Сергей Самаров - Супербомба Страница 12

В голосе врача сочувствия не слышалось. Впрочем, в голосе врачей сочувствие вообще приходится слышать редко. Если врач будет сочувствовать каждому больному, то у него у самого здоровья не хватит всех лечить. Точно так же, как священнику, который исповеди принимает. Если он будет с пониманием относиться к каждому греху каждого отдельно взятого грешника, то сам с ума сойдет. Правда, слышал я, что только тот священник бывает священником хорошим, который умеет чужие грехи воспринимать, как свои. Наверное, то же самое можно и о врачах сказать. Но мне больше не понравилось в голосе не отсутствие сочувствия, а какое-то едва уловимое любование собой и своим положением чуть ли не вершителя судьбы. Впрочем, может быть, это мне показалось...

– К вам из бригады должны были приехать.

Городок наш не велик, и каждый житель знает, что такое бригада.

– Да, машина дежурит у подъезда. Мы ее используем.

– Когда вы ожидаете кризис? – спросил я.

– А он не спрашивает, когда прийти. Когда придет, тогда и придет.

– А когда позвонить можно?

– Зачем? – прозвучал глупый вопрос.

– Узнать о состоянии.

– Звоните утром. Если что-то случится, вам сообщат. Тут, вижу, под стеклом есть ваш номер. Вениамин Владимирович?

– Да.

– Вам позвонят. Лучше бы вам самому сюда приехать. Я в курсе, что вы в другом городе. Тем более надо приехать. Даже если случится чудо и все обойдется, вам придется долго за женой ухаживать, потому что для нее любые нагрузки будут убийственны. И за ребенком уход нужен. Особенно в первое время.

На это мне ответить нечего было, но фраза «даже если случится чудо» сильно ударила по голове. Но я видел в своей жизни чудеса, и Оля человек, к чудесам способный. Я не поверил, что все так плохо.

Разговор с врачом настроения мне, естественно, не поднял. Вторично звонить командиру бригады я не стал, но комбату позвонил.

– Товарищ подполковник, здравия желаю, извините, что поздно.

– Нормально, Вениамин. Я сейчас за рулем, поэтому буду краток. В больнице дежурит еще и наш врач. Комбриг звонил в Москву, там подыскивают кардиолога, чтобы давал консультации по телефону. Возможно, мы обеспечим прямую связь через компьютер. В Москве полковник Мочилов сам этим делом занимается, старается обеспечить твое спокойствие на время работы. Извини, сейчас снять тебя с операции невозможно. Но, не приведи бог, что случится, снимем сразу. Подмену мы держим наготове. Чтобы хотя бы частично тебя заменить. Если дело пойдет на поправку, тебя заменим, как только Ольгу выписывать будут. Мы все держим под контролем, не волнуйся. Работай спокойно.

Комбат у нас по натуре человек грубоватый и малочувствительный, но ситуацию даже он понимает. На него можно положиться. Конечно, подмену они могут подготовить нормальную, однако самая нормальная подмена подменить меня будет сразу не в состоянии. Мое положение осложнялось тем, что я возглавлял группу прикрытия старшего лейтенанта Бравлинова и был в курсе всех запланированных мероприятий. Все остальные в группе прикрытия были в курсе только конкретных задач. Разве что Медвежий Заяц знал больше других, но не поставишь же командовать прикрытием лейтенанта, когда в прикрытии работают четыре капитана, четыре старших лейтенанта и только два старших прапорщика, а лейтенант у нас один на всех.

Я вернулся в машину с «прослушкой».

– Как дела? – спокойно спросил лейтенант Миша Зайцев. Я видел, что он своим спокойствием старался меня успокоить. У него у самого жена родила дочку Лизу три месяца назад. И Медвежьему Зайцу тоже лучше бы дома сейчас оказаться, чтобы жене помогать. Но мы сами себе выбирали род занятий и род войск. И знали, на что идем, знали, что наша служба не учебная. И жены наши знали, за кого замуж выходят. А у Сережи Бравлинова вообще жена в нашей системе служит. Связистка, но это дела не меняет...

– Пока без изменений. Состояние стабильно тяжелое. Ждут кризиса. А там уже как бог положит. Ладно, у вас что нового? Хома работу закончил?

– Они уже позвонили Изоту и договорились о встрече.

Выходит, я, пока интересовался состоянием жены, пропустил одно из главных событий сегодняшнего вечера. Вернее, подготовку к главному событию. Главное событие, естественно, – сама встреча. Тем не менее и это тоже неприятно. И лишнее подтверждение правильности выбора основного действующего лица операции. Плохо то, что это заметно со стороны и даже поощряется подчиненными. Лейтенант Зайцев не у меня должен был спрашивать, как дела обстоят в больнице, а докладывать, что произошла договоренность о встрече. Я понимаю, что все мы люди, в том числе и я. Но в работе мы должны забывать об этом.

