Сергей Самаров - Супербомба Страница 11

Он поливал почти полтора часа. И только после этого ко мне подошел.

– Ты представляешь, у людей сорняков – море. А у нас только изредка чуть-чуть. А почему? А потому что мы с женой всю землю своими руками перебрали, каждый корешок вытаскивали, каждый отросток. Вот это была работа.

– Представляю, – соврал я, хотя в действительности представить такого не мог за неимением личного опыта.

– Ну, дык что, пойдем звонить, что ли?

– Пойдем, – я с готовностью согласился.

Предварительно, прежде чем приступить к выполнению задания, я, конечно же, ознакомился с полным раскладом сил не только в городском, но и в областном криминальном мире, чтобы иметь представление, против кого предстоит работать. Причем расклад мне предложили не только по влиянию, но и по специализации. Естественно, терять время на изучение биографии шумливой и бестолковой шпаны, всегда говорящей о своей крутизне больше, чем это соответствует действительности, я не стал. Тот, кто мог похитить с военных складов боеприпасы объемного взрыва, просто физически не может быть из тех, кто много болтает, поскольку с болтунами никто из серьезных партнеров связываться не будет. А такими боеприпасами могли заинтересоваться только серьезные партнеры. И по всем расчетам аналитиков, занятых в операции, и моим лично, выходило, что обратиться с предложением сотрудничества можно только к одному человеку. Естественно, что и Хома, лучше моего знающий расклад сил, тоже знал его.

Таким образом, я заочно был знаком с человеком, которому Хома начал звонить. Он звонил трижды и везде спрашивал, как ему поговорить с Олегом Юрьевичем, подтверждая мои предположения. Ему везде давали другой номер, и Хома показывал, что обладает хорошей памятью, номер не записывая, но переспрашивая, повторяя вслух и с ходу набирая. Повторение номеров произносилось словно бы для меня. И я, естественно, запоминал их. По последнему номеру спросили, кто желает поговорить с Олегом Юрьевичем, Хома представился, и его быстро соединили.

– До тебя добраться труднее, чем до президента России, – сказал Хома недовольно. – Нет, не добирался еще, но представляю. Здравствуй. Помаленьку. Выживаю, как могу. По делу, конечно. С тобой один человек побеседовать хочет. Нет-нет. Мы случайно сегодня столкнулись. Ты сам с ним поговорить пожелаешь. Точно тебе говорю. Передаю трубку.

Хома вздохнул, видимо, считая оплаченные минуты разговора, и передал трубку мне. Я решил на всякий случай его поддержать. Да и поломать комедию перед самим Хомой следовало. И потому я начал разговор с ограничения:

– Старший лейтенант Бравлинов, спецназ ГРУ, – сразу представился я. – Если у вас есть желание со мной встретиться и побеседовать, то сами сейчас наберите номер, с которого мы вам позвонили. Здесь на трубке деньги кончаются. А входящие звонки бесплатные.

– Я сейчас перезвоню, – серьезно ответил Олег Юрьевич, и тон его обещания не вызвал сомнений.

Я нажал кнопку отбоя и поймал почти благодарный взгляд Хомы. Он по достоинству оценил мою щепетильность и бережливость.

– Кто он такой? – спросил я.

– Авторитетный человек, депутат областной думы. Или городской. Короче, какой-то депутат. Три «ходки». После Мамоны остался единственным парнем такого уровня в городе. Тут один пытался себя «законником» объявить. Его быстро на место поставили. Изот вместе с Мамоной и поставили. Через московских «воров». Олег Юрьевич то есть. Ты сам его Изотом не зови, он любит, чтобы посторонние с ним официально обращались.

Звонок раздался. Я, естественно, и не собирался звать незнакомого мне человека Изотом, я вообще не люблю клички, хотя признаю оперативные псевдонимы. Для меня в данном деле даже «Хома» – это оперативный псевдоним. И потому я, глянув на определитель, сразу сказал:

– Добрый вечер, Олег Юрьевич. Я понимаю, что у вас должны возникнуть ко мне вопросы, и готов на них ответить при очной встрече. Есть у вас вопросы?

– Есть у меня к вам немало вопросов, – с легкой угрозой в голосе сказал Олег Юрьевич. – И ответить вам придется сполна.

Если бы кошка умела говорить, она бы разговаривала с мышкой именно таким тоном перед тем, как совершить прыжок. Разве что удивления должно было бы быть меньше. Изот пока еще не пришел в себя от наглости человека, позвонившего ему, человека, которого он разыскивает всеми доступными ему способами. Значит, его следовало вернуть в русло нормального конструктивного разговора.

– Я хотел бы встретиться и побеседовать наедине.

