Андрей Костин - Предупреждение путешествующим в тумане Страница 16

— Почему решила, что женские?

— Каблуки цокали. Да и походка женская, что я, совсем, не отличу? Может, конечно, и гомик какой…

— Не будем вдаваться в подробности. Дальше.

— А у меня, как назло, молния на сапоге заела. Приятель говорит — внизу подожду. Когда вышла — он бледный возле подъезда меня встречает — твоя соседка, говорит, из окна выбросилась. Я спрашиваю — ты что, какая? А он — молодая которая, светлая. Вон, на газоне лежит. Мне чуть плохо не стало. Но потом отошла — надо «скорую», говорю. Родители-то у меня раньше в мединституте работали, У нас полгорода в этом институте работало, пока он «оборонке» принадлежал.

— И ты вызвала «скорую»? — перебил я. Собиралась. Только ведь у нас телефон один единственный на весь квартал. На углу.

Пока мы туда дошли, видим — «скорая» в наш двор поворачивает.

Наверное, кто-то раньше нас вызвал. Приятель говорит, чего, мол, нам ждать теперь? А то затаскают потом с объяснениями. Ну, мы и двинули…

— Слушай, а где бы мне твоего приятеля найти?

— Зачем, он ведь ни при чем?

— Может быть. Я у него только кое-какие подробности спрошу. В частном порядке.

— Думаете, я вам наврала?

— Зачем же…

— Ладно, спрашивайте его, он вам то же самое расскажет. Заречная, три. Он там в мастерской работает. Хорошие бабки зашибает. И еще на заочном учится. А то бы стала я встречаться с каким-то сантехником, пусть он хоть на иномарке ездит.

— А как зовут?

— Вадимом. Лопаткин фамилия.

Я взглянул на часы. Было начало пятого.

— Ну что и, не стану больше задерживать.

— Ничего, даже интересно.

— То есть?

— Как вы меня подловили, а? Я что, ничего не поняла?

— В чем дело? Что ты поняла?

— Ладно не темните. И так сразу видно, что вы частный сыщик. Замешаны серьезные шишки, да? Вам большие деньги платят? — спросила она шепотом.

— Ясное дело, не маленькие, — пришлось согласиться.

Я добрался до гостиницы через два часа. Мне еще повезло — к вечеру перестало дождить, а пока я строил из себя сыщика, одежда в тепле почти высохла. Правда, прямо на мне. Переодеться было не во что. В запасе остались только хорошие носки, толстые и пушистые, ручной вязки. На прием в таких, конечно, не пойдешь. Зато для осеннего межсезонья они чудесны.

Это было мне единственным утешением.

Дом на улице Заречной, номер три, был сер и сир, а лепные львы над его подъездом плакали ржавыми слезами. Я спустился по стертым ступеням в подвал и познакомился с приятелем девушки. Потом просидел полтора часа в кафетерии на углу, поджидая, пока неутомимый Лопаткин наиграется с водопроводными кранами. Спешить некуда, я пил чай с хлебом, а официантка каждые десять минут подходила и протирала тряпкой мой столик.

К чему бы это?

Наконец вышел и мой подопечный, приглаживая колючие волосы. Он сказал, что спешит, и разговаривать пришлось на ходу.

— Мне сегодня уже пришлось обо всем рассказывать. Ваш сотрудник, из милиции, спрашивал. Что, согласовать действия не смогли? — Лопаткин старательно следил за правильностью ударений.

— Я не из милиции.

— Вот оно как? Значит, дело серьезное? Мне-то в общем плевать. Могу и вам рассказать. Веру, ну, которая погибла — давно знаю. Она в параллельном классе училась. Фирменная была деваха — полшколы за ней бегало.

— А вы?

— Я?.. Да как вам сказать? Не мой стиль, хотя, может, и просто случая не представилось. Она все больше с теми гуляла, кто там стишки пописывал, языком молоть умел. А мне батя еще тогда сказал — не языком, а руками работать учись. Я ему в гараже стал помогать. На мотоцикл копить начал. И к десятому классу купил. А скоро и «БМВ» куплю. Жизнь — она все по своим местам расставила. И всех.

— А как она после школы жила, не знаете?

— Откуда? Если только на лестнице сталкивались, когда я к Лидке ходить стал. Верка здорово изменилась за это время.

— Теперь вернемся к событиям сегодняшнего утра. Когда выходили от своей приятельницы, никого не встретили?

— Впереди шаги слышал, когда по лестнице спускался. А на улице увидел — парень в машину садился. Красные ««Жигули», за руль.

— Могли бы его узнать?

— Парня? Со спины если, то конечно. А вот машина — фара у нее побитая, это заметил.

— Он был один?

— Да.

— Что было потом?

