Илья Деревянко - Обелиск для фуфлыжника Страница 16

– Не рыпайся! – ужасным сиплым голосом предупредил обладатель пистолета, наведя дуло точно в лоб коммерсанту. – Чуть шевельнешься – стреляю!

Иволгин и не пытался рыпаться. С отвисшей челюстью он зачарованно уставился в черное отверстие ствола, как кролик в глаза удава. Голова опустела. Ни единой мысли. Тело превратилось в сотрясаемый крупной дрожью студень.

– Ключи от сейфа! – зарычал грабитель. – Мозги вышибу!

Непослушной рукой Владилен Андреевич выложил на стол ключи. Второй налетчик отпер сейф и принялся набивать сумку пачками денег.

– Не убивайте! Не убивайте! Не убивайте! – шептал синюшно-бледный Иволгин. – Христа ради не убивайте!

Державшему пистолет Гордееву стало жаль несчастного рохлю. Насвинячил Елкин, а расплачивается этот безобидный тюфяк. Идя на дело, Виктор был морально готов к убийству, даже мечтал втайне, как загонит пулю в поганую харю Елкина при малейшем поводе. Но стрелять в Иволгина он не собирался. «На хрена ему машину спалили? – с раскаянием подумал Гордеев. – Пичугин, блин! Интриган говенный».

– Не дрейфь! – просипел Виктор. – Я предсказываю тебе долгую жизнь. Правда, при одном условии!

– Каком? – пискнул Владилен Андреевич.

– В течение двух часов после нашего ухода никому не говори о случившемся, про милицию же вовсе забудь. Понял?

– Да!

– Отлично.

– Готово, – сообщил закончивший опустошать сейф Костылев. – Линяем!

– Не забудь о своем обещании, толстяк! – на прощание погрозил стволом пистолета Виктор.

Сергей Игнатьевич узнал об ограблении в половине первого. Опорожнив бутылку шотландского виски, он внезапно решил наведаться в фирму, но не ради работы, а за бесплатной «телкой» (Елкин намеревался продолжить пьянку в сауне, заглушая горе не только выпивкой, но и сексом). Однако увидев распахнутый выпотрошенный сейф, пахнущего корвалолом, едва живого от недавних потрясений компаньона, коммерсант мигом протрезвел.

– Сучий выкидыш! – заорал он в лицо Владилену Андреевичу. – Почему милицию не вызвал?

– Не видел смысла! – неожиданно твердо заявил Иволгин. – Звони своей руоповской крыше. Пускай найдут, если сумеют. От обычных же ментов толку как с козла молока.

– Толковая идея! – поразмыслив с минуту, с нескрываемым удивлением (дурак, а соображает) сказал Сергей Игнатьевич и не мешкая набрал номер Касаткина. Относительное спокойствие коммерсанта (т. е. отсутствие истерики, битья окон и физиономий подвернувшихся под руку сотрудников) объяснялось следующим обстоятельством – основные капиталы (в долларах) он хранил не в офисе, а у себя дома...

– Кого конкретно подозреваешь? – деловито осведомился Вениамин Михайлович.

– Моих бывших охранников, – поспешно ответил Елкин, – которых ваши ребята... кхе... кхе... проучили, в общем.

– Компаньон опознал грабителей?

– Этот трус так перебздел, что самого себя в зеркале не опознает, – презрительно скривился Сергей Игнатьевич. – «Абсолютно незнакомые», блеет, «размерами со Шварценеггера, голоса, как у вампиров из фильма ужасов». Слизняк!

– Гм, на чем же тогда основаны твои подозрения? – скептически прищурился подполковник.

– Во-первых, налетчики хорошо знакомы с внутренней планировкой офиса, сразу зашли в нужную дверь, ухитрившись не попасться на глаза никому из сотрудников, – принялся обстоятельно перечислять Сергей Игнатьевич. – Во-вторых, молокососы злы на меня донельзя. Лишились работы, вместо денег по мордасам получили...

– Охранников вроде было четверо? – уточнил Вениамин Михайлович.

– Да.

– А налетчиков, по твоим словам, двое. Не сходится.

– Очень даже сходится! – пылко заверил коммерсант. – Двое совершили вооруженное ограбление, остальные запалили мою дачу, сожгли машину Иволгина. Месть по полной программе.

Касаткин погрузился в раздумье. Аргументы Елкина показались руоповцу убедительными, а возможность задержать без особых напрягов организованную преступную группу представлялась весьма заманчивой. Обстановка в стране сложная. Проклятые писаки чихвостят родную милицию, не стесняясь в выражениях. Госдума давит на министра, министр на заместителей, а те на остальных. Начальство рычит, пеной исходит. «Наглядных результатов работы» требует. Победные рапорты ох как необходимы! Благодаря внушительным габаритам арестованные налетчики будут смотреться по телевизору впечатляюще, а еще более впечатляющими предстанут в глазах начальства его, Касаткина, служебное рвение (как-никак, сам вызвался) и профессиональные на-выки (в тот же день разоблачил). В том, что задержанные мальчишки расколются до задницы, укажут, где спрятали похищенные деньги и оружие, расскажут подробности, подполковник не сомневался. Их не обязательно даже чересчур сильно бить. Опытный мент (а Вениамин Михайлович действительно обладал незаурядным опытом) легко разведет на базаре[50] преступника-новичка.

