Сергей Зверев - Оранжевая рубашка смертника Страница 19

– Лимон, я – Барс! Вижу твой фланг. Сейчас пойдут в атаку, и я включусь. Потом возьмешь опять фронт, а я доработаю здесь.

– Барс, я успею.

– Не надо. Сову с фронта могут задавить.

И тут поднялась дикая стрельба. От грохота Котов уже не слышал собственного голоса. На склоне завопили сразу со всех сторон. На дорогу в секторе Котова спустилась группа человек в десять и сразу напоролась на перекрестный огонь. Тела валились на тела. Нападавшие пытались двигаться перебежками. Четверо все же нырнули обратно за камни и, выставляя над головой автоматы, палили не глядя. Слева от Котова стрельба тоже ослабла. На площадке перед позицией Савичева тел прибавилось заметно. И вдруг чуть уловимый вскрик в коммуникаторе. Котова как будто обдало холодом.

– Кто? – крикнул он.

– Лимон. Вскользь по руке зацепило.

– Справишься?

– Сейчас бинтом перетяну – порядок будет.

И тут раздался голос Зимина. Командир и обрадовался, что лейтенант жив, и в то же время его голос означал, что ситуация осложняется. Куда уж сложнее!

– Барс, это – Зима! У меня движение. Внимательнее там. С правого фланга, наверное, тоже накапливаются. Сейчас будут брать вас в клещи. Я хорошо вижу, хотя дымит тут все, как в аду.

Ну, вот и последний аккорд, подумал Котов. Сейчас они ударят всеми пальцами по клавишам. В крайнем случае, это предпоследний аккорд. Он взглянул на часы – прошло сорок минут, для гипотетической помощи еще слишком рано. Нет, эту атаку мы должны отбить, решил Котов. У нас два туза в рукаве, Зимин на том фланге с тыла и я на этом – перекрестным. Они обо мне еще не знают. А дальше зависит от их потерь и оттого, подошли ли к ним дополнительные силы.

– Внимание всем, я – Барс! Играем всеми козырями. Начинают, как раньше, Лимон и Сова. Зима! Жди момента. Ударишь тогда, когда будет максимальный эффект. Когда перед тобой станет кучно.

А ведь для Зимина это конец, вдруг догадался командир, если он себя обнаружит, то его застрелят через две минуты. Ему негде там укрыться, а дым защищает от взглядов, но не от пуль. Нет, надо переиграть.

– Лимон, помогаешь Зиме и прикрываешь его отход к нам. Зима, ты понял? Сразу к нам. Один ты там не продержишься, патронов не хватит.

– Я понял, Барс. Открываю огонь и перебежками к вам.

– Молоток! Лимон, как только Зима будет у тебя, сразу переключаешься на фронт и держишь их длинными. Я держу твой фланг. Что делать дальше, зависит от того, как сделаем это.

По камням позиции спецназовцев за дорогой опять стеганули пули. Нападавшие стали вести себя осторожнее. Били короткими прицельными очередями и делали короткие перебежки по двое с флангов. Э-э, ребята, подумал Котов, а ведь вас учили профессионалы, что-то вы стали вести себя по уставу. Значит, был у них здесь иностранный командир. Или был с самого начала в голове, или подошел недавно, но уже с подкреплением.

Капитан попытался посчитать силы нападавших. Простая арифметика. Если Зимин не ошибся, и их было до шестидесяти человек, то с нашего края должно быть человек двадцать-тридцать. Мы уложили человек двадцать пять, то есть почти всех. А они все прут. Значит, подошло подкрепление. Всех нам уже не перестрелять – нас перебьют по одному. Это было ясно. Ну, Котов сплюнул на камни, дорого вам это обойдется! Все, пора и мне включаться. Будут осторожнее, будут иметь в виду меня, дольше продержимся. Теперь уже ясно, что всех нам не перебить. Черт, откуда этот Хасан, или, как его там, Ахмед Шалуб, здесь столько людей собрал? Он что, в столице переворот собрался делать?

– Лимон, я – Барс! По команде «три» выпускаем по полному магазину, и переносишь огонь на фронт.

– Понял.

Один. Котов увидел голову в форменной мягкой кепи. Осторожные стали, гады. Ну-ну. Два. Котов видел из своего укрытия, что перед атакующими дорога чистая, и они начинают сбиваться в кучи за камнями. Если сейчас поднимутся в атаку, то получится толпа. Вскочили все разом!

– Три! – заорал он что было мочи, и они с Ларкиным разрядили в бросившуюся в атаку толпу по полному магазину, заливая наступавших сплошным потоком свинца.

Атака захлебнулась. Люди как будто натолкнулись на стену и валились как снопы. До них было меньше ста метров, но даже с такого расстояния Котов видел, как фонтаном выплескивалась кровь, как слетали головные уборы и разлетались черепа. Остатки атакующей группы откатились за камни и залегли. Но теперь они засекли и третью позицию русских. Шквал огня обрушился на позицию Котова, заставив его присесть и вжаться в камни. От постоянного визга рикошетивших пуль закладывало уши. Теперь Ларкину будет легче, думал командир, и здесь мы их пока остановили.