– Я бы тоже очень хотел с тобой встретиться, – он перешел на «ты».

– Но встреча наша состоится только в том случае, если ты прибудешь на нее один и без дурных, как говорится, мыслей, – я ответил тем же.

– Что, я на очереди после Мамоны?

– Не убивал я Мамону. Это подстава, и мне надо найти того, кто убил. Иначе мне не выкрутиться. И сделать это я смогу только с твоей помощью. Или ты слишком пугливый, чтобы встретиться наедине?

Из характеристики на него я знал, что Изот в этой жизни побаивается только свою престарелую маму. Больше никто не может навести на него страх. И специально подзадоривал.

Олег Юрьевич некоторое время думал.

Потом ответил не совсем уверенно:

– Значит, говоришь, не убивал. Вполне может быть, что дело так и обстоит. У Мамоны конфликтов было много. Только кому нужно было на тебя сваливать?

– И это я тоже должен узнать. У меня в вашем городе не слишком большой круг контактов. Но это я узнаю и без тебя. А навел на меня не обязательно тот, кто убил Мамону. Наводчик мог просто дать информацию.

– Что ты в городе делал?

– Я должен обсуждать это по телефону?

– Ладно, я согласен на встречу.

Я вместе с трубкой сел за стол. Там, под столешницей, я закрепил «жучок». Страховке следует знать, где встреча будет происходить.

– Давай сделаем так, – я посмотрел на часы. – Через три часа подъезжай к памятнику около детского парка со стороны улицы Красной. Остановись через дорогу. Ты сам за рулем будешь?

– Могу быть и сам, – ответил Олег Юрьевич.

– Можешь с водителем приехать. Только попроси водителя погулять. Я сяду к тебе в машину. Больше в машине никого быть не должно. Я предварительно проверю машину.

– Ты будешь с оружием?

– У меня нет оружия.

– Подойди к водителю, водитель проверит тебя. Потом садись в машину. Ровно через три часа. Я подъеду.

Он отключился от разговора. Я посмотрел на Хому. Глаза толстяка светились подозрением.

– Что? – спросил я. – Есть вопросы?

– У тебя что, в КПЗ[12] и часы не отобрали? – Он, похоже, часы только что увидел.

– В КПЗ я не был. Меня держали в «обезьяннике». Часы отобрали. Но я позаимствовал другие у мента, который меня допрашивал. Вместе с кошельком. Правда, денег там было маловато, но мне, чтобы как-то по городу передвигаться, деньги были необходимы. Не пешком же ходить.

Хома удовлетворенно кивнул. Маленькая деталь – наличие часов на руке могла бы провалить все дело, если бы не была продумана заранее.

ГЛАВА 3

1. КАПИТАН ВЕНИАМИН РУСТАЕВ, СПЕЦНАЗ ГРУ

Конечно, трудно работать, когда голова другим занята. И я понимаю, почему «первым номером» в операции поставили не меня, обладающего опытом работы в сложных условиях, имеющих аналогию с нынешней операцией, а новичка – старшего лейтенанта Сережу Бравлинова. У него голова чистая, не обременена моими заботами. Хотя, с другой стороны, когда операция планировалась и разворачивалась, еще никто не знал, что мои семейные дела настолько осложнятся. Сначала готовили вообще троих. Потом решили, что лейтенант Зайцев пока недотягивает до уровня. Я шел первым номером, Бравлинов вторым. И в последний момент поставили его. Я думаю, не из-за лучшей подготовки, хотя подготовка у него превосходная, а только из-за моих занимающих голову забот...

Мы так и продолжали дежурство на посту ГИБДД вместе с омоновцами. Ближе к вечеру я позвонил по номеру, который мне днем дали, когда медсестра звонила. В ординаторской, как я понимаю, и после работы должен кто-то находиться. По крайней мере, у нас в гарнизонном госпитале обычно так бывает. Мне опять ответила медсестра, только другая, и пообещала позвать дежурного врача. Тот подошел через пару минут.

– Извините, вы не подскажете, как дела у Ольги Рустаевой, – поинтересовался я. – Мне днем говорили, что состояние нестабильное.

– А кто спрашивает? – задал врач встречный вопрос, и вопрос мне сразу не понравился. Так обычно спрашивают, когда хотят сообщить тяжелую весть. С другой стороны, если бы что-то случилось, мне уже сообщили бы из бригады. Командир у нас слово всегда держит.

– Муж.

– Вам говорили, что состояние нестабильное. Я скажу, что стабильное, но – стабильно тяжелое. Мы ожидаем кризиса. Если организм сможет справиться с кризисом, она будет жить. Если не сможет, нам останется только развести руками – значит, ничего сделать было нельзя.