Стивен Хантер - 47-й самурай Страница 16

— Худшая часть перелета — это проход через контроль.

— Да, сейчас меры безопасности очень строгие.

— Ну, для меня это всегда было отдельным приключением. Вы не поверите: на меня срабатывают металлоискатели. Воют сирены, звонят колокола, сбегаются охранники. Нет-нет, я нисколько не преувеличиваю. У меня металлическое бедро, так что металлоискатели неизменно сходят с ума. Поэтому меня всегда оттаскивают в сторону и начинают придирчиво осматривать. Естественно, остальные пассажиры нервничают. Не сомневаюсь: если бы тот тип, что всадил в меня пулю, знал, сколько хлопот мне причинит, он выбрал бы другую цель.

Рассмеявшись, Яно быстро заговорил по-японски со своими смирно сидящими сыновьями. Бобу показалось, он различил слово «Вьетнам», произнесенное с японским акцентом.

После этого мальчишки по очереди представились. Реймонд, семнадцати лет, играет в бейсбол и собирается в следующем году поступать в университет Чуо на факультет радиоэлектроники. Джон, четырнадцати лет, также играет в бейсбол, учится во втором классе средней школы и пока что не знает, какую специальность изберет в будущем.

Девятнадцатилетняя Томоэ училась в университете Кейо на медицинском факультете. Эта серьезная, красивая девушка почти не говорила; Бобу показалось, она неофициально назначена на должность домоправительницы. Похоже, в этой семье у всех были четко расписанные обязанности: мальчишки были слушателями, Томоэ занималась снабжением, Сюзанна, мать и жена, была добродушной крестной, а Филипп, глава семьи, — церемониймейстером, хозяином и переводчиком. Он один владел английским свободно, далее следовала Сюзанна, а познания сыновей и Томоэ были в основном теоретическими. Очаровательная малышка Мико вела себя непринужденно, словно лесной гномик, весело хихикала и проказничала. Она сразу же прониклась приязнью к Бобу, и тот время от времени ловил на себе ее пристальные взгляды. Иногда он ей подмигивал, и девочка заливалась смехом.

Мико что-то шепнула на ухо матери.

— Свэггер-сан, — сказала Сюзанна, — моя дочь считает, что вы Железный Дровосек из «Волшебника страны Оз».

Все рассмеялись.

Боб вспомнил героя этого сказочного фильма, который он много лет назад просмотрел на видеокассете вместе с дочерью. Это был высокий сверкающий человек странного вида с огромной жестяной грудью и воронкой на голове. Наверное, таким Боб казался маленькой Мико. Он пожалел о том, что не может пускать из воронки дым, как делал настоящий Железный Дровосек, ибо это вызвало бы у девочки бурю восторга.

— Порой по утрам мне кажется, что неплохо бы смазать суставы маслом, — сказал Боб. — Так что, похоже, в ее словах есть доля правды. Малышка, я сделан не из железа, а из кожи и костей, как и все люди.

Но Мико уже решила для себя: Свэггер — это Железный Дровосек.

Внимание всех членов семьи было приковано к Бобу. И хотя это было обусловлено законами гостеприимства, интерес был неподдельный. Вышколенные японцы приняли гайдзина в свою среду, дали ему почувствовать себя одним из них, угостили его. Они смеялись над шутками Боба, с огромным интересом слушали его рассказ в переводе своего огца. Языковой барьер быстро растаял.

Вскоре Мико решила, что ей уделяют недостаточно внимания. Она пришла к выводу, что пришла нора посидеть на коленях у отца, и набросилась на него, словно защитник, встречающий прорвавшегося к воротам нападающего. Не успел Яно опомниться, как малышка уже забралась к нему на руки.

Все рассмеялись.

— Наша Мико — сущий чертенок, — со смехом заметил Филипп Яно.

Повернувшись к Бобу Свэггеру, Мико высунула язычок, затем, весело рассмеявшись, уткнулась лицом отцу в грудь, крепко прижимаясь к нему в поисках уюта. Однако вскоре ей это надоело, и она напала на другого члена семьи.

Все это время красный сверток лежал на диване рядом с мистером Яно. Тот ни словом не обмолвился о нем, даже не взглянул на него ни разу. Казалось, он совершенно о нем не думает. Свертка словно не существовало.

Но наконец пришло время.

— Мистер Свэггер, позвольте пригласить вас в свою мастерскую, где мы осмотрим меч.

— Да, с удовольствием.

Мистер Яно обратился по-японски к старшей дочери.

— Я попросил Томоэ сопровождать нас, — объяснил он. — Она будет делать записи. Так я смогу задокументировать свои первые впечатления, чтобы позднее к ним можно было еще вернуться.

