баррикаду, натасканную перед машинами, молодых ребят, хватающих из этого завала камни и бросающих их в солдат.

— Запоминайте номера машин, — кричал кто-то. — Номера. Мы их все равно найдем.

— Пятьсот тридцать шесть. «БМП-убийца» — номер пятьсот тридцать шесть.

— Пусть уходят, — теперь уже вдвоем орали Мишка и Андрей, хватая парней за руки.

— Бей, добивай, — вырвался у них из рук курчавый парень и, подхватив кусок бетона, замахнулся им на солдат, которые пытались спастись от огня горящей машины. Оттуда раздался одиночный выстрел, но он нашел свою цель: парень надломился, рухнул под тяжестью своей глыбы.

— Вперед! — крикнул офицер, и БМП, взревев моторами, пошли прямо на толпу. На этот раз она расступилась, и горящая машина, разметав преграду, вырвалась на простор.

— Игорь, успел заснять? — послышался в непривычной после шума моторов и стрельбы тишине женский голос.

— Само собой, — ответили сверху, с моста. — Такое не упускаем.

— Спускайся сюда, здесь кровь. Подсними ее.

— Каждому свое, — тихо проговорил Мишка, прислонившись к бетонной стене дороги. — Завтра увидишь, как из этих дураков будут лепить героев. Без героев им нельзя. Потому как нет без героев мужества5. Вот черт, накаркал же я, — вспомнил он свои слова днем.

— Трое погибших, трое, — передавалось в толпе. — Номер машины не забыли?

— Пятьсот тридцать шесть.

— Сообщайте всем: среди защитников Белого дома появились первые жертвы. Пролилась кровь. «БМП-убийца» — номер пятьсот тридцать шесть.

— Интересно, а что оставалось делать солдатам? Ждать, когда их сожгут и забьют камнями? — спросил у самого себя Андрей.

— Пойдем отсюда, — первым оторвался от стены Мишка. — Не могу видеть этой их тайной радости по поводу погибших.

Они выбрались из толпы, которая все росла и росла. Вдали замигала синим светом вертушка «Скорой помощи».

— Эх, чуть-чуть опоздали, — продолжал сокрушаться Мишка. — Может, удалось бы что-то предпринять. Ладно, дело сделано. Давай я звякну своим, сообщу, как было все на самом деле, а то ведь завтра концов не найдешь.

— А междугородный здесь поблизости есть?

— У «Художественного». Ускоренным маршем минут десять. Хочешь позвонить домой? А не поздно? Второй час ночи.

— Да что-то весь день думалось о Зите. В любом случае она обрадуется.

Мишка уже знал всю историю с Зитой, и первым направился на Калининский проспект. Чем ближе подходили они к синим буквам «Телеграф», тем сильнее охватывало Андрея нетерпение. Услышать голос Зиты, убедиться, что с ней все в порядке. И завтра же — к ней. Независимо от результата звонка в кадры. Да и какие сейчас могут быть результаты?

Роняя на пол монетки, набрал код, номер телефона. Плотнее прижал трубку к уху, словно приглушая, делая звук мягче там у себя в квартире. Сейчас Зита проснется, посмотрит на часы — они стоят в изголовье, на тумбочке, мигающие электронные циферки. Поймет, что звонок междугородный, значит, от него…

— Алло-о, — поторопил Андрей, отставляя трубку и теперь давая сигналу возможность наполнить свою однокомнатную.

«А может, не туда попал?» — нашел он успокаивающую мысль, когда и после этого гудки не прекратились.

Нажал на рычаг и перебрал номер. Ну же, Зита, поднимай трубку, а то здесь черт знает, что подумать можно. Ну!

— Ну? — заглянул в кабину Михаил. — Может, не туда попал?

Андрей молчал, в третий раз перебрал номер. Нет, он попадает домой. С самого первого раза он знал, что номер срабатывает верно. Это что-то с Зитой.

Закрыл глаза, сосредоточиваясь и вспоминая номер своего заместителя. На этот раз трубку подняли практически сразу.

— Да-а, — недовольно отозвался сонный Щеглов.

— Сергей, это я, Андрей. Извини, что разбудил, но я не могу дозвониться до Зиты. Извини, конечно, но… — он замолчал. Молчал на другом конце провода и Щеглов. Молчал подозрительно долго.

— Сергей, — тревожно позвал его Тарасевич.

— Андрей, — начал замполит, и по тому, как он сказал это, как молчал до этого и замолчал вновь, Андрей понял: случилось что-то страшное.