Александр Прозоров - Присяга Российской империи Страница 19

– Извините, что пришлось разбудить, но его величество желает видеть вас как можно быстрее, – Константин Римович поднял со стула халат и протянул его гостю.

С этим низкорослым щекастым и полноватым майором Илья познакомился вчера за ужином. Собеседник всей своей внешностью, тонким голоском и маленькими глазками напоминал хомячка, а потому Ралусин никак не мог во время разговора сдержать улыбки. Но вот военным Константин Римович оказался весьма толковым. Во время небольшой прогулки по дому, майор показал сектора обстрела, предусмотренные «на всякий случай» для каждого из окон, обратил внимание на как бы декоративные штырьки на рамах, которые на деле оказались крепежом для автоматического оружия – автоматы и пулеметы, хранящиеся в местном арсенале, так же имели крепление, а потому одним движением легко превращались в станковые. Что это означало, пограничник понимал прекрасно – любое оружие на станине давало точность попаданий примерно в десять раз выше, а дальность – вдвое большую, чем оно же, но при стрельбе с рук. Имелись в усадьбе и три скрытых пути отхода, два сухопутных, и один – по воде. В общем, без полка пехоты с тяжелым вооружением сюда соваться не стоило никому.

Майор задавал вопросы о послужном списке самого Ралусина, о его участии в реальных боевых столкновениях – и, похоже, оказался вполне удовлетворен.

– Его величество никогда не ест по утрам, – сообщил Константин Римович. – Но если вы хотите подкрепиться, то, пока вы принимаете душ, на кухне могут успеть сделать бутерброды или что-нибудь посущественнее.

– А яичницу они жарить умеют?

– Разумеется, Илья Юрьевич, – рассмеялся майор. – Я распоряжусь.

Ополаскивался Илья недолго, минут десять. Однако, когда он вернулся в комнату, постель была уже убрана, а на столе стоял поднос с чашечкой ароматного чая, парой бутербродов с ветчиной и яичница, жарить которую на кухне, увы, не умели – вместо одного большого блина на всю сковороду с несколькими глазками на тарелке лежали три небольших, но толстых. Правда, украшенных укропом и парой долек помидора.

Ралусин переоделся, сел к столу, быстро перекусил, промокнул губы салфеткой. Как только он поднялся со стула, дверь распахнулась:

– Вы позволите вас проводить, Илья Юрьевич?

– Благодарю вас, майор. Интересно, вы наблюдаете за комнатами гостей, или так точно рассчитываете время?

– Будем считать, что это случайное совпадение, – посторонился Константин Римович.

На этот раз император Павел ждал своего гостя в домовой часовне. Небольшой храм был оформлен в классическом стиле: темные стены с иконами, восковой дымок горящих свечей, большое распятие перед трехъярусным иконостасом. Государь стоял перед алтарем, склонив голову и, по всей видимости, молился. Он по-прежнему был в форме морского офицера, но на этот раз вместо короткого кортика с его пояса свисала сабля. Чупара маячил неподалеку, и никакого религиозного чувства явно не испытывал. Как, впрочем, и Ралусин. Получившие воспитание под руководством партии и правительства, офицеры так и не научились всерьез относиться к сказкам про доброго дедушку на небесах.

Павел, услышав шаги за спиной, поднял голову, перекрестился и четко развернулся вокруг своей оси:

– Я должен извиниться перед вами, Илья Юрьевич. Обычно я не тороплю людей с выбором, но в настоящий момент обстоятельства складываются так, что вопрос необходимо задавать немедленно. Посему, прошу вас ответить, Илья Юрьевич: вы согласны присягнуть императорскому трону, России и мне лично, и следовать своей присяге, не жалея ни жизни, ни времени, ни сил?

– А что случилось, ваше величество?

– К сожалению, капитан, – подошел ближе Чупара, – тем, кого мы защищаем, знать об этом ни чему. Пусть живут мирно. Про последние события положено быть в курсе только тем, кто может и готов противодействовать врагу.

– Я жду вашего решения, Илья Юрьевич, – повторил император.

В первый миг Ралусин подумал, что его самым мальчишеским образом берут «на слабо», но тут же себя одернул. Слишком уж серьезными выглядели присутствующие здесь люди. Да и не пользуются подобными дешевыми трюками те, кто делает настоящие дела. А как минимум полковника Чупару он в деле видел. Да и холодок высокого шасси дальнего бомбардировщика его ладонь помнила до сих пор. Нет, это не трюк. Ему в самом деле предлагали быстро и навсегда сделать решительный выбор: стать мирным населением, которое требуется охранять, получить повышение куда-нибудь в штаб или перевод на западную границу, стать обычным обывателем в погонах или… Или оказаться среди тех, кто охраняет спокойную жизнь миллионов. А коли так – то и думать не о чем. Потому, что выбор свой он сделал еще мальчишкой, решив поступать в военное училище.

