Александр Маркьянов - Адепты стужи Страница 15

— Майор оторвался от объектива…

— Приступайте…

Из последнего мешка двое извлекли что-то наподобие крыльев, а потом и корпус, фюзеляж небольшого, странной формы летательного аппарата. На вид, весил он килограмм шесть-семь, а размах крыльев у него был метра полтора…

Техники сноровисто собирали аппарат — вставили в пазы несущие плоскости, потом управляющие, проверили небольшой двигатель, прикрутили к приводному валу винт. Один из техников поднял летательный аппарат — напоминавший примитивную, собранную авиамоделистами только большую по размерам, модель самолета — на вытянутой руке, второй склонился над пультом управления, экран которого осветился мягким зеленым светом…

— Контроль. Двигатель!

С едва слышным подвыванием закрутился винт.

— Норма.

— Плоскости.

Самолетик покачал сначала рулями высоты, потом направления.

— Норма.

— Аппаратура.

Матово-зеленое свечение сменилось другим, экран почернел, на нем отчетливо проявились светящиеся желтые точки фар, отблески костров на дороге…

— Норма. Все системы в норме.

Один из техников повернулся к майору в ожидании команды.

— Запускайте — решился майор — хотя солнечный диск еще не показался над долиной, он только высвечивал черные пики гор за спиной…

Техник изо всех сил метнул самолет вперед, как дети в гимназии метают воронку. Самолет пролетел пару метров, прянул вниз — но тут второй техник у пульта управления, включил двигатель, отклонил управляющие поверхности — и падение перешло в уверенный горизонтальный полет…

— Пуск произведен штатно! Есть управление!

— В режим ожидания! — приказал майор — пусть просто барражирует над дорогой…

Ровно в семь часов и ноль минут дорога ожила. Сонный усатый таможенник в нештатном камуфляже без знаков различия вместо положенной формы проверил поданную ему из кабины стоящего у самого шлагбаума четырехосного АМО декларацию, дружелюбно перекинулся парой слов с водителем — здесь все ездили не первый год и служили не первый год и друг друга знали по именам. Черканув на декларации свою закорючку, таможенник махнул рукой — и шлагбаум влетел перед таранным бампером грузовика, открывая тому въезд на мост. Рявкнув дизелем, перегруженная, похожая из-за нештатного навесного бронирования на доисторического ящера машина, бодро въехала на мост, покатив в афганскую сторону…

— Внимание! Наблюдаю объекты с первого по шестой. Все штатно!

Выделить нужные машины в море таких же оказалось довольно просто — на каждой из них был поставлен инфракрасный маяк для опознания, такой какие используют в армии. Поэтому беспилотный разведчик их моментально засек, как только они появились из-за поворота, ведущего в ущелье.

— Машины двигаются, все штатно!

— Продолжать наблюдение!

Колонная продвигалась достаточно быстро, на стоянку для досмотра препроводили только одну машину, остальные — несколько слов, декларация и — welcome to Afghanistan. Если у тебя ума нет — то государство тебя останавливать не будет.

Подошли к посту и эти шесть машин — все шесть марки АМО, трехосные, бронированные, с длинными рамами, с кабинами от машин, списанных из армии. Здесь на таких почти все — на армейских машинах кабины делаются изначально со съемным бронированием, такая кабина снимается со списанного армейского грузовика, ставится на длинное, вездеходное гражданское шасси, благо кабины по местам крепления унифицированы — и готова идеальная машина для афганских караванных путей. Перекрестье — не прицела, а пока только трубы — замерло на усатом, недовольном лице таможенника. Он принял бумаги, посмотрел на них, потом на водителя, потом опять на бумаги. Майор напрягся — обыск машины было последним, что нужно в такой ситуации. Но тут, из окна таможеннику протянули еще лист бумаги, наскоро свернутый в виде конверта — и таможенник моментально подобрел, расплылся в улыбке. Следующие пять машин он и проверять не стал — как ехали в колонне, так и въехали на мост. На лениво описывающий круг в небе беспилотник никто не обращал ни малейшего внимания…

— Интересно, сколько там… — поинтересовался лежащий неподалеку снайпер.

— Достаточно… — процедил майор — завсегдатаи раз в месяц сразу за весь месяц платят, а тут незнакомые едут.

— Вот и познакомились…

— Продолжай наблюдение…

О том, что майор берет взятки, в принципе знали — поэтому и назначили переход именно на его смену.

