Александр Тамоников - Разведотряд Страница 18

— Насколько мне известно, он в бою был ранен, поэтому и содержали его отдельно от меня. Когда состояние его ухудшилось, главарь банды приказал расстрелять Семена. А сам я…

— Об этом потом. Тугов, — повернулся к врачу командир, — давай займись Павлом!

— Есть, заняться старшим лейтенантом Бакаровым.

— Извините, Валентина, — повернулся к Дуниной подполковник, — не поздоровался, ворвались к вам без приглашения.

— Да ничего. Мы вам всегда рады.

— Как нашли Бакарова?

— Это Колька. На улицу пошел, собака за ним. Ну, и увидели лежавшего на окраине офицера. Да Колька лучше расскажет.

— Спасибо, что забрали к себе.

— А как же иначе? Или, чай, мы не люди?

— И все равно спасибо. А где Николай?

— Тута я, — вышел из соседней комнаты парнишка, в этот вечер ставший героем хутора.

— Пойдем на крыльцо, поговорим.

— Это пожалуйста.

— Да, товарищ подполковник, — окликнула Губаря Дунина, — у офицера был с собой автомат. Колька принес в хату, я поставила его в уступ за печкой.

— Гена, — обратился командир к водителю, — забери автомат Павла.

— Есть, командир.

Губарь вышел на крыльцо.

Николай сидел на лавке, ждал его.

— Ну а теперь, Коля, давай все по порядку. Как был обнаружен офицер?

Парнишка в подробностях рассказал, как собрался с ребятами погулять, как вышел из дома, а следом пес Тор, который сразу же бросился к незнакомцу, как забрал автомат, прибежал домой и рассказал все матери.

— И никого из посторонних за хутором ты не видел?

— Не-е, не было. Тор бы учуял. Он умный.

— Ну, что ж, спасибо тебе.

— Да ладно. Вот если бы дали значок какой! — хитро посмотрел на командира отряда Колька.

— Будет тебе значок.

— Слово?

— Слово.

Вернувшись в дом, Губарь спросил у врача:

— Ну, и что за ранение у Бакарова, Валера?

— Павел не ранен, у него потянута мышца. Все, что надо, я сделал, можно ехать на базу, там Бакаров отлежится и через недельку-две будет уже в строю.

Командир отряда поблагодарил Гулебу, Дунину, Николая, приказал капитану Сергушину собрать группу у дома, прошел к машине, по радиостанции вызвал дежурного, распорядился связать его с генералом.

— На связи! — ответил Термилов.

— Станица!

— Слушаю!

— В Калаче порядок. Бакаров жив, не ранен, имеет повреждение ноги. Выезжаем на базу.

— Жду!

Губарь собрался сесть на место старшего, как к нему подбежал Колька:

— Дядя начальник, а как же значок?

— Гена, у тебя значок какой-нибудь есть? — повернулся к водителю подполковник.

— Крест участника боевых действий в Чечне. Тот, что всем раздавали в свое время.

— Отдай парню. А я тебе свой на базе дам.

— Да ладно, обойдусь. — Прапорщик достал из полевой сумки коробку, передал Кольке: — Держи, пацан.

Николай открыл коробку и воскликнул:

— Ого! Вещь! Вот пацаны завидовать будут.

— Доволен? — спросил Губарь.

— А то! Красивый, большой, настоящий. Спасибо.

— Это тебе спасибо, Коля. Беги к мамке.

— Ага!

Мальчишка убежал. Капитан Тугов помог Бакарову дойти до командирской машины, и колонна из трех «УАЗов», поднимая пыль, пошла к станице.

Павла определили на первое время в санитарный блок.

В 9 утра к нему вместе с Губарем зашел Термилов.

— Ну, здравствуй, герой! — пожал он руку Павлу.

— Да какой я герой, дал поймать себя, как зайца.

— Кстати, расскажи-ка нам, каким образом боевики взяли вас с прапорщиком Штебой?

Бакаров доложил, как все было. Точнее, то, что произошло у фермы, с его точки зрения.

— Значит, говоришь, Штеба был ранен?

— Так точно, пули перебили ноги, и он не мог двигаться, только прикрывать мое передвижение. Я же, подойдя к холму и зная, что там находится боевик, решил уничтожить его гранатой. Но не успел. Меня накрыла сеть, потом удар по затылку и провал в памяти, очнулся в сарае связанным.

— Ты находился в сарае, а где держали Штебу?

— Где-то рядом, ему требовалась помощь. Ведь нас хотели обменять на какого-то полевого командира.

— Это тебе кто сказал?

— Главарь банды. Он представился как Мадьяр.

— Как тебе, связанному, удалось бежать, при этом ликвидировав часового и завладев оружием?