— Разумеется.

Семейная церемония официально завершилась. Боб спустился вместе с мистером Яно вниз. Вежливая, хотя и молчаливая Томоэ следовала за ними.

Крошечное помещение, куда они вошли, было аккуратным до скрупулезности. На одной стене висели семь японских мечей различной длины, по-разному изогнутых, в ярких лакированных ножнах — сайя. На другой стене были полки, заставленные множеством книг о холодном оружии. На верстаке лежали точильные камни, маленький молоток, несколько бутылочек с маслом, какой-то порошок, различные инструменты и ветошь — все аккуратно разложенное.

— Вижу, вы относитесь к мечам серьезно.

— Я стараюсь постигнуть искусство полировки. Оно очень сложное, и у меня, если честно, не хватает терпения. Но я работаю над собой, думая: «Если я научусь этому, я действительно чему-то научусь».

— Я вас понимаю. Иногда лучше всего сосредоточиться на малом. Это позволяет отрешиться от окружающего мира; в то же время это и будет весь мир.

Отец перевел его слова дочери, и та тотчас же ответила.

— Томоэ говорит, что в прошлой жизни вы несомненно были японцем. Это многое объясняет.

— Принимаю это как комплимент.

— И совершенно правильно. Ну а теперь займемся мечом.

Филипп Яно положил сверток на верстак. Боб занял место у него за одним плечом, а дочь, вооружившаяся блокнотом и ручкой, — за другим.

— На протяжении более чем тысячи лет наша страна была буквально одержима вот этим, — начал Филипп Яно, — Представитель западной культуры, наверное, скажет: «Это всего лишь кусок стали». Однако в нем представлены все наши национальные черты: любовь к героизму, но также и любовь к насилию; чувство справедливости, но также и готовность убивать; сила нашего общества, но также и жестокость, порожденная этой силой; дисциплина, мастерство, но также тирания и даже диктатура. Я внимательно занимаюсь изучением этого вопроса вот уже год, с тех самых пор, как… в общем, как вышел в отставку. Однако я до сих пор почти ничего не знаю. У нас есть люди, которые посвящают всю свою жизнь исследованию таких вещей. Л вы дарите мне наивысшее мгновение моей жизни. Исследования, которыми я занимался на протяжении последнего года, сейчас получат практическое приложение не только к истории и культуре нашей страны, но и к прошлому моей семьи. Право, друг мой, я вряд ли смогу когда-либо отблагодарить ваше благородство, щедрость вашей души. Я перед вами в неоплатном долгу.

— На самом деле один солдат просто протянул руку другому солдату, чтобы почтить память двух других солдат, которые приходились им отцами. Мы долго шли к этому мгновению и по праву его заслужили. Так давайте же им насладимся.

— Давайте.

Филипп Яно развернул сверток, открывая меч, много повидавший на своем веку, поцарапанный, с зазубринами. Сразу было видно, что этот клинок не просто полоска стали, заключенная в ножны; он пробивал себе дорогу в истории.

Отец сказал несколько слов дочери, и та принялась прилежно записывать. Затем он перевел Бобу:

— Я вижу син-гунто образца тридцать четвертого года, с отсутствующей кисточкой, однако ножны металлические, то есть образца тридцать девятого года, и, следовательно, они не из оригинальной комплектации. Гм, оплетка истрепана, на ней грязь, предположительно пот моего отца и капелька его крови. Или чьей-то еще крови. Внимательно глядя на штифт, я вижу следы какого-то черного липкого вещества, возможно, смолы или туши. Еще я вижу свидетельства того, что недавно к штифту прилагали усилие: сплошное кольцо липкого материала, служившее своеобразной печатью, порвано. Смола или тушь в месте разрыва чуть темнее, на основании чего можно предположить, что до самого недавнего времени она была укрыта от прямого света.

— И что это значит? — спросил Боб.

— Не знаю. Но у меня есть одна догадка. Скорее всего, кто-то пытался выбить штифт.

— Томми Калпеппер признался, что в детстве с приятелями как-то попробовал вытащить штифт. Они хотели разобрать меч. Но у них ничего не получилось.

Мистер Яно молчал. Наконец он сказал:

— Ну хорошо. Теперь лезвие.

Словно играючи, он протянул руку, вытащил меч из ножен и, не трогая лезвия, хотя сразу же было заметно, что сталь покрыта царапинами и зазубринами, бережно положил его на верстак.

— Кото? — спросила дочь.

— Вероятно, подделка под кото, выполненная синто.

— А мне кажется, это настоящий кото, — по-английски сказала Томоэ.