Стивен Хантер - 47-й самурай Страница 17

— Кото? — спросила дочь.

— Вероятно, подделка под кото, выполненная синто.

— А мне кажется, это настоящий кото, — по-английски сказала Томоэ.

— Да. Да, очень похоже. Может быть…

Он не договорил.

В маленькой мастерской воцарилась тишина. Мистер Яно внимательно изучал меч. Было очевидно, что он озадачен, даже встревожен. Его лицо стало непроницаемым, веки словно налились тяжестью, дыхание заметно участилось.

Наконец Филипп Яно сказал:

— Очень любопытно. Конечно, это крайне маловероятно, и все же хочется надеяться. — Он повернулся к Бобу. — Как у вас говорят: напряжение нарастает?

— Да, сэр. Когда хотят сказать, что ситуация значительно усложняется.

— Совершенно верно. Во время войны японской армии требовались мечи. Двум компаниям поручили их выпускать, сотни тысяч мечей. Эти лезвия и назывались син-гунто; в настоящее время они представляют собой ценность только в качестве сувенира. И я всегда предполагал, что именно такой меч был у моего отца. Их было абсолютное большинство. Вероятно, отец был уверен в том же. Однако были и исключения. Многие древние семейства из патриотических побуждений отдавали армии старинные мечи, которые безжалостно обезличивались на заводах — в конце концов, ими занимались не мастеpa своего дела, а простые рабочие. Дорогое, красивое косираэ, то есть оснащение, рукоять, эфес, просто выбрасывалось. Хочется плакать при мысли о том, что все эти творения древних мастеров и художников закончили свое существование в мусорной куче. Затем лезвие укорачивалось с задней части до предписанной длины: отрезался хвостовик, и вместе с ним пропадала большая часть высеченных на нем сведений: имя кузнеца-оружейника, дата плавки, имя дворянина, для которого изготавливали меч, особенности ковки, может быть, даже собственное имя меча и молитва богу войны. После чего задняя часть лезвия стачивалась, чтобы сделать новый хвостовик, в нем просверливалось отверстие, и на него надевалась стандартная армейская фурнитура. Готовый меч вставлялся в металлические ножны и отправлялся в… в общем, в область действия «Сферы»: в Китай, в Бирму или на Филиппины. В результате шедевр древних оружейников оказывался надежно скрытым под маскировкой военной поры.

— Именно это и произошло в данном случае?

— Не знаю. Исключать такую возможность нельзя. Несомненно одно: это старинное лезвие, укороченное для использования в армии. Судя по форме и изящным линиям, оно, как уже отметила моя дочь, похоже на кото — старое. Как правило, лезвия кото тоньше, изящнее и острее, нежели лезвие синто, то есть в руке опытного бойца это более эффективное оружие. Точного определения понятия «кото» нет, но, грубо говоря, это то, что сделано до тысяча шестисотого года. Разумеется, не все так просто. Возможно, что кузнец синто — то есть после тысяча шестисотого года — просто повторил форму лезвия кото. Такое случалось довольно часто, что вполне понятно: кузнецы отвечали требованиям рынка, они выполняли заказы клиентов, отслеживали текущие тенденции, пробовали различные методы.

— Вы хотите сказать, что этот меч, возможно, является антиквариатом, исторической реликвией. Какую ценность будет он иметь в этом случае?

— Вероятно, значительную, хотя мы ни за что не продадим его — ни за какие деньги. Он наш, у нас с ним кровное родство. Этот меч принадлежал моему отцу. Я просто хочу вам сказать, что этот меч может представлять собой… э… определенный интерес. То есть интерес не только для скромного семейства Яно. Интерес для ученых, для историков, интерес для нашей страны и культуры. Еще более заманчиво узнать прошлое меча — по тому, что осталось от его хвостовика. Если появится необходимость, наверное, лезвие даже можно будет отполировать. Сам я не настолько хорошо владею этим искусством, чтобы браться за работу. Полировка требует много времени, так что этим занимается лишь горстка мастеров высочайшего класса. Но если у меча есть свои тайны, полировка их освободит. Отполировав лезвие, мы увидим его душу.

Глава 9

НИИ, ОДИН ИЗ СИНСЭНГУМИ

Нии, один из синсэнгуми, был прилежным самураем. Он во всем слушался великого господина, человека по имени Кондо-сан. Ради него Нии готов был без колебаний отдать свою жизнь. Ведь именно Кондо-сан увидел в уличном мальчишке талант, агрессивность, возможно, даже будущее. Пока многие о таком только мечтают, с Нии это произошло на самом деле. Из ничего Нии попал в синсэнгуми. Наконец он стал частью чего-то значительного; теперь он больше не был грязным сиротой, над которым смеялись другие дети. Его мягкое тело окрепло благодаря строгой дисциплине. Нии научился поразительным вещам, и его вера в себя росла пропорционально любви к великому господину.

