Станислав Олейник - Тени прошлого Страница 20

— И все же интересно, — продолжал рассуждать сам с собой Лустенко. — Сколько еще таких парней переваривающихся в котлах правоохранительных органов, конфликтует с собственной совестью и порядочностью. Однако ответа не нашел. Он миролюбиво предложил следователю сигарету, дал прикурить, закурил сам. В том, что следователь именно из той категории людей, о которой только что думал, он не сомневался.

Оба продолжали молчать. Первый, — потому, что все, что мог сказать, сказал. Второй, — что его услышал и понял. Поэтому оба одновременно поднялись, и одновременно пожали друг другу руки…

Только Хромов расположился за столиком небольшого придорожного кафе, в котором ему назначил встречу Лустенко, как появился тот сам. Почти сразу официант поставил перед каждым чашечку кофе, и также быстро исчез, как и появился.

В небольшом зальчике кроме них никого не было. Да и не могло быть, — на двери с внешней стороны уже виднелась табличка с лаконичной надписью «Закрыто. Санитарный час». И если не считать «копейки» Хромова, «Ниссана» Лустенко, да машины его сопровождения, автостоянка была также пуста.

— Ну, вот, Федор, — подал голос Лустенко, беря чашечку с кофе, — вот здесь и переговорим…. У Махмуда, старого моего приятеля, хозяина этого кафе, нам никто не помешает.

В зале неназойливо звучала легкая восточная мелодия. Не забивая ее, ровно гудел установленный прямо на стойке бара вентилятор. Из прикрытой ситцевой занавеской двери на кухню доносился запах готовящегося шашлыка.

— Ну, Федя, давай рассказывай все по порядку, что происходит на хозяйстве, а потом я расскажу, по какому поводу выдернул тебя сюда. — Лустенко словно сбрасывая с себя усталость, медленно провел рукой по лицу, поднял чашечку с кофе, и осторожно поднес ее ко рту.

Рассказ Хромова, который изредка прерывался уточняющими вопросами Лустенко, длился около часа.

— Так, Федор. Картина, что ты нарисовал, предельно ясна. Она лишь еще раз подтверждает начавшуюся вокруг автохозяйства возню. Какую? Сейчас попробую все доходчиво объяснить…. И не обижайся, если скажу, что не так…

— Ну, чего уж там, валяй, — усмехнулся Хромов, беря протянутую Лустенко сигарету.

— Итак, Федя, — Лустенко выпрямился на стуле. — Как Я уже сказал, вокруг автохозяйства идет крупная игра. И она далеко не случайна. А причина в том, что это предприятие, представляющее собой крупную автобазу рефрижераторов и большегрузных «дальнобойщиков», пожелал вдруг приобрести довольно влиятельный в бизнес кругах СНГ человек…

— И ты думаешь, Гордый выдержит этот натиск? — глухо спросил Хромов.

— Федор, Федор, — покачал головой Лустенко, — твой Игорь Петрович, лишь один из многих соучредителей, которому дозволено откусывать только маленький кусочек от этого огромного пирога.

— Понятно, — кивнул Хромов, хотя, если честно признаться, понял далеко не все.

Лустенко поднял руку и пару раз щелкнул пальцами. Пустые чашечки мгновенно были заменены новыми. Притушив сигарету в пепельнице, он внимательно посмотрел на Хромова.

— Так вот, — продолжил он. — Этот довольно влиятельный в бизнескругах человек, неожиданно предлагает фактическому руководителю концерна, с которым, кстати, давно знаком, и который, также как и он влиятельное в бизнескругах лицо, уступить это автохозяйство… Что? Сложно понять? — усмехнулся Лустенко, посмотрев на осоловелого Хромова.

— Да нет, все понятно, — встрепенулся тот.

— Ну, тогда слушай дальше…. Первый, конечно же, получает отказ. И это естественно. Какой — же идиот будет продавать курочку, которая вот-вот начнет нести золотые яйца…. Что дальше? А дальше, как в пословице, — «паны дерутся, а у холопов, чубы трещат». Кто паны, ты уже понял. А холопы? С одной стороны прокуратура, в лице старого моего знакомого Веригина. А с другой, — мы с тобой…

— Ты что знаком с ним, Виктор Иванович? — Хромов поднял удивленный взгляд на Лустенко.

— Да. Имел счастье быть с ним в одной учебной группе в высшей школе КГБ. Пять лет, терлись бок обок… а не виделись уже более двадцати лет. Здесь, в вашем городе, еще один мой однокашник…. Да ты его знаешь. Он и рекомендовал тебя мне…

— Павел, что ли?

— Точно, он. Ты не обижаешься на него?

— За что? — удивился Хромов.

— За то, что «нашел» тебе беспокойную работу.

— Вчера обижался, а сегодня уже нет, — улыбнулся Хромов, пригубляя чашечку с кофе.