Бешеная стрельба поднялась на правом фланге. Котов напрягся. Он подумал, что, если сейчас услышит разрывы гранат, то все, конец. Значит, Савичева просто забросали гранатами. Теперь шквал огня сменился звуками коротких, но частых очередей со стороны Ларкина. В коммуникаторе было слышно чье-то тяжелое дыхание. Зимин?

– Барс, это Зима! – запыхавшимся голосом выпалил переводчик. – Я у Лимона, все в порядке. Прихватил по дороге еще один ствол и два подсумка. Навскидку – минус пятнадцать.

Проклятье! Нападавших оставалось слишком много. По всем расчетам – еще больше половины. Патронов осталось максимум еще на две такие атаки. И без козырей в рукавах. Котов стиснул зубы. Нужно новое решение, нужно придумать неожиданность для атакующих. Чертов дым, в горле от него уже першит.

И тут внезапно стрельба стихла, и Котов ясно услышал звук дизельных двигателей. С той стороны, куда недавно ушла колонна сирийских спецназовцев, взвилась в небо ракета, затем еще одна. Над склоном прошла трассирующая очередь из крупнокалиберного пулемета.

– Зима, это – Барс! Что там у вас?

– Броники. Армейские, – удивленно ответил переводчик. – Боевики бегут!

Бронетранспортеры встали возле подбитых машин, из распахнувшихся люков побежали солдаты, развернулась башенка ближайшей машины, и вверх по склону ушла серия снарядов из автоматической пушки. Несколько автоматов стреляли тоже вверх по склону. Котов вытер со лба пот тыльной стороной руки, увидев, как быстрым шагом мимо него идет Тагир Шаммас.

– Эй, подполковник! – по-английски крикнул он и вышел из своей ниши.

Сириец быстро повернулся на голос и заулыбался.

– Живы, – облегченно сказал он, – мы все-таки успели. Ваш полковник с меня шкуру содрал бы, если бы вы погибли.

Из-за камней стали подниматься спецназовцы. Котов повернул голову и с облегчением посчитал своих людей. Один, второй, третий… Ларкин придерживал одной рукой вторую. Весь рукав куртки был в крови. Кажется, его зацепило не так уж и легко. Зимин с черным от сажи лицом скалился белыми зубами, помогая выходить Ларкину. Савичев постоял немного и снова опустился на камень, бессильно опустив руки на колени.

Зимин подошел к сирийскому офицеру и что-то сказал ему по-арабски. Шаммас стал быстро отвечать.

– Он говорит, что уже похоронил нас. Такая стрельба слышалась. Говорит, что не ожидал. Что мы отличные бойцы! Орлы!

Котов кивал, а сам смотрел на Савичева, который устало сидел на камнях и не подходил. Что-то было не так. Капитан молча оставил сирийца и быстрым шагом направился к своему бойцу. Зимин и Ларкин поспешили следом. Между камнями на спине лежал пленный боевик, со все еще скованными наручниками руками. Лицо его было закрыто пропитавшейся кровью курткой. Ларкин протянул руку и хотел открыть лицо, но Савичев его остановил:

– Не надо. Там не на что смотреть. – Он говорил глухим голосом, продолжая смотреть себе под ноги. – Осколком ему полголовы снесло. Опять мы «накосячили». Не уберегли.

Тьфу, сплюнул Котов, а потом расхохотался, схватил Савичева за шею и обнял, похлопывая по плечам и спине.

– Я думал, что-то и правда случилось! А он… Главное, что связь доказана, парни. Главное, что мы знаем, кого искать, кто за этим террористическим актом стоит. Нашел, о ком горевать… Хотя лучше бы ему остаться живым…

Глава 6

Полковник Сидорин пришел в комнату спецназовцев, которую им выделили в общежитии посольства уже далеко за полночь. Группа, предупрежденная о приезде начальника, не ложилась. Чтобы потратить время вынужденного безделья с пользой, Котов велел Зимину провести урок арабского языка и отшлифовать с бойцами самые ходовые фразы, которые могут им пригодиться во время операций.

Сложнее всех языковые препятствия давались Савичеву. Максим Ларкин покатывался со смеху и поправлял друга. Причем переводчик согласно кивал, одобряя замечания и поправки.

– Не спите? – послышался за спиной голос, и все обернулись на Сидорина, стоявшего в дверях. – А я слышу в коридоре, что тут ржут как кони. Думал, пьете или в карты играете. Шучу.

Усталое лицо полковника, красные от бессонницы глаза плохо вязались с шутливыми интонациями. Сидорин буквально упал на стул у стены, облокотился на стол и потер воспаленные веки. Спецназовцы расселись на кровати перед ним и приготовились слушать. Котов сел рядом на стул и пододвинул ноутбук.