Вячеслав Денисов - Презумпция виновности Страница 19

– Некоторых ничего, не выгоняют… – неуверенно возразил Желябин. Он уже забыл, когда в последний раз думал о том, чтобы замкнуться перед московским «важняком». Это время ушло безвозвратно.

– Я не некоторый. Я Кряжин.

У самого дома таксиста Кирилл не выдержал:

– Иван Дмитриевич, у вас действительно есть медицинское образование? Я слышал, как вы с врачом…

– Желябин… – Подобрав полы куртки, следователь вышел из машины. Голос его на морозе был ясен и чист. – Через мои руки прошло столько дел со столькими трогательными специфическими нюансами, что… Вы, к примеру, знаете, чем метонимия отличается от метафоры? Это не диагнозы, на всякий случай.

– Что от кого?..

– Вот именно. А я знаю, хотя литературного образования не имею так же, как и медицинского. Между тем, когда один депутат говорит другому – «сопли развесил», это в любом случае троп, однако не метономия, а метафора, чье действие прямо попадает под санкции статьи сто тридцатой Уголовного кодекса Российской Федерации[1]. Что за статья, майор?

– Черт… – растерялся Желябин, начальник «убойного» отдела. – Не сталкивался.

– Но ведь это не свидетельствует о том, что у вас нет юридического образования, верно? Значение имеет не образование, а образованность, уж простите меня. Так-то, Кирилл. Жми на звонок…

– Генки нет. Он в подвале. Вы из парка? У нас ячейку взломали, он пошел новый замок ставить. Как на грех новые колеса занес туда вчера, а сегодня – нате, сперли вместе с помидорами. У нас подождете или в подвал пойдете?

Кряжин смотрел на нее и благодарил себя за то, что не додумался задать ни одного вопроса.

– Мы лучше сразу в подвал, – многозначительно отозвался Сидельников, и Желябин, для которого каждое слово муровца было настоящей неожиданностью, кивнул головой.

– Да, мы лучше в подвале…

Дальнейшее для майора холмского уголовного розыска было полной неожиданностью. Он перестал понимать, что происходит. На выходе из подъезда Сидельников сказал, адресуясь не к кому-то, а именно к Кряжину: «Я проведаю его, а потом вы». И спустился в подвал.

Желябин тоже было потянулся к дверям, но следователь его остановил. Предложил сигарету, чиркнул «Зиппо»…

Капитан МУРа дошел по коридору до того места, где он изгибался, словно лука реки, и прислушался. В конце небольшого ответвления, которых на своем пути он встретил уже несколько, кто-то умело орудовал дрелью. Короткий визг, глубокий гул, возвещающий о том, что сверло врезается в бетон, и – тишина. Потом несколько гулких постукиваний молотком по пробойнику – работник крошил бетон перед очередным погружением сверла, и снова визг.

Выглянув, Сидельников увидел широкую спину мужчины, затылок которого был покрыт седыми завитушками волос. Майка меж лопаток его была влажна, несмотря на то что в подвале было чуть выше нуля. Человек самоотверженно работал, стараясь защитить свое добро. Помидоры, а особенно колеса – это одно из наиболее уязвимых мест каждой семьи, имеющей машину и дачу. Кражи из погреба, предметом которых становятся продукты питания и средства приближения к месту, где они заготавливаются, в среде мещан приравниваются к преступлениям против человечества.

Сидельников готов был поклясться, что мужик сейчас сверлил, долбил, а сам в подробностях представлял действия, которые производил бы, окажись воры в его руках. Свидетельствовали об этом и резкие сильные движения, которыми Шельмин вгонял сверло в бетон, и удары молотка по пробойнику. Он бы их так, так… А потом вот так.

– Стоять.

В спину Шельмину уперлось что-то твердое и холодное, и он убрал указательный палец со «спускового крючка» дрели. Наступила полная тишина, которую нарушал лишь лифт, работающий где-то далеко и высоко.

– Дрель на стол.

Короткий стук, и Шельмин зачем-то поднял вверх руки, согнув их в предплечьях.

Помолчали.

– Что делаешь?

– Сверлю.

– Зачем?

– Замок хочу новый поставить. Старый какие-то су… кто-то сломал. В принципе, не жалко, хотя и денег стоит.

– Не поворачивайся!.. Знаешь, за что?

– Нет, – признался Шельмин.

– Где Пикулин?

Помолчали.

– Я спрашиваю, где Пикулин, – напомнил Сидельников.

– Так вы из-за него?..

– Скажи, где Пикулин, и не нужно будет вставлять петли ни в сарай, ни в квартиру.

– В квартиру?.. Слушайте, Сашка… урод… он сейчас на Кропоткина у своей девки. Она библиотекарем на Ленина работает. Художественная, имени Пушкина. А квартира у нее на Кропоткина, дом красный такой, восьмая квартира, не ошибетесь.

