Вячеслав Денисов - Оружие фантома Страница 15

– Дай нашатырь! Вон он стоит!

В это время, этажом ниже, двое братьев Мартемьянц, семи и девяти лет, воспользовавшись отсутствием взрослых, играли в полицейского и бандита. Игра заключалась в стрельбе из пистолетов, заряженных пистонами, друг в друга. Братья умело скрывались за складками местности полногабаритной квартиры и постоянно спорили, кто из них был убит первым. После компромиссного решения быть убитыми по очереди младший из Мартемьянцев вдруг обратил внимание старшего на необычное явление, происходящее за их окном. Балкон братьев был на другой стороне дома, поэтому они прильнули к окну.

Прямо перед ними, зацепившись руками за край балкона четвертого этажа, висел мужик.

Такого они не видели никогда в жизни. Мужик не звал на помощь, не пытался подтянуться и снова залезть на балкон. Он просто висел, словно в этом был какой-то смысл.

Братья открыли окно. Видение не исчезло. Живой мужик в коричневой кожаной куртке спокойно висел, зацепившись руками за край балкона. Когда открывалось окно, он вздрогнул, но, увидев детей, немного успокоился.

– Дядь, а дядь, – обратился к нему старший Мартемьянц, – пожарных с лестницей позвать? У нас телефон есть.

Мужик молчал.

– Может, дяденька глухой? – спросил младший.

– Не знаю, – сознался старший и заорал: – Дядя!!!

Мужик зашипел на них, как гусь.

– Он немой, – понял старший. – Поэтому не может позвать на помощь. Дядя!!! Вам позвать пожарных? А милицию?

– Кто там орет? – спросил Макаров Вербина, вливая в рот пенсионера полрюмки коньяку. – Ну-ка, глянь.

Вербин вернулся через мгновение.

– Пацанва какая-то. Где-то…

– Может, он нас не видит? – спросил младший.

– Видит, но не слышит.

– Поэтому не понимает.

– И сказать ничего не может. Он глухонемой, – заключил старший.

– Надо привлечь его внимание.

– А как? – спросил старший Мартемьянц и тут же ответил на свой вопрос: – Нужно в него что-нибудь кинуть. Легкое.

– Гвоздь подойдет?..

– Что с вами случилось? – спросил старика Макаров, едва тот стал проявлять признаки осмысленных действий. – Кто на вас напал? Вы знаете его?

Муромов уставился на Макарова немигающим взглядом.

– Вы кто?

– Начальник отдела по раскрытию убийств Макаров.

– Вот дожили, а?! – внезапно стал восхищаться старик. – Убить еще не успели, а начальник уже здесь! Молодца! Не зря в НКВД с конца тридцатых кадры готовить стали!

– Мой коллега Вербин был у вас вчера, – пояснил Саша.

– Здорово, дедуль, – поздоровался Сергей. – Как здоровье?

– А, Серега! – улыбнулся старик одними губами. – Какое может быть здоровье? Бессонница, хандра…

– Душат частенько… – добавил Вербин. – Кто был здесь? Знаешь, нет?

– Если б знать! Налетел, падла, как коршун! Если б я не спал, я б ему, суке, показал старую закалку!

– Ладно, – успокоил разбушевавшегося доктора наук Макаров. – Из-за чего вас хотели убить? Сами подумайте – вчера к вам приходит сотрудник милиции и расспрашивает про дела давно минувших дней. У вас сегодня с ним назначена встреча, и, опоздай мы на полминуты, вы были бы убиты. Так кто это мог быть? С кем вы разговаривали после ухода Сергея?…

– Он на гвозди не откликается.

– Молчит, – согласился старший брат. – Принеси-ка мне дротик от дартса…

– Может, в милицию позвонить?

– А вдруг он не хочет, чтобы кто-то милицию звал? Неси дротик…

– С кем разговаривал? Да ни с кем! Кому нужен такой старый пень, как я?! Впрочем…

За окном раздался страшный крик, как-то нехорошо удаляющийся вниз.

Вербин и Саша метнулись на балкон.

– Черт!.. – вырвалось у Макарова. – Это тот самый! Социолог из мэрии!

К крику корчившегося на асфальте человека в кожаной куртке добавилось несколько вскриков проходивших мимо женщин. Около пострадавшего мгновенно стала собираться толпа.

– Откуда он упал?! – Изумлению Вербина не было предела. Он смотрел вверх, не понимая, как такое могло случиться.

– Откуда упал?! Куда ты смотришь?! Он висел, зацепившись за балкон! Ты балкон как проверял?! Пока это наш единственный свидетель!!! Вызывай «Скорую» и опергруппу!!! Быстро! Я – вниз!