Он был все еще молод, но в сообществе синсэнгуми возможно все. Группа состояла из лучших, и, хотя дисциплина была суровая, перед теми, кто присоединялся к этим избранным, открывались бесконечные возможности, несущие с собой безграничные наслаждения.

Нии научился обращаться с катаной, длинным мечом, освоил его мощь и изящество, постиг науку бережно использовать скрытую в нем силу. В умелых и опытных руках катана способен разрезать все, в том числе человеческое тело, от края до края. Нии представлял себе, как наносит удар: замах, свист лезвия, звук столкновения с плотью, брызги крови, крик смертельно раненного, — а он сам стоит неподвижно.

Нии научился обращаться с вакидзаси, более коротким клинком для самообороны. Это было оружие замкнутых помещений. Таким не зацепишься на низкий потолок или дверной косяк, однако по мощи вакидзаси почти не уступает катане. Никто не сможет отразить удар, нанесенный полным решимости синсэнгуми. Нии воображал короткие, более жесткие разрезы, изумление, написанное на лице жертвы, переходящее в боль, кровавый кашель, тело, падающее на пол подобно мешку с мукой.

Нии научился обращаться и с танто. Танто имеет короткое лезвие без изгиба, обязательного для катаны и вакидзаси, потому что им жертву не режут, а пронзают. Вложив в удар всю свою силу, Нии всаживал танто в тело глубже всех членов сообщества синсэнгуми. Он без труда доставал острием до кровеносных органов и знал, куда наносить удар: вниз, через плечо под небольшим углом, в пульсирующее сердце. Или в спину, рядом с позвоночником, под седьмой позвонок от шеи, опять же пронзая сердце. Пораженное сердце расстается со своим сокровищем в считанные секунды; тело, в котором оно поддерживало жизнь, безвольно валится вниз, не в силах удержаться на обмякших ногах, глаза закатываются. Нередки случаи, когда при падении убитый выбивает себе зубы. Из раны вытекает целый океан крови.

Но танто таит в себе еще одну возможность. В случае позора или угрозы пленения в танто заключается последняя надежда спасти честь. Нии, один из синсэнгуми, знал, как избавить себя от позора и навсегда сохранить уважение господина Кондо. Он не сомневался, что сможет это сделать; в случае чего он не будет колебаться ни мгновения.

Он с силой вонзит лезвие в левую часть живота, минимум на три дюйма, скорее, на четыре или пять. Еще лучше — на шесть, хотя такое удается немногим. Затем нужно будет быстро провести лезвие через живот чуть ниже пупка. Для этой цели танто всегда должен быть острым как бритва. Из раны в потоке крови, кала и мочи вывалятся влажные кишки. Говорят, после того как лезвие достигает конечной точки, человек остается в сознании еще восемь секунд. Наверное, эти восемь секунд будут очень любопытными. Он закричит? Будет молить о том, чтобы боль прекратилась? Потеряет честь?

Нет, только не Нии, настоящий синсэнгуми. Он не опозорит себя перед своим господином. Он будет молчать, ибо в боли будет чистый восторг, присущий смерти воина. Только так должен вести себя настоящий воин. А смерть…

Музыка, звучавшая из плеера, оборвалась.

Проклятие, опять сели батарейки. Ну сколько можно! У него худший плеер из возможных! Вечно его подводит!

Нии слушал запись концерта своей любимой рок-группы «Арктические обезьяны», ее величайшую песню «Что бы ты обо мне ни думала, я не такой». Жесткий ритм заводил, проникая до мозга костей.

Эх!.. Без «Арктических обезьян» ночь будет длинной. Нии закурил сигарету. Он сидел в квартале от дома Яно в обтекаемой спортивной «тойоте», черной как ночь, с ручной пятиступенчатой коробкой передач.

Его цель — американец. Нии будет неотступно следовать за американцем, докладывая господину Кондо обо всех его передвижениях. Если понадобится, он проведет здесь всю ночь.

За спиной наискосок у него висел в ножнах вакидзаси китайского производства, в кобуре на поясе лежал «смит-вессон» 38-го калибра, специальная полицейская модель. Нии был в черной итальянской рубашке, в черном итальянском костюме, в черной итальянской шляпе и в невероятно дорогих кроссовках «Найк», таких же, какие носит знаменитый баскетболист Майкл Джордан. Солнцезащитные очки «Луи Вуитон» обошлись ему в сорок тысяч йен. Очки были просто клёвые. Жесткий блестящий ежик на голове ощетинился благодаря действию специального лака. Двадцати трех лет от роду, сильный как бык, Нии был готов ко всему. Он выбрал смерть.