Алексей Баскаков - Золотая чума Страница 19

Незнакомец медленно приближался к ним. У него не было при себе никакого оружия, но он совершенно спокойно шел навстречу двум мужчинам, держащим наперевес ружья. Словно был уверен, что ничего они ему не сделают. И в самом деле, не сделали бы, даже если бы хотели. Какая-то оторопь накатила. Не то чтобы руки-ноги отнялись, нет. Просто паралич воли. Между тем странный человек приблизился к ним. Его взгляд равнодушно скользнул по Старкову и Никите и вдруг задержался на Коте. Казалось, его узкие глаза аж расширились. Кот мог бы поклясться, что в них мелькнуло удивление.

Незнакомец заговорил. По-русски.

— Куда идете, туда не ходите. Живыми не вернетесь.

Потом повернулся к Никите и сказал еще какую-то фразу. Наверное, по-якутски — потому что Никита подобострастно закивал головой. Затем незнакомец повернулся и неспеша пошел в лес. Скоро его спина скрылась среди лиственниц. А все трое стояли в обалдении. Более всех потрясен был Старков. «Он хочет куда-то еще идти, но мне не сказал. То-то я чувствовал, что он недоговаривает. И он не понимает, откуда этому все известно», — пронеслось в мозгу Кота.

— Никита, кто это был? — наконец выговорил он. И в ответ впервые за все путешествие услышал от якута длинную речь.

— Это Черный человек. Я их никогда не видел, только слышал о них, когда был маленьким. Они зимой живут в самых дальних кочевьях, к русским никогда не выходят. Кочевье идет к русским — они уходят в другое. Летом они ходят по лесу. У них большая сила. Все их боятся. Когда Черный человек приходит в кочевье — всем это не нравится. Но прогнать его боятся. Он может наслать болезнь. Может — и смерть. Человек будет долго болеть, — а потом умрет. Не помогут и русские доктора.

— Так это шаман?

— Нет. У нас нет шаманов. Русские нас всех крестили. Давно. Еще при царе. Мы больше не верим шаманам.

— Так это колдун? — осенило Кота. Он вдруг понял, где видел нечто подобное. Да, тот негр, что забрел в Ситанди. Только тот был послабее. Никакого оцепенения не наводил. Но ощущение было примерно такое же. И местные негры так же перед ним лебезили.

— Я не знаю, что значит по-русски «колдун». Это Черный человек.

— Геннадий Сергеевич, а такие люди сюда заходили?

— Никогда я такого не видел! Кочевых якутов видел до чертовой матери. В гостях у них в стойбищах жил. Водку с ними пил. С девками ихними спал. В тайгу с ними ходил. Но такого не видал, о таком не слыхал. Вот черт! Никита, а что он тебе-то сказал?

— Я не понял. Наверное, какое-то заклинание. Я не знаю.

Кот видел — якут врет. Никита прекрасно понял, что ему было сказано. А сказано было что-то очень важное. Но видел Леха и другое — якут никогда об этом не скажет. Ни за что. Силен был этот самый Черный человек, если в Никите, который, казалось, не знал, что такое страх, пробудил такой ужас. И еще одно увидел Кот. Якут смотрел на него как-то по-новому. Снизу вверх. Дела…

— Геннадий Сергеевич, он сказал, что мы якобы куда-то собирались…

— Вот я и ломаю голову, откуда он это узнал. Я хотел рассказать тебе об этом завтра. Но уж раз такое дело… Тогда слушай, пока время есть. Только давай-ка глотнем из фляжки. А то, знаешь, я на земле никого не боюсь, но вот этот черный товарищ что-то меня расстроил.

Как нормальный сильный человек, Старков не считал нужным стесняться минутной слабости. Поэтому он достал из кармана фляжку и отхлебнул солидный глоток коньяку.

— И ты хлебни. А то рассказ-то своеобразный предстоит. Так вот, это было давно, еще в тридцатых. Какие-то люди, из чекистов, нашли на этом ручье россыпь. И решили они ее прибрать себе. Так, на всякий случай. Кто его знает — зачем. Тогда ведь еще граница была не слишком уж на замке. Может, собрались ломануть туда, где солнце ярче светит. Чем они тут занимались — бог ведает, да нам это и не важно. Да только начались потом всякие хренации. Тех чекистов, чуть ли не всех под гребенку, туда отправили, где никакое золото уже не пригодится. Я особых подробностей не знаю. Ходили среди тех, кто левое золото моет, легенды о какой-то золотой реке. Но это вроде как Нежданное озеро.

— В смысле?

— Это у Джека Лондона, где он про Аляску пишет. Там у него среди золотоискателей ходит легенда про некое Нежданное озеро, где самородки лежат на дне огромными кучами. Чушь, конечно, такого быть не может, уж я-то знаю. Но эти самые золотоискатели верили. И многие силы и здоровье положили, чтобы его отыскать. Так вот, тут такая легенда тоже ходила. Но искать всерьез никто не искал. А в пятьдесят втором сюда пришла вторая экспедиция. Вернулись трое. Двое так и неизвестно куда делись, а третьего подобрал Лозинский, о котором ты уже слышал. Редкая гнида.