– Молодец, – похвалил капитан. – Хороший дядя. Заявишь в милицию – накличешь беду. А сейчас стой, как стоишь, и не поворачивайся. Через минуту можешь начинать сверлить. Выйдешь из подвала не раньше чем через час… Ты под контролем. – Похлопав по карманам жертвы и не найдя мобильного телефона, Сидельников медленно отодвинулся в сумрак, и скоро его не стало слышно.

Через минуту он появился на морозе и сказал Кряжину, как говорит государственный обвинитель адвокату подозреваемого:

– Свидетель ваш.

Генка, он же Геннадий Владимирович Шельмин, дядя Сашки Пикулина, вгрызался в бетон косяка подвальной двери, буравя новые отверстия для «скрытых» петель. Теперь перед ним вместо воров стоял племянник Саша, и Шельмин сверлил его с таким остервенением, словно собирался ставить не металлическую дверь в подвал, а бронированную в авиационный ангар. Старая вместе с замком была взломана, и Шельмину не нужно было эксперта, чтобы определить, что злоумышленники работали фомкой или ломом. Заметив странную процессию, шагающую по узкому, плохо освещенному коридору, старый таксист перехватил дрель, как автомат, направляя ее ствол в сторону незнакомцев. Слишком много потрясений для одного вечера.

– День добрый, – поприветствовал его советник. Заметив аппарат в руках бывалого таксиста, он на всякий случай сбросил обороты.

– Кому добрый… – многообещающе посмотрев на состав кавалькады, процедил сквозь зубы Шельмин. Решение сверлить всех подряд пришло сразу после того, как им овладело чувство стыда за то, что его до смерти перепугал какой-то пацан.

– Мы из прокуратуры, – сказал Кряжин, вынимая удостоверение из кармана куртки так, чтобы заодно был виден и край кобуры. Расслабившись, Шельмин дрель опустил, но не отложил. – Скажите, вас никто в последнее время не тревожил?

Клюквенный раствор залил серые щеки таксиста, и он поинтересовался, по какому, собственно, случаю его об этом расспрашивают.

– Видите ли, – пробормотал Кряжин, – поступила информация, что в отношении вас могут быть совершены противоправные действия вплоть до физического воздействия. Ваш племянник оказался втянут в сферу интересов криминального мира Холмска, в передел собственности, и есть опасения, что в ходе поисков кое-кто будет выходить на его родственников. А поскольку из родственников здесь только… Словом, вы меня понимаете?

Шельмин понимал, Желябин нет. Майор вообще находился в прострации.

– Криминальный мир Холмска? – недоверчиво пробормотал Шельмин, откладывая таки дрель. – А что это такое? – Разговор, происходящий в пропахшем сыростью и покрытом мраком подвальном помещении многоквартирного дома, был для него странен. Как, впрочем, и предыдущий визит. – Вы шутите?

– Когда я шучу, я смеюсь громче всех, – разочаровал его высокий мужчина в куртке, покрытой каплями, что совсем недавно были снежинками. Мужчина был и больше всех, и старше всех, его ведущая роль определялась и по другим признакам. – Так, значит, тревоги вы не испытываете? Тогда до свидания. Если что, звоните «ноль два».

– Подождите, подождите!.. Куда вы пошли?! – заволновался Шельмин. – Что значит – звоните? Только что приходил один. Вы с ним, кстати, на лестнице не столкнулись?

– Выходил один, – признался Кряжин и вдруг повернулся к Георгиеву. – Поднимайтесь наверх, срочно ориентировать посты: человек лет тридцати трех на вид, черная кожаная куртка, черные джинсы, волосы светлые, шапка норковая, глаза серые. Ездит на синем «Мерседесе».

– А это вы как… А, ну да… Он же не пешком пришел, а вы с улицы заходили… Как вы смогли все это запомнить в полутьме? – Лицо Шельмина выражало недоумение.

– Работа у нас такая. Чем он у вас интересовался?

Таксист оживился.

– Он спрашивал, где Сашка, мой племянник. Понятия не имею, как Пикулин мог помешать кому-то заниматься переделом собственности, его самого хоть переделывай, но этот, с пистолетом (Желябин покосился в сторону Кряжина), справлялся именно о местонахождении Сашки. И я, конечно, направил его по ложному следу.

– Это куда? – поинтересовался советник, стараясь уворачиваться от падающих с потолка капель.

– На Торфяную, к его другу. Там Сопьян живет, сменщик его… Это у нас трубу как прорвало в позапрошлом году, так до сих пор заделать не могут… А «Мерседес»… синий «Мерседес»… В Холмске их три. Один у мэра, Коноплянникова, дороги никак сделать не может. Второй у владельца всех коммерческих магазинов в городе Чертилова, и третий у зятя председателя суда.