Михаил Серегин - Колыма ты моя, Колыма Страница 18

– За волю, Андрюха!

Блатные выпили, закусили солеными грибами. Череп сразу же стал разливать по второй. А Колыма, помолчав несколько секунд, поднял глаза на якута и сказал:

– Нэхату, раз все твои ушли, давай о деле поговорим.

«Ну наконец-то, – подумал Череп. – А то так до утра просидеть можно».

– Давай, Коля, – ответил якут.

– Нам с корешом нужны чистые ксивы, – сказал Колыма. – Еще лавэ и гражданские шмотки. Сделаешь?

– Какой разговор, Коля! – ни секунды не раздумывая, отозвался якут. Он даже не попытался спросить, откуда Колыма и его кореш идут без цивильной одежды, денег и документов. Собственно говоря, спрашивать было и незачем – и так понятно. А про всякие подробности, например с какой именно зоны рванули блатные и куда собираются теперь податься, спрашивать не стоит. Захотят – сами расскажут.

– Сейчас у нас денег нет, но потом рассчитаемся, сам понимаешь, – сказал Колыма.

– Коля, обижаешь! Чтобы я с тебя за такую ерунду деньги брать стал! – Якут, похоже, и правда немного обиделся. – Сейчас времена, конечно, плохие пошли, даже друзья друг другу ничего даром не делают, но ты можешь считать, что за все со мной расплатился авансом. Тогда, в восемьдесят первом.

– Все равно, Нэхату. У меня лавэ немало отложено, а ты ж не миллионер.

– Все, Коля! Хватит об этом! Не возьму я с тебя ничего, – решительно сказал Нэхату. – Нет, ну скажи, если бы я тебя о помощи попросил, ты бы за это деньги взял?

Колыма только усмехнулся в ответ.

– Вот видишь. Зачем тогда меня обижаешь?

– Ладно, Нэхату. Не хочешь – не бери. Сколько тебе времени нужно будет, чтобы все достать?

– Деньги и одежду – хоть сейчас. Документы... С этим посложнее. Неделю точно подождать придется, а может, и побольше. Есть у меня в Охотске один знакомый, я с ним свяжусь, а он уж все сделает. А пока ждете – живите у меня.

– Нормально. Главное только, чтобы за пределами вашего поселка про нас никто не узнал. Как твои соплеменники, умеют язык за зубами держать?

– Насчет этого не волнуйся. Тут же весь поселок – родственники между собой, – сказал якут. – Кто же захочет на всех неприятности навлекать?

– А участковый у вас есть? – вклинился в разговор Череп.

– Сейчас нет. Предыдущий слишком любил водку. Наш, из саха. Вот и умер два года назад. А нового еще не прислали.

– Эх, завидую я тебе, дед, – Череп широко улыбнулся. – Два года ни одного мусора не видеть – это ж не жизнь, а сплошной праздник.

– Праздник-то праздник, – невесело усмехнулся якут. – Но мы не только ментов два года не видели. Врач, например, у нас в поселке последний раз был еще при советской власти. Читать, писать детей тоже сами учим – до ближайшей школы полтораста километров. Так что не волнуйся, Андрей, некому тут про вас рассказывать.

– Что, во всей округе кроме вашего поселка никаких людей нет?

– Есть. Но такие, что лучше бы не было, – хмыкнул якут. – Появились у нас недавно соседи.

– Что за соседи? – удивленно спросил Колыма. – Когда ты нас с корешами на охоту водил, никаких соседей у вас тут вроде не было.

– Так то было в девяносто девятом. А они два года назад появились.

– Кто? Геологи, что ли?

– Если бы... Старатели. «Дикая» артель.

Колыма понимающе кивнул. Что такое «дикая» артель, ему объяснять было не надо – как раз на таких и делала бизнес магаданская группировка блатных. Так что из каких людей состоят такие артели и какие там царят нравы, Колыма прекрасно представлял.

– Да, не повезло вам. Говоришь, два года назад они тут осели?

– Да. Последнее время совсем житья от них не стало. – Старейшина якутов покачал головой и принялся рассказывать Колыме о своих проблемах.

– Не позавидуешь тебе, – сказал Колыма, когда Нэхату закончил свой рассказ. Ладно, глядишь, когда я в Магадан вернусь, найду способ тебе помочь. Хотя, пока я в розыске, это будет трудно.

Якут хотел что-то ответить, но в этот момент ведущая на улицу дверь распахнулась, и на пороге появилась высокая молодая девушка с длинными черными волосами.

– Все в порядке, Нэхату Эрэкович, – сказала она. – Мальчик родился... – Взгляд девушки остановился на Колыме и Черепе, и брови удивленно поползли вверх.

– Даша, это мои друзья, геологи, – предупреждая вопрос девушки, сказал Нэхату. – Это Коля, а это Андрей. А это Даша, фельдшер с прииска, приехала к нам роды принимать.