– Я желаю принести присягу, ваше величество. – В полутемном помещении храма голос прозвучал недостаточно уверенно, и Ралусин повторил, громко и твердо: – Я желаю принести присягу!

– Василий Андреевич, – кивнул Чупаре государь, – принесите ларец.

Полковник подошел к кресту перед иконостасом, поднял из-под ног распятого человека небольшую шкатулку, отнес ее к пограничнику, поставил в полушаге впереди, открыл. Внутри оказались глинистые комки.

– Это земля с берегов Волхова, Илья Юрьевич, – сообщил Павел. – С тех самых мест, откуда начиналось русское государство. А это, – он со зловещим шелестом обнажил клинок, – сабля первого русского царя, Ивана Четвертого Васильевича. Именно с этим мечом сражался он на улицах Казани и под стенами Тулы, именно на нем клялись в верности тысячи и тысячи благородных воинов, защищавших наше общее Отечество. Преклони колено, раб Божий Илья. Положи левую руку на русскую землю, и повторяй за мной…

Ралусин опустился на одно колено, опустил ладонь в шкатулку с сухой и горячей глиной.

– Я, раб Божий Илья, пред лицом неба, земли и вод русских, пред отцами нашими, престолом российским и Господом небесным клянусь…

– Я, раб Божий Илья… – склонив голову повторил капитан.

– Не пожалеть ни сил, ни крови, ни живота своего, дабы не посрамить великих предков своих… Дабы не потерять созданное ими… Дабы не допустить разорения земли русской… Дабы никогда не плакали женщины и дети в пределах родных, и не ступала нога поганых на нивы и села отчие… Пусть вручит мне Бог жизнь, чтобы служить России, и Смерть, дабы награждать ею недругов. На землях христианских и диаволовых, в небесах и на воде, под водой и под землей, в пределах родных и чуждых. Отныне, присно и во веки веков. Аминь!

– Аминь, – эхом повторил Ралусин.

– От своего имени, от имени Отчизны нашей, от имени предков и потомков колена русского, я принимаю твою клятву, раб Божий Илья, – пограничник ощутил на своем плече холодок остро отточенной стали. – Принимаю, и верю тебе целиком и полностью.

Государь развернул саблю и поднес ее рукоятью к правой руке капитана. Офицер принял клинок, и Павел, безоружный, выпрямился перед ним во весь рост. Илья несколько секунд колебался, не зная, что делать, а затем, поднявшись с колена, подобно множеству честных воинов поцеловал оружие и протянул его обратно императору:

– Отныне я сам стал вашим мечом, ваше величество.

– И вы мне нужны, Илья Юрьевич, – Павел принял саблю и привычным движением вогнал ее в ножны.

– Поздравляю, капитан, – протянул руку Чупара, а затем, не сдержав эмоций, крепко обнял Илью, похлопывая его ладонью по спине.

– Поздравляю, Илья Юрьевич, – подошел и Константин Римович.

– Наверное, это торжественное событие следовало бы отпраздновать, – Павел сам поднял и закрыл ларец со священной волховской землей, отнес на место, дважды широко перекрестился, поклонился алтарю. – Но события, к сожалению, не позволяют нам этого. Следуйте за мной, Илья Юрьевич.

Государь вышел из часовни, в коридоре сдвинул в сторону одну из панелей, поднялся по потайной, круто закрученной лестнице на второй этаж.

– Вообще-то, Илья Юрьевич, полковник Чупара предполагал, что вы, как опытный пограничник и безусловно честный человек возглавите службу охраны усадьбы вместо Константина Римовича. Майор уже в возрасте и не чувствует себя способным продолжать службу. Но, боюсь, ему придется подождать еще немного…

Они вошли в обширный кабинет, застеленный пушистым персидским ковром. Стены также закрывали ковры, гася любые намеки на эхо, и потому в воздухе ощущалась неожиданно глубокая тишина. Однако собранный в виде буквы «Т» стол оказался самым обыкновенным, полированным, с несколькими расставленными в беспорядке письменными приборами.

– Присаживайтесь, Илья Юрьевич, – пригласил хозяин, а сам направился к огромному сейфу, изготовленному явно еще в прошлом веке. Минутой спустя вернулся с небольшим «дипломатом». – Вот, смотрите. Портфель с виду пластиковый, но он хорошо экранирован, и позволяет сохранить данные на магнитных носителях практически при любых условиях.