— Я, значит, Лидку жду… Мотоцикл заводить не стал — спят все. Думаю, до реки пешком пройдем. Глаза наверх поднял: горит, думаю, у Лидки свет? Долго копаться будет? Вдруг окно рядом открылось. Мне казалось, Вера на работу уже ушла… А она стоит и за раму рукой держится. Хотел помахать, мол, привет… А она как-то назад оглянулась, вроде вскрикнула. Я решил — застеснялась — она в одном бюстгальтере была. Конечно, глаза сразу отвел, и тут слышу — словно мешок с машины бросили.

Гляжу… Потом Лидка вышла из подъезда. Что дальше было, она вам, наверное, уже рассказала.

Я расстался с Лопаткиным и спустился к набережной. Волны на реке были серые, с металлическим блеском. В воде не отражалось ничего.

Сзади кто-то осторожно откашлялся.

Я резко обернулся и увидел господина с седыми патлами до плеч, такого же цвета бородой, в папахе, красной куртке и кирзовых сапогах. Да к тому же он смотрел на мир единственным глазом.

— Прошу прощения, — господин притронулся к папахе, — закурить не найдется?

Я достал пачку и вытолкнул из нее сигарету. Мне вовсе не хотелось, чтобы господин залез туда всей пятерней.

— Благодарствую, — он взял сигарету, оттопырив мизинец, и прикурил. — Любуетесь на реку?

Я кивнул.

— Хорошее занятие, приобщает к природе, — он пожевал губами. — Дело, собственно, вот в чем. Я, сами видите, человек не обласканный судьбой, можно сказать, алкоголик. Но, — он поднял указательный палец, — живы еще благородные порывы!

— Охотно вам верю.

— Я человек слова, — господин кивнул, — если обещал оказать услугу, я ее окажу. Да, вот именно.

— Должен вас огорчить — я в услугах не нуждаюсь.

— Нет, нет, вы меня не поняли. Некий гражданин, которого — слово честного человека — я впервые видел, просил передать вам следующее…

— Откуда вы взяли, что мне?

— Тот гражданин показал на вас пальцем и сказал — вон, видишь того типа? Передай ему… Вы как раз с молодым человеком шли, разговаривали…

— Так что же просили передать? — я невольно огляделся по сторонам. В этом городе слишком много глаз, а я, по всей видимости, становлюсь популярной личностью.

— Вот, — старик достал откуда-то из-за спины сверток.

Я разорвал шпагат, развернул бумагу. Это был мой плащ. Документы и ключи — как полагается. В кармане.

— Это все?

— Вы только не подумайте, что я имею ко всему этому малейшее отношение. Курьер, извините за выражение.

— Как тот тип выглядел?

— Как выглядел… Видите ли, у меня на почве алкоголизма очень плохая память… Я больной человек…

— А это? — я достал деньги. Это поможет вам поправить здоровье?

— Здоровье? — старик зачем-то вытер руку о штанину. — Здоровье, может, и поправит. А вот память…

— Ладно, — я сложил купюру вдвое, — тогда обращайтесь к врачу.

— Нет-нет, — старик выхватил бумажку, взмахнул ею в воздухе, и она исчезла, — кое-что припоминаю… Невысокий, узкоплечий…

— Возраст? — спросил я.

— Юноша, с лицом, не оскверненным бритвой.

Этого еще не хватало. Образ юноши становится назойливым.

— Без вранья? — спросил я.

— Я человек чести, — он вскинул подбородок.

— Ладно. Пусть будет по-вашему.

— Вижу, не помог вам? — спросил старик.

— Да уж.

— А как же деньги? Могу я их себе оставить?

Я кивнул. Господин вновь притронулся к папахе и, поначалу пятясь задом, стал удаляться. Я посмотрел ему вслед и подумал, что самым идеальным для меня выходом было бы сесть в машину и уже вечером принимать душ в московской квартире. Если бы у меня была возможность выбирать, я бы поступил именно так… Потому что теперь я уверен — в первую ночь по дому бродил не Бессонов. Но кто?

Я облокотился на парапет и снова посмотрел на воду. А сам проигрывал про себя ситуацию: вот подхожу к вешалке, дотрагиваюсь до куртки. Она мокрая… отворачиваю полу, чтобы рассмотреть этикетку…

К двери номера была приколота записка: «Ваша машина отремонтирована. Деньги оставьте сторожу. Счастливого пути».

Я немного удивился такому сервису, но машина была теперь как нельзя кстати. Только интересно — когда они успели? Днем в гараже не было ни души.

…Приятно снова оказаться в салоне автомобиля. У меня возникло такое чувство, словно я вернулся домой. Может, это и есть мой дом, а дорога — отечество?

Смотря какая дорога, конечно.

Я остановился и некоторое время рассматривал грязные подтеки на стекле. Потом включил дворники. Стекло все равно оставалось грязным. Решил протереть его изнутри и достал тряпку. Она лежит у меня на полочке под «бардачком». Из тряпки что-то выскользнуло и упало на пол.