– Давай домашние адреса щенков, – досконально обмозговав ситуацию, распорядился подполковник. – К вечеру получишь результат...

Поздно вечером сиреневый от бешенства Касаткин навестил Сергея Игнатьевича.

– Ты осел, ослом родился и ослом же подохнешь! – с порога зашипел руоповец, едва удерживаясь от соблазна «засветить мудаку в дыню». – По твоей милости я в дерьме! Дал пустопорожнюю наводку, олух безмозглый! Шерлок Холмс бракованный!

– Не может быть! И с какой стати ты... вы в дерьме? – попятился шокированный Елкин. Не снимая грязной обуви, Вениамин Михайлович прошел в гостиную, плюхнулся в кресло, закурил сигарету и, стряхивая пепел на ковер, начал преисполненный ненависти рассказ.

– Поверив тебе, дятлу сраному, я взялся официально вести это дело. Мои люди не мешкая навестили квартиры охранников. Один, Василий Крошкин, оказался дома, он со вчерашнего вечера (с кратким перерывом на сон) режется с приятелями в преферанс и никуда не выходит. Факт, подтвержденный тремя свидетелями, не считая родителей Крошкина. Остальные подозреваемые (тут подполковник изощренно выматерился), а именно Гордеев, Костылев и Пичугин, в воскресенье вечером уехали в Воронежскую область к армейскому дружку Костылева Николаю Капустину. Не менее десяти свидетелей подтвердили наличие у них билетов на поезд в общий вагон на одиннадцатое октября. Еще четверо собственными глазами видели, как ребята с чемоданами в руках направлялись на Павелецкий вокзал. Не только видели, но по просьбе твоих бывших охранников в придачу и проводили. Чемоданы были очень тяжелые. Почему? Скоро поймешь, недоумок. Далее мы опросили кассирш. Одна опознала по фотографии Костылева, восьмого или девятого октября покупавшего три билета. Вроде бы достаточно?! Но нет! РУОП работает добросовестно, – во взгляде Касаткина сверкнула злобная гордыня. – Выяснив у родственников номер телефона и адрес костылевского приятеля, мои люди с грехом пополам дозвонились в это чертово захолустье. В дымину пьяный Капустин долго не врубался, чего от него хотят, но потом, вообразив, будто звонят «Лехины кореша», несказанно обрадовался и доверительно сообщил: «Ребята прибыли в понедельник после обеда с «морем водяры» (вот причина тяжести чемоданов) и с тех пор «гудят». На предложение подозвать к телефону Костылева с энтузиазмом заявил «Ща сделаем!» и, положив трубку на стол, принялся будить приятеля, находящегося, судя по всему, в глубокой отключке. Капитан Дробижев слышал вопли Капустина: «Леха, вставай! Да проснись же! Тебя к телефону! Во, блин, нажрался!», звук льющейся воды и невнятную ругань в ответ.

«Не просыпается, – заплетаясь языком, доложил Капустин спустя некоторое время. – Я тут один трезвый, а городские – слабаки. Пить не умеют! Позвоните завтра, авось прочухаются».

Заподозрив, что заранее предупрежденный костылевский дружок ломает комедию, капитан Дробижев представился по форме: звание, место службы и пригрозил запросить местные органы насчет правдивости Капустина.

«Органы? – удивился тот. – Запросить? А чего их запрашивать! Ща позову участкового. Он в соседнем доме живет, – и заорал (видимо, в окно): – Михалыч, слышь, Михалыч! Тебе коллеги из Москвы звонят. Давай сюда. Может, орден дадут. Нет, не отзывается, – спустя тридцать секунд сказал в трубку Капустин. – Звякните лучше ему домой», – и продиктовал номер. Бдительный Дробижев (Касаткин саркастически ухмыльнулся) «звякнул» сперва в Таловское ОВД. Там ему дали номер участкового Михалыча (он же старший лейтенант Александр Михайлович Кривошлыков). Номер полностью совпал с тем, который предоставил Капустин. Участковый, пытаясь казаться трезвым, подтвердил наличие в избе Капустина трех уклюкавшихся до потери пульса москвичей – Лешки, «Костыля» и Витьки. Таким образом, я очутился в говне по уши, – желчно заключил подполковник. – Отныне, хочешь не хочешь, мне придется искать этих чертовых налетчиков. Почти гарантированный висяк[51]. Нюхом чую! Объявленная в шестнадцать ноль-ноль операция «Перехват» не принесла никаких плодов. Черт бы тебя побрал, мудозвона! – Закончив свой гневный монолог, Касаткин поднялся, швырнул незатушенный окурок под ноги Елкину, харкнул на пол и ушел не попрощавшись. Закрыв за руоповцем дверь, Сергей Игнатьевич в бессильной ярости сорвал со стены вешалку, растоптал ногами собственную зимнюю норковую шапку и, вернувшись в комнату, принялся топить тоску в лошадиных дозах спиртного. Коммерсант даже не подозревал, что сегодняшние злоключения – всего лишь цветочки, а ягодки, страшные, смертельно ядовитые ягодки, будут впереди...