– Место плановое? – Конечно же, я чувствовал себя неприятно после того, как прозевал такое важное событие.

– Да. Как и планировали. Через дорогу от памятника.

– Изот не сомневался?

– Был момент, я думал, он побоится, – прокомментировал лейтенант.

На этот случай вся группа страховки была посажена «на колеса» и должна была бы проверить иное место встречи.

– Тогда едем. Передай вызов остальным.

– Уже передал. Они заступают на дежурство. На связь выходят по мере прибытия на место. Первые уже выехали.

Значит, и без меня обходятся. Стараются все сделать сразу и правильно, чтобы меня не сильно загружать. А сам принцип такого отношения к командиру группы поддержки неправильный, хотя и вполне человечный. Но сделать выговор за старание и участие язык не поворачивался, хотя по большому счету сделать его следовало бы. Но сначала следовало сделать его себе.

Двигатель нашей «Волги» заурчал. Я сел на переднее сиденье и сделал прощальный жест «гиббоновскому» майору. Тот в ответ тоже рукой помахал. Мы уже давно поняли, что совместное дежурство плодов не дает, и обсудили это. И потому сейчас машины проверяли только парни из дорожной службы. Им тоже, похоже, наше присутствие стеснение доставляет. Дежурить просто с ОМОНом проще и привычнее, потому что, кроме мента, кто еще мента поймет.

– Гиссар, я – Таганрог, – доложил капитан Толя Словакин. – Слышишь меня?

– Таганрог, я – Гиссар, – сразу отозвался Медвежий Заяц. – Слышу нормально. Движемся к месту. Ты сам где?

– Прибыл. Машину ставлю в стороне. Приступаю к осмотру.

Я взял у лейтенанта микрофон.

– Анатолий, сейчас только-только темнеть начинает. Подожди, когда сумерки чуть-чуть сгустятся. Мало ли где у них может быть наблюдатель. Они все же местные. Нельзя исключить вариант, что кто-то есть в ближайшем доме.

– Вениамин, моя зона совершенно нежилая. Здесь с одной стороны школа, с другой – учреждение. Я могу сразу начинать.

– Добро. Действуй осторожно. Не засветись.

Предупреждение о засветке, скорее всего, лишняя предосторожность. Как менты, так и уголовники считают Сережу Бравлинова одиночкой. И потому не ждут для него поддержки со стороны, хотя могут ждать неприятностей от него самого и на этот случай подстраховаться. Нам же необходимо блокировать эту подстраховку Изота и в свою очередь подстраховать старшего лейтенанта.

– Гиссар, я – Кашира, – вступил в разговор старший лейтенант Валера Каширин. – Я тоже прибыл. Мой участок со стороны парка. Со стороны тоже увидеть меня невозможно. Там густые кусты. Сирень цветет.

– Кашира, я – Гиссар. Особо тщательная проверка. В кустах кто-то и залечь может.

– Работаю. Рядом со мной участок «Енисея». Там кусты еще гуще. Его не вижу.

– Гиссар, Кашира, я – Енисей, уже подъезжаю. Стою на перекрестке перед поворотом. Все, светофор горит. Через две минуты поставлю машину и буду на месте, – подал голос капитан Древлянко.

Ребята работают, естественно, в гражданской одежде. Это нам и еще паре человек, тоже занятых вместе с «гиббонами» на посту с другой стороны города, пришлось в форме выезжать. Потому мы пока к месту основного действия и не приближаемся. Будем страховать ближайшие подъезды на случай появления подмоги.

– Гиссар, я – Лохматый, – доложил старший прапорщик Топорков, и мне сразу представилась его всегда розовая лысина, но позывной себе он выбирал лично и упрекать здесь некого. – Я на месте. Мой участок со стороны жилого дома. Там со двора два выхода к месту. Я просто машину во дворе поставлю. Из машины все видно.

– Я – Гиссар. Действуй, Лохматый.

Мы просчитали предстоящие действия правильно. Изот, несмотря на свою рекламируемую смелость, оказался не так прост и на свидание с глазу на глаз не решился. Подстраховку он выставил, и эта подстраховка появилась за полчаса до времени встречи. Причем страховали одновременно с нескольких сторон попарно. По идее, все правильно. Изот не знал, что представляет собой старший лейтенант Бравлинов, и имел полное основание подозревать его в убийстве Мамоны. Если начался отстрел уголовных авторитетов, то вполне вероятным было допустить, что одним лицом все дело не закончится. И Изот не захотел выглядеть дураком, подставляющим себя под пулю. Отсюда и подстраховка.