– Здравствуйте, – сказала Даша, внимательно рассматривая «геологов».

Она достаточно долго прожила на отцовском прииске, чтобы научиться немного разбираться в «мастях». То, что к геологам сидящие за столом мужчины отношения не имели, было ясно сразу. И даже не по татуированным рукам, не по одежде явно зоновского происхождения, а в первую очередь по выражениям лиц, по глазам. Оба «геолога» были похожи на принюхивающихся волков – настороженные, напряженные и опасные даже на вид.

Но внешне Даша, разумеется, не показала, что все поняла. Да и зачем? Сбежавшие с какой-то зоны зэки вызывали у нее скорее жалость, чем страх или ненависть. И уж сообщать о них милиции она точно не собиралась.

Колыма и Череп тоже поздоровались с Дашей, потом Нэхату пригласил ее за стол, она села и тут же принялась рассказывать якуту о родившемся мальчике и его матери.

– Очень здоровый малыш, с матерью тоже все в порядке. Да, пока не забыла – Нэхату Эрэкович, я вам сейчас оставлю мазь, нужно будет смазывать ему пуповину...

– Слышь, Колян, смотри, какие буфера, – шепотом сказал Череп, незаметно ткнув Колыму локтем в бок. – Так и ходят. Неплохая телочка, а?

Колыма неодобрительно покосился на кореша и не ответил. Но Череп не унимался. Теперь он обратился уже к самой девушке:

– Даша, а вам сколько лет?

– Двадцать, – ответила девушка. – Так вот, Нэхату Эрэкович...

– А вы замужем? – перебил девушку Череп.

– Нет, – коротко ответила девушка, поворачиваясь к нему.

Череп ухмыльнулся и опустил глаза, демонстративно уставившись на грудь девушки. Даша сделала вид, что ничего не заметила, и снова повернулась к Нэхату.

– Эх, я бы ей и вдул, – негромко, но так, чтобы девушка услышала, сказал Череп.

Даша покраснела, а Череп уже явно собирался отмочить следующую непристойность, но осекся, словно на стенку наткнувшись на тяжелый и мрачный взгляд Коли Колымы.

– Что такое, Колян? Какие проблемы? Сколько можно сеансами пробавляться? Я год уж считай живой бабы не щупал.

– Доберемся, куда собирались – снимешь и пощупаешь. А пока потерпи. – Колыма говорил вроде бы совершенно спокойно, но спокойствие это было обманчиво. Череп прекрасно знал, что оно может в любой момент смениться холодной яростью – в такие моменты Колыма становился по-настоящему опасен.

– Да ладно тебе, Колян, пошутить уж нельзя.

Колыма не ответил, а девушка снова заговорила со старым якутом. Череп налил себе еще спирта и выпил залпом.

10

– Хороший кабак, – довольным голосом сказал Захарович, отодвинув от себя пустую тарелку и придвигая горшочек с тушеным мясом. – И еда классная, и поговорить спокойно можно.

– Еще бы. В плохой я вас и не позвал бы, – ответил сидевший напротив Сизоку Токудзаки.

Сейчас старый японец выглядел совершенно не так, как у себя в кабинете иглотерапии – строгий черный костюм, галстук, ботинки – никаких восточных элементов в одежде. Токудзаки считал, что японская одежда уместна только в Японии – ну, или в таких «кусочках» Японии, каким был его кабинет. А в других странах нужно одеваться так, как принято там. Вот и сейчас – для встречи с Захаровичем он оделся в стандартный деловой костюм, и только длинная коса выбивалась из общей картины.

Японец и Захарович сидели в отдельном кабинете одного из магаданских ресторанов – небольшого, но респектабельного. Токудзаки часто использовал этот ресторан для деловых встреч – маленькие кабинеты были как специально для этого предназначены. В отличие от большинства посетителей ресторанов, Токудзаки было важно не «на людей посмотреть и себя показать», а наоборот, по-возможности остаться незамеченным, чтобы поменьше народу знало, когда и с кем Токудзаки разговаривает. Кроме того, как совершенно справедливо заметил Захарович, здесь отлично кормили.

– Ну, рассказывай, зачем ты встретиться-то хотел? – спросил Захарович, запуская ложку в горшочек с мясом. – Я думал, что-то важное случилось, раз такая срочность, а ты все никак о деле не заговоришь. Или у тебя опять эти восточные церемонии начались?

– Нет, Андрей Михайлович, – спокойно ответил Токудзаки, – просто срочность моей информации не такая, чтобы не позволить себе и вам сначала поесть.

– Ладно, поесть мы уже поели, так что давай выкладывай, что там у тебя.

«Удивительно, до чего все же они грубые, – подумал японец. – Хотя бы ради вежливости мог спросить, закончил ли уже есть я. Странная все-таки страна Россия. Ведь есть же здесь воспитанные люди, и много. Почему же все, у кого хоть какая-нибудь власть есть или деньги, так невежливы? У нас все как раз наоборот».