Максим Шахов - Крещение пулей Страница 2

С ее внешностью помыкать мужчинами было легко. Мать-природа одарила Анфису точеной фигурой, шикарной грудью и смазливым личиком. Так что большинство мужчин при ее виде автоматически впадали в ступор, начинали пускать слюни, параллельно испытывая фантомные видения вроде Афони из одноименного фильма – как они, мужчины, приходят усталые с работы домой, где в избе их ждет Анфиса со взводом выстроенных по ранжиру детишек…

Однако Анфиса вообще была исключительно практичной особой, поскольку вдобавок к чисто женским достоинствам мать-природа одарила ее еще и острым умом. Благодаря этому она сперва окончила с отличием Московский университет, а потом стала одной из самых читаемых светских журналисток. И, как следствие, получила приглашение в лучший российский таблоид «Звездопад». Все это – без какой-либо посторонней помощи и сомнительного спонсорства.

Так что в свои двадцать семь Анфиса Тучина была обеспеченной, независимой и шикарной во всех смыслах девушкой. Что, естественно, еще больше «шибало» по мужским мозгам. За последние годы ей несколько раз предлагали «избу» на выбор – на Рублевке, Лазурном берегу или в Ницце. Но Анфиса слишком ценила свою добытую собственными наманикюренными ручками независимость, чтобы променять ее на роль банальной наседки, пусть и в шикарных палатах. Поэтому все эти заманчивые предложения просто насмешливо отвергла.

И величественный вид, открывшийся впереди, также не слишком поразил ее. Вернее, поразил, однако Анфиса была на работе, поэтому просто начисто абстрагировалась от дивных северных красот и сосредоточилась на банальной инфраструктуре.

Подавшись вперед, она окинула взглядом подъездную дорогу, парковку и три пешеходные дорожки, ведущие к церкви. Потом быстро извлекла из просторной сумочки и включила свой айпад. В нем Анфиса сохранила найденную в Интернете электронную карту-схему Свято-Воздвиженского монастыря. Быстро загрузив ее, пару раз посмотрела вперед и быстро сориентировалась, «привязав» карту к местности.

Как и большинство женщин, когда-то Анфиса страдала топографическим кретинизмом. То есть, войдя в дом, начисто теряла ориентацию в пространстве и уже не могла сказать, в какой стороне что находится на улице. Или, получив четкие и исчерпывающие инструкции, куда ехать на машине, чтобы добраться до дачи подруги, в конечном счете обязательно оказывалась в совсем другой стороне. Однако для хорошей журналистки светской хроники, работа которой зачастую требовала использования методов папарацци, это было серьезным профессиональным недостатком. И Анфиса, проявив недюжинную настойчивость, от своего «кретинизма» вскоре избавилась, так что теперь читала карты и схемы не хуже иного лазутчика.

– Так, Ипатий, – приказным тоном проговорила Анфиса, – станешь справа, со стороны озера. Уяснил?

– Ну да… А чего тут не ясно?

– Не знаю, – передернула плечиками Анфиса, повернувшись влево. – Но с вами, мужиками, всегда так. Все вроде ясно, но делаете наоборот…

– Ну дак это ж смотря каков мужик. Ежли с царем в голове, так это одно, а ежли…

– Ипатий, тебя слишком много! Пощади мои ушные раковины, ладно?

– Ну дак… – проговорил Ипатий и в растерянности умолк.

«Лянча» тем временем приблизилась к парковке перед церковью. На ней стояло около полутора десятков машин и два автобуса. Однако Анфиса смотрела влево, где за елями проглядывали стены древнего монастыря. Парившая в северном небе церковь была всего лишь частью монастырского комплекса на Лебяжьем озере.

Правда, интересовал Анфису не сам монастырь, а кое-что другое. И вскоре она разглядела за елями у боковых ворот три черных внедорожника: два прямоугольных «Гелендвагена» и один здоровенный «Линкольн Навигатор». И тут же проговорила:

– Так-так… Отличненько!

– Что? – спросил Ипатий.

– Это я сама с собой… – мотнула головой Анфиса. – В темпе, Ипатий! Паркуйся быстрее!

– Понял! Так у озера ж, справа? – на всякий случай уточнил «бомбила».

– Да, за автобусами.

– Это мы запросто! – проговорил Ипатий. Проехав по парковке, он вильнул и остановился у самого бордюра. – Так?

– Отличная работа! – кивнула Анфиса. – А теперь, будь так любезен, принеси мне из багажника чемодан.

Ипатий заглушил двигатель и оглянулся:

– Чемодан?..

– Чемодан, – вздохнула Анфиса. – Это такая сумка, но в виде закругленного параллелепипеда…

Ипатий быстро выбрался. Анфиса тем временем упрятала айпад в свою просторную сумочку и оглянулась. На берегу озера перед церковью была благоустроена вроде как небольшая набережная. Возле нее в зеленой воде плавали четверо лебедей – пара белых и пара черных с казавшимися неестественно красными клювами. С набережной птиц кормили несколько человек с детьми.