Бакаров рассказал о Наде и о том, как она помогла ему.

— Почему женщина решила тебе помочь?

— Не знаю.

— Откуда ты узнал о смерти Штебы?

— Мне кажется, наш разговор превратился в допрос, товарищ генерал-майор, — внимательно посмотрел Бакаров на генерала.

— Извини, старший лейтенант, но я просто обязан выяснить все подробности твоего побега.

— Потом меня будут допрашивать особисты?

— Ничего не поделаешь, по таким случаям расследование неизбежно, но продолжим. Ты не ответил на вопрос. Нет, если, конечно, тебе сейчас тяжело говорить, тогда прекратим…

— Беседу, — усмехнувшись, подхватил Бакаров. — У меня ощущение, словно я в чем-то виноват.

— Ну, по большому счету ты виноват. Виноват в том, что не просчитал ситуацию и дал противнику взять себя живым, прекрасно зная, что должен делать в таких случаях офицер отряда.

— Я подорвал бы себя, но сеть не дала вытащить гранату.

— Ладно. Так откуда ты узнал о смерти Штебы?

— Та же Нада сказала.

— Интересно получается. Женщина, числящая в отряде, приносившая тебе еду под присмотром боевика, вдруг ни с того ни с сего передает тебе нож и фактически инструктирует, как следует бежать. Что же, охранник в это время заложил ватой уши?

— Охранника в это время кто-то отозвал во двор, этим и воспользовалась женщина.

— Но почему она решила помочь тебе?

— Я тоже спрашивал ее об этом. Она ответила, что не хочет, чтобы меня убили, возможно, когда-нибудь я помогу ей уйти из банды.

— Странно все это.

— Вы мне не верите?

— Я-то, старший лейтенант, верю, поверят ли особисты? Сейчас в Боксаре находятся две штурмовые группы под командованием майора Березина. Буквально перед тем как идти сюда, мы с подполковником Губарем получили доклад Березина. Естественно, «духов» в ауле не обнаружено, но следы их пребывания там есть. А вот ни тела убитого тобой часового, ни прапорщика Штебы бойцы групп не нашли. Правда, заметили след, указывающий на то, что один труп все же грузили в машину. Но второго такого следа нет.

— Что я должен ответить?

— Ты завалил часового ножом?

— Да.

— У сарая!

— Так точно.

— А где находился Штеба, не знаешь?

— Нет!

— И женщина, что помогла тебе, не сказала об этом?

— Нет!

— Да, Бакаров, странно все это. О чем вы говорили с Мадьяром?

Павел рассказал, что помнил, закончив:

— За точность разговора не ручаюсь, слишком неожиданным был его визит в сарай.

— С чего это так разоткровенничался с тобой главарь банды?

— Может, у него характер общительный, откуда мне знать?

— Этот Мадьяр, да будет тебе известно, Бакаров, венгерский наемник Габор Молнар, террорист со стажем. Отличается крайней жестокостью и в то же время высочайшим профессионализмом. На нем несколько громких террористических актов. И он никак не был связан с тем полевым командиром, на которого хотел обменять тебя и Штебу. Кроме того, Мадьяр не допускает, по крайней мере не допускал ранее, даже малейших просчетов, а тут в его лагере происходит побег пленного офицера! Впрочем, совершенно непонятно, для чего ему, профессионалу террористу, потребовались вы как пленные или заложники.

— Ну, здесь, Геннадий Алексеевич, объяснения найти можно, — вступил в разговор Губарь.

— Например? — повернулся к нему генерал.

— Например, кто-то просто заказал Мадьяру освобождение Цаева и заказал через непосредственного босса Молнара. Тогда его действия приобретают логическое обоснование.

— Ну, если только так. Но… почему Мадьяр-профессионал не приказал, чтобы на базе не осталось следов его там пребывания? И тем более следов загрузки трупа в машину. И за каким чертом ему было вывозить с базы трупы? Ведь нам, со слов Бакарова, стало бы известно и о ликвидации боевика, и о расстреле раненого Штебы.

— На этот вопрос у меня ответа нет.

— Вот и у меня нет. Может, он есть у тебя, Бакаров?

— Я не знаю, зачем Мадьяр вывез трупы, — пожал плечами Павел. — Но то, что это было нужно ему, очевидно.

— Вот и ломай теперь голову с этими трупами. Ведь тело убитого Штебы ты не видел?

— Нет, не видел.

— А нет трупа, значит, нет и расстрела.

— Возможно, Мадьяр как раз и хотел, чтобы мы все пытались найти логику там, где ее не существует.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что Мадьяр решил поиграть с нами. И заставить сомневаться, убит Штеба или нет.

— Тоже мне, игрок, мать его! Но ты-то сам как думаешь, убил он прапорщика?