— Внимание, колонна на чужом берегу! Внимание всем!

Колонна приближалась к афганскому посту. Если при задержании русской таможней предписывалось просто сдаваться — там дальше разберутся — то при задержании на афганском таможенном посту предписывалось открывать огонь. Совсем неподалеку, в нескольких километрах за спинами спецназовцев, выполняло учебное задание звено штурмовых вертолетов М40 — у Мадаева была связь и с ними.

Но на афганском посту все прошло даже проще. Открытое окно, рука с зажатыми в руках купюрами — сразу за шесть грузовиков — и проезжайте. Знакомые, незнакомые какая разница, в сущности — деньги то у всех одинаковые. Кстати, русские золотые рубли ценились здесь больше, чем британские фунты — требуются в приграничных торговых расчетах.

— Господин майор, колонна прошла! Наблюдаю колонну на трассе!

Майор вытер пот со лба.

— Аллах с нами. Связь!

Связь установили быстро — спутник как-никак, не то что раньше… мучались.

— Гнездо, я Орел! Колонна прошла нитку, повторяю, колонна прошла нитку! Как поняли?

— Орел, я Гнездо. Вас понял, продолжайте наблюдение до точки три, прием!

— Вас понял, продолжать наблюдение до точки три!

— Верно, конец связи…

Оказавшись на афганской земле, колонна грудилась на придорожной площадке, сбивалась в караван, водители вешали на окна бронежилеты, караванщики — на легких джипах с АГС и ДШК распределяли места в конвое и взимали плату. Вот только шесть грузовиков, не останавливаясь, пошли вперед, поднимая столбы пыли и не дожидаясь места в колоне. Такие тоже бывали — не хотели платить караванщикам за охрану от душманов, экономили деньги, считали что сами справятся. Никто их останавливать не стал — каждый сам решает, когда и как ему умереть — если за него это не решат другие. И опять никто не обратил внимание на нечто, похожее на небольшую птицу, неотрывно сопровождающее странную колонну…

— Когда?

— Имей терпение Абдалла. Достойный и разумный муж не торопит события. Все в руках Аллаха!

Абдалла, шестнадцатый из восемнадцати сын шейха Дархана перевернулся на живот, начал от скуки, чтобы занять руки и унять раздражение, играть со своим Маузером.

— Давно у тебя это? — Карим кивнул на пистолет.

— Давно. Отец подарил на совершеннолетие.

— Хороший пистолет — задумчиво проговорил Карим — у меня бы друг, который очень любил именно Маузер. И стрелял из него — мастерски.

— А где он?

— Не знаю — ответил бесхитростно Карим и он не лгал — кое-кто даже говорил, что он погиб, хотя я в это не верю. Не мог он погибнуть.

— Там, да?

— Там…

Где «там» не уточняли, оба собеседника знали, о чем идет речь. И хотя оба они были из разных стран, из разных культур, можно даже сказать из разных миров, а к тому же их соплеменники воевали по разные стороны в той кровавой бойне — они уже не испытывали друг на друга зла. Потому что оба они знали истинных виновников пролитой крови.

А теперь, они возьмут кровь за кровь, если так будет угодно Аллаху…

На боку у Карима завибрировал переговорник…

— Эдельвейс на связи!

— Эдельвейс, это Гнездо. Родственники едут, встречайте.

— Вас понял, конец связи.

— Карим — Карим при этих словах Абдаллы улыбнулся, он все-таки отучил его обращаться к нему «эфенди», как к старшему и гостю и заслужил доверие этого по возрасту подростка, а по сути мужчины — расскажи мне что нибудь про то, что было там…

— Там было страшно — просто ответил Карим — и не потому что градом летели пули и рекой лилась кровь. Там было страшно потому, что люди, которые считали себя правоверными, воинами Аллаха убивали других правоверных, и делали это именем Аллаха. А делали они это потому, что англизы лгали им — и они пошли воевать за чужие им интересы, пошли проливать кровь людей, которые им не сделали ничего плохого. Они просто хотели мирно жить, Абдалла, они каждую пятницу ходили в мечеть, они жили так, как предписывал им Коран — но пришли их единоверцы и начали их убивать. Вот что было самое страшное, Абдалла…

— Отец говорит, англизы подлы и лживы… — солидно проговорил Абдалла — и твои слова это подтверждают. Я буду храбро сражаться твоим оружием с англизами, Карим, пока последний не побежит, поджав хвост.