– Пожалуйста! – распахнул дверцу мигом обернувшийся Ипатий.

– Клади! – кивнула Анфиса. – Спасибо.

– Да не за что…

Чемодан был небольшим, так что Анфиса без труда развернула его поперек заднего сиденья и открыла. Ипатий тем временем просунулся в водительскую дверцу и сказал:

– Ежли больше ничего не надо, то я стекло покамест от мошкары протру…

– Протри, Ипатий, протри, – кивнула Анфиса.

Мошкара и марафет съемной машины ее сейчас интересовали меньше всего. Прилетела она в джинсах, а они для посещения монастыря подходили не слишком – могли возникнуть проблемы насчет дресс-кода. Поэтому Анфиса прихватила из Москвы свою самую длинную юбку. Достав ее, она торопливо сняла пиджак, натянула юбку через голову и, приподнявшись на сиденье, опустила подол. Потом наклонилась, чтобы закатать штанины. Однако с этим вдруг возникла проблема. Низ штанин оказался слишком узким, так что закатать их было невозможно.

– Черт! Надо было голубые надеть, – в сердцах проговорила Анфиса.

– Что?.. – подался к двери протиравший стекло Ипатий.

– Это я не тебе! – рыкнула Анфиса.

Быстро вынырнув из машины, она опустила юбку как можно ниже. Однако ее край все равно оказался выше щиколоток, не прикрыв штанин.

– Черт! – сказала Анфиса и снова нырнула в машину.

Там она решительно разулась, задрала юбку, вжикнула молнией и принялась стаскивать джинсы. И вдруг увидела лицо Ипатия, который буквально оцепенел за лобовым стеклом с приоткрытым ртом.

– Ипатий, твою мать! – взвизгнула Анфиса.

– Извиняюсь, барышня! – пробормотал Ипатий, сглотнув и быстро отвернувшись.

Журналистка стащила узкие джинсы и швырнула их в чемодан. Потом поспешно оправила юбку, обулась, подалась вперед и, глядя в зеркало над лобовым стеклом, повязала на голове темную косынку. Удовлетворенно хмыкнув, снова надела пиджак и вынырнула из «Лянчи», прихватив свою объемистую сумку. Когда она обогнула машину, Ипатий снова невольно оцепенел, прикипев к ней глазами:

– Ух ты!..

– Ипатий! – дважды щелкнула пальцами вроде невропатолога Анфиса. – Слюной истечешь мне вслед. А сейчас слушай внимательно…

– Слушаю, барышня! – невольно вытянулся Ипатий, сжав тряпку в руке.

– Я не знаю, когда вернусь, поэтому, будь так любезен, находись все время возле машины. Чтобы мы сразу уехали! Уяснил?

– Да…

– Ну, тогда все, – кивнула Анфиса, устремляясь к лестнице. – Я на тебя надеюсь. Не подведи, пожалуйста!

Застегнув по дороге пиджак, она быстро взбежала по каменным ступеням к калитке церковной ограды. Никакого охранника возле нее не было. Журналистка нырнула за ограду, миновала церковь и двинулась к входу в монастырь. И тут вдруг увидела съемочную группу. У старинных ворот стояла девушка с микрофоном и говорила, глядя в камеру:

– …Мы находимся у Надвратной церкви Свято-Воздвиженского монастыря, являющегося одним из самых древних монастырей земли Русской. Как гласит предание, около шестисот пятидесяти лет назад звероловам, промышлявшим пушниной у Лебяжьего озера, стал раз за разом открываться на вековой ели образ Матери Божией. Прослышав об этом, преподобный Никодим, настоятель Успенской Тервенической церкви, отправился в эти места в надежде узреть лик. И во время молитвы на берегу озера услышал он глас Богородицы: «Тут уготовано ти место, в нем же возможеши спастися…» И тогда водрузил Никодим крест на склоне самого высокого приозерного холма, выкопал келью и поставил часовню, положив тем самым начало славному Свято-Воздвиженскому монастырю, который вскоре превратился в один из духовных центров православия. Во времена Иоанна Грозного в монастыре насчитывалось более трехсот монахов. Из его стен вышли многие выдающиеся церковные деятели. Его лично посещали цари и наследники престола. Но шли годы, и монастырь пришел в упадок. В советское время в нем вообще разместили исправительную колонию-поселение для осужденных, совершивших преступления по неосторожности. Казалось, монастырь умер окончательно. Однако стараниями священника небольшой вологодской церкви отца Вениамина несколько лет назад святая обитель обрела новую жизнь. Как некогда преподобный Никодим, Вениамин оставил служение на теплом и насиженном месте и пришел на Лебяжье озеро, чтобы зажечь свет правды и добра. И вскоре потянулись на берег озера к Слову Божьему сначала окрестные жители, а потом и иноки, ищущие спасения душ. Так что стало Лебяжье озеро чем-то вроде горы Маковец, на которую некогда шли нескончаемым потоком люди со всей земли Русской к преподобному Сергию Радонежскому…