— Что так?

— Знаешь, я тоже могу обмануть и продать. Врать не буду. Но это, если крупные дела. А он по-мелкому. А потому и другим гадит, и себе никакой выгоды. Знаешь, как говорят: лес поджечь, чтобы прикурить. Вот он из таких. Ну, хрен с ним. Так вот, умирающий геолог что-то ему рассказал. Но там была сплошная чертовщина. Ох, мать! А ведь Лозинский что-то говорил про шаманов и какую-то легенду. Про то, что здесь всех смерть встретит. Да только, по его же словам, тот парень, которого он нашел, был обычными пулями ранен. Я думаю, как всегда бывает — из-за добычи передрались. Но Лозинский понял так, что где-то здесь лежит никому не известное золото. Он и начал дергаться. Хотел до него добраться. Но куда ему… Чуть на этом не погорел. Только и спасло его, что Берию тоже кончили — и стало всем не до него. Тогда он обратился ко мне. Мы-то нашли. Не вполне сами. Люди из Москвы помогли. Они организовали главное: куда весь этот металл потом девать. Я ведь не Кощей, чтобы над златом чахнуть. Вот и стало все путем. Наладили канал вывоза. Ведь добыть — это как плюнуть. А вот вывезти и сбыть… Тут большая тонкость. Вот эти серьезные люди и помогли.

— А вам платили за это рублями, — с иронией вставил Кот.

— Зачем мне эти рубли? У меня их и так девать некуда. Мне платят зелеными бумажками. Слыхал о таких? С портретами американских президентов. Доллары называются. Они далеко отсюда лежат, в швейцарском банке. И у тебя теперь будут лежать. А про то, что этот Лозинский и еще кое-какие гады крысить начали, ты уже знаешь.

Старков помолчал, глотнул еще раз и продолжил:

— Но самое-то интересное впереди. Лозинский был убежден, что здесь еще кое-что есть. Вроде давыдовского золота. Знаешь?

— Приходилось слышать.

— Так вот, Лозинский полагал: тут творится нечто такое… Я-то думал: это он от больной головы. Но потом, когда он уже в лучший мир переселился, оказалось: это правда. Мне оттуда, сверху, друзья все сообщили. Что и где. Так вот, теперь все это нужно забрать. Все может быть не так просто, не пещера Алладина все-таки. Потому я и рабочих выписал. Но, как поют коммунисты, это есть наш последний и решительный бой. Возьмем — за это нам отвалят столько, что можно будет спокойно и без помех передвигаться в иные страны.

— Как?

— Во-первых, у меня с этими из Москвы есть договоренность. А во-вторых, и другие пути есть. А тебя я в это дело посвятил по одной причине. Потому что взять клад — это еще не все. Надо его вывезти и самому выбраться. А это путь неблизкий и не самый безопасный. Завтра Никита останется ждать вертолет, а мы прогуляемся по маршруту. Посмотрим, что и как.

Глава 6

Вы не звали нас, а мы приперлися

8 мая 1966 года, нелегальный прииск

Моторка, надрываясь, прошла вверх по течению километров пять. Русло прямо на глазах становилось все более узким, мелким и извилистым. Старков внимательно смотрел куда-то влево, держа в руке компас.

Хотя, как успел заметить Кот, обычно он прекрасно обходился и без этого достижения цивилизации.

— Так, вот он. Тормози.

Они причалили в устье небольшого заболоченного ручья, вокруг которого громоздились неизменные лиственницы. Выбравшись на сухой берег, двинулись вверх по течению. Дорога круто шла в гору, местность становилась все более мрачной. Большие деревья скоро исчезли, попадался лишь редкий сухостой. Зато под ногами активно путался кедрач, а вверх по склонам сопок бурно росло разное криволесье. Шли долго, поскольку быстро по такой местности не походишь. На первый взгляд казалось, что нога человека сюда никогда не ступала. Тот, кто собирал грибы только по пригородным лесам, всегда привык видеть разные тропочки и стежечки. В тайге же ничего подобного нет. Однако под сапогом Кота вдруг что-то хрустнуло. Наклонившись, он увидел насквозь проржавевшую консервную банку.

— Правильной дорогой идем, товарищи, — прокомментировал Старков находку. Однако на одном из перекуров зло бросил: — Им легко говорить. А поди, прочеши весь этот распадок. Хрен знает, когда он кончится!

Шли долго, и дорога была соответствующей — муторной и нудной. Разок Кот провалился по пояс в какое-то болотное окно. В другой — внезапно вверх по склону от них метнулась небольшая, но явно хищная тварь. Солнце уже перешло далеко за полдень, когда Старков, обогнув очередные заросли кедрача, вдруг резко остановился.