— Я догадывался, что вы знакомы. Но не думал, что он твой однокашник. Думал, что вы вместе были в Афгане…

— Да, пришлось вместе побывать и там…

— Понятно, — снова кивнул Хромов, и замолчал, думая о чем-то своем.

— Понимаешь, Федя, — задумчиво произнес Лустенко. — Семен, я имею в виду, Веригина, — старый и довольно опытный стервятник. Мастер провокаций и интриг. Он не просто сумел внедриться в автохозяйство, но и побывать в твоем сейфе…. Конечно, не сам…. Да не переживай, ты! — он увидел, как Хромов стал вдруг наливаться багровым румянцем.

Подождав, когда Хромов успокоится, — Лустенко усмехнулся.

— Ты, наверное, желаешь знать, почему я, предполагая, что может произойти на предприятии, заранее не предупредил тебя? Так?

— Именно так, — вздохнул Хромов, и неожиданно поднявшись из-за стола, подошел к окну. Постоял пару минут, и вернулся назад.

— Сидим столько, что тело начало костенеть, — виновато, словно оправдываясь, пробормотал он, и тяжело вздохнул.

— Старость, не радость, — добродушно хохотнул Лустенко, и попросил выглянувшего из-за занавески официанта, принести зеленого чая.

— Сейчас быстро взбодришься, — Улыбнулся он Хромову, когда перед ними появились по чашечке зеленого чая.

— Не обижайся, Федя. — Неожиданно нахмурился Лустенко, — он понял причину небольшого демарша Хромова. — Я не поставил в известность не только тебя, а и генерального. И сделал это потому, чтобы все что происходит, шло своим естественным путем, чтобы не насторожить противную сторону, и не провоцировать ее на принятие радикальных мер.

— Не спорю, — примирительно улыбнулся Хромов. — Опыта в оперативной работе тебе не занимать. Не посчитай, что я к тебе несправедлив, но и ты пойми меня. С кем ты работал, и с каким контингентом я работал в колониях…. Оперативное пространство, — замкнутая со всех сторон колония. А оперативная среда? — карманники, домушники, медвежатники, убийцы…. А сейчас? Сейчас приходится иметь дело с прожженными и очень образованными беспредельщиками. А это, и бывшая партийная, и советская номенклатура, бывшие и настоящие наши с тобой коллеги, которые плюют на закон, считая, что закон, это они сами…

Хромов замолчал. Он допил свой чай, и теперь сидел и курил сигарету.

— Что задумался, Федор? Жалеешь, что связался со мной? — Лустенко бросил лукавый взгляд на Хромова.

— Не жалею, — сухо отреагировал тот. — Я не привык меньжеваться…. Решил, значит решил.

— Хорошо. Не будем больше об этом. Теперь послушай вот что, — Лустенко покосился в сторону ситцевой занавески, за которой только что скрылся официант. — К тому, чем буду говорить, отнесись со всей серьезностью. — Он посмотрел на часы, и продолжил:

— Сейчас ты отправишься в техническую зону своего предприятия. Там тебя будет ждать мои люди. Их искать не надо, они сами к тебе подойдут. Ваша задача прочесать все боксы и автотранспорт. В первую очередь проверьте тот, который подготовлен к выходу. Помогать будет маленькая, но достаточно опытная собачка. Искать будете наркотик.

Взглянув на оторопевшего Хромова, Лустенко подытожил. 

— Дело очень серьезное, поэтому не будем терять время. Вот за этим я тебя и приглашал сюда. Все подробности потом. А шашлыки попробуем, когда решим все проблемы, — закончил он, поднимаясь из-за столика.

Мохов достал из кармана мобильник, и только хотел набрать номер Сейфуллина, и проинформировать о ходе проводимых мероприятий на автохозяйстве, как нетерпеливо затрезвонил телефон внутренней связи.

— Валерий Иванович, — услышал он барственный баритон Веригина, — ты не забыл наш разговор о Калиннике?

— Каком? Семен Алексеевич, — начал, было, Мохов, но, вспомнив, быстро поправился:

— Как же, Семен Алексеевич, помню, — выпалил он, хотя, честно признаться, о разговоре забыл.

— Ну и хорошо, — было слышно, как Веригин жует губами. — Вызови мне его назавтра…. Скажем, часов на одиннадцать.

— Повесткой?

— Ни в коем случае! Разговор у меня будет с ним чисто приватный. Передай, что я его очень хотел видеть. Я знаю этого человека давно, так что прояви настойчивость.

— Понял, Семен Алексеевич, а…. - но трубка уже квакала короткими гудками.

В десять пятьдесят Павел уже парковал свою «пятерку» на стоянке городской прокуратуры, а без трех минут одиннадцать, уже был в приемной Веригина. Одарив симпатичную секретаршу широкой улыбкой, он назвал себя, и сказал, что ему назначена встреча в одиннадцать ноль-ноль.