Не чувствуя своей скорости, Саша миновал все лестничные пролеты и выбежал на улицу. Расталкивая зевак – «в сторону, милиция!», он прорвался сквозь толпу и присел над мужчиной в коричневой куртке.

У того из ушей текла кровь, и по его мутнеющим глазам Саша понял, что через мгновение все будет кончено.

– Кто вас послал к Муромову? Кто вас послал?

Еще несколько конвульсивных движений, и из горла упавшего хлынула кровь.

– Бесполезно, – услышал Макаров позади себя. – Он упал практически вниз головой. Непонятно, как он еще столько жил.

За спиной Саши стояла женщина лет тридцати.

– Я врач. – Посмотрев на мужчину, она констатировала: – Все. Он умер.

В бедре погибшего торчал черный дротик от увлекательнейшей игры дартс. Впрочем, его обнаружат только при осмотре, когда через десять минут прибудет вызванная Вербиным бригада «Скорой помощи».

Оба оперативника сидели в квартире Муромова, и на фоне неунывающего историка их вид более подходил под определение «депрессия». Старик, которого всего несколько минут назад едва не лишили жизни, обещал помочь им чем только сможет – так он расстроился из-за переживаний Макарова и Вербина.

А тем было от чего переживать. Из реально существующих действующих лиц этой страшной и непонятной истории лишь двое могли пояснить хоть что-то. Гражданин, которого только что отвезла в морг местная «труповозка», и Муромов. Если быть откровенным, то Макаров не ставил ни на одного из них как на лицо, могущее определить ключевое направление расследования. Настолько нелепой была связь между ними и совершенными убийствами. Одно было ясно наверняка. Едва Вербин посетил старика Муромова, как над жизнью того нависла смертельная опасность. Восемьдесят лет старик жил и не думал, что помрет, задавленный собственной подушкой. Всего лишь из-за появления на полчаса в его жизни старшего оперуполномоченного Вербина…

Если за Сергеем не следили, что маловероятно, то организатором покушения на Муромова вполне можно считать самого старика. Только его связь с кем-то после отъезда Вербина могла подтолкнуть неизвестного к решительным действиям.

– Кому же я звонил? – Старик напрягал память. – Нет, ребята… Разрази меня гром, если я вру, но я не звонил никому. После отъезда Сереги я соснул с полчасика и сел за мемуары. За пятую главу. Она называется «Выжить, чтобы жить». В ней будет описана моя трагическая судьба в годы «чистки». Понимаете, в конце тридцать шестого года…

– Я прочту, – пообещал Макаров и потер пальцами лоб. – Значит, вы не звонили никому?

– Слово доктора наук.

– Верю, – с сомнением кивнул Макаров, глядя, как доктор наук заливает в рот, как в воронку, треть стакана сорокадвухградусного «Дербента». – Ну, а вам-то звонили?

Муромов крякнул, как подстреленный чирок, поставил стакан на прикроватную тумбочку и разочарованно уставился на Александра:

– Обижаешь. Мне звонят каждый день! Товарищи по партии, те, кого еще сохранила жизнь, консультанты по написанию мемуаров, ну и просто знакомые.

Макаров с Вербиным переглянулись.

– Хорошо… Тогда давайте вспомним, кто вам вчера звонил. Вспоминать начнем с того, кто позвонил первым после отъезда Сергея.

– Пожалуйста. Примерно в пять вечера звонила медсестра. Она живет неподалеку. Мира Евдокимовна – старая знакомая моей покойной супруги, поэтому ежедневно справляется о моем самочувствии.

– Дальше, – поощрил его Вербин.

– Около семи позвонил Сташевич.

– Кто есть Сташевич? – по-военному поинтересовался Макаров.

– Выпускник Оксфордского университета, поляк по национальности, мой хороший знакомый. Помогает в написании истории возникновения огнестрельного оружия.

– Принято, – согласился Сергей. – Вспоминаем дальше.

Старик наморщил и без того перепаханный годами лоб, и Макарову подумалось: если дед не может вспомнить, с кем он вчера разговаривал по телефону, то что он может писать в своих мемуарах про «дела минувшие»? Судя по трудам Волкогонова и академика Поляка, разложенным на письменном столе, старик Муромов вспоминал не совсем своими мозгами.

– Дед, – Вербину надоело смотреть на кошмарную маску напряжения на лице Муромова, – что ты сидишь, как Кутузов в Филях? Пробки вышибло что ли? Кто тебе после оксфордского поляка звонил?

Пенсионер хлопнул себя по лбу.

– Ну конечно! Вспомнил! Витольд Пацифеев звонил!

– Кто такой Витольд Пацифеев? – стоически продолжал допрос Макаров.

– Ученик мой. Я тогда в медицинском институте историю преподавал, а он был моим лучшим студентом! И как я мог забыть?..

Вертикальные морщины воспоминаний сменились горизонтальными морщинами досады.