Владимир Шитов - Собор без крестов - 2 Страница 21

Устроив в укромном месте возле парадного входа в «Во­дник» засаду, Харитон стал ждать благоприятного для себя момента, который наступил лишь в одиннадцатом часу ве­чера: Тракторист с одним из своих знакомых по ресторану вышел на террасу покурить.

Харитон был хладнокровным и опытным стрелком. Он не сомневался, что с первого же выстрела убьет Тракторис­та, гак как целился ему в лоб. Беспокоило его сейчас только то, что произойдет позднее: «Насколько далеко от берега пуля упадет в воду после поражения жертвы?»

Только брызги разлетевшихся в разные стороны моз­гов Леши Тракториста и падающее его тело дали его собеседнику понять, что случилось. По тому, как он стал дальше действовать, можно было прийти к выводу, что это был очень даже сообразительный парень. Упав на пол террасы даже раньше мертвого тела Тракториста, он стал кричать и звать на помощь. Сбежавшимся на его крик друзьям покой­ника и посетителям ресторана он только и смог сообщить:

— В нас стреляли! Какой-то гад Лешу Тракториста убил!

С опаской за свою жизнь, люди стали озираться, осмат­ривая прилегающую к ресторану местность, но, кроме един­ственного, уже находящегося довольно далеко легкового автомобиля, стремительно удаляющегося от них с потушен­ными фарами, ничего подозрительного не обнаружили.

Желающих преследовать злоумышленника среди со­бравшейся группы гуляк не нашлось. Директор ресторана, разумеется, немедленно сообщил о разыгравшейся в его заведении трагедии в отдел милиции. Ми нут через тридцать после его телефонного звонка на дежурной машине приеха­ла оперативная группа, возглавляемая следователем проку­ратуры юристом второго класса Фуфачевым Валентином Степановичем.

Осмотр места происшествия занял у него около трех часов. Труп Тракториста вместе с постановлением о произ­водстве судебно-медицинской экспертизы следователь от­правил в морг.

Если бы Харитон знал о той злой шутке, которую Стокоз разыграл с Валентиной, он вряд ли согласился браться за выполнение этого заказа. Но, как говорится, дело уже было сделано, и вернуть назад теперь ничего было нельзя.

ГЛАВА 17. ПЛОДЫ ПОДЛОСТИ ВСЕГДА ГОРЬКИЕ

Гибель Стокоза в ее квартире при неизвестных обстоя­тельствах полностью разрушила привычный и приятный образ жизни Валентины. Она совершенно лишилась покоя и не находила себе места, постоянно пребывая в тревож­ном ожидании. Кому было как не ей точно знать, что она своего любовника не убивала, но реальность отходила куда- то на задний план: в ее представлении все доказательства, связанные с его гибелью, были направлены против нее. Вот эта бессильная безысходность и бесила, злила и угнетала душу молодой женщины. Она постоянно с ужасом ожида­ла, что вот-вот услышит от кого-нибудь об убийстве или обнаруженном в лесопосадке трупе Стокоза, но дни летели за днями, а никаких слухов о гибели или исчезновении мо­лодого бизнесмена в городе не было.

Когда Старовойтов вернулся домой из командировки в Москву и осчастливил квартиру Валентины вечерним ви­зитом, то сразу заметил и почувствовал в поведении любо­вницы какую-то несвойственную ей скованность и сосре­доточенность.

— Я смотрю, Валентина, у тебя за время моего отсутст­вия что-то случилось?

—   Все хорошо, папочка, — пытаясь улыбнуться и ка­заться по-прежнему беззаботной, ответила она ему.

Несмотря на все ее заверения, что он ошибается в сво­их предположениях, Старовойтов оставался при своем мне­нии и продолжал добиваться у нее признания.

—  Ты мне скажешь, наконец, что тут у тебя произош­ло, или нет? —возможно, в десятый раз задавал он ей свой вопрос.

Нелегко было Валентине сдаться и начать отвечать на его вопросы. Она понимала, к каким неприятным послед­ствиям для нее может привести такое признание, но уже было невыносимо продолжать и дальше нести в одиночес­тве всю тяжесть ее беды. Поэтому она решилась и подроб­но рассказала Старовойтову о случившемся в ее квартире ЧП.

По мере того, как Валентина посвящала Старовойтова в существо происшедшего, его лицо темнело, покрывалось красными пятнами, становилось отталкивающе неприят­ным и злым.

— Зачем Стокоз приходил к тебе?

—   Он просто... Хотел узнать.. Жаловался, что ты его жестоко обидел. Ты действительно рассказал Трактористу, сколько бабок он получил на твоем заводе по договору?

— Ты трахалась с ним?

—  Нет! Клянусь тебе, нет!

—  Не бреши! С твоим-то слабым передком!.. Наверня­ка, не устояла! Шлюха! Да он, небось, только пальцем тебя поманил, и ты сразу же...

— Хорошо! Не веришь — не надо. Пусть будет по-твоему, и я с ним... Но что из того? Я клянусь тебе, что не убива­ла его!

Кому нужна твоя исповедь! Ты меня больше не ин­тересуешь! Все! Кончено! Тебя больше нет! И забудь обо всем, что у нас было, понятно? На меня больше не рассчи­тывай!

—  Неужели ты меня бросишь в такой момент?!

— Ты не забывай, кто — я, и кто — ты! Я не собираюсь впутываться в эту грязную историю из-за какой-то продаж­ной шлюхи.

Валентина, не обращая внимания на его грубость и ос­корбления, пыталась ум и л ости вить его:

—    Роман Карпович, Ромочка, прости, ради Бога! Ну, пожалейте меня! Помогите выпутаться из беды! Я ведь дей­ствительно его не убивала!

— Да не интересует меня, убивала ты этого негодяя или нет! Перед следователем будешь оправдываться! Ты, сво­лочь, как пиявка, высасывала из меня деньги, подарки... Ну, спасибо, гадина, спасибо, что глаза раскрыла мне наконец- то, помогла прозреть! Но учти: больше тебе у меня ловить нечего!..

Не прощаясь, он бросился из ее квартиры на улицу, как из горящего дома, задыхаясь от негодования и бессильной злобы.

Упав ничком на кровать, беспомощная, объятая ужа­сом, Валентина бездумно уставилась в потолок, ничего не видя.

Минут через тридцать после ухода Старовойтова из ее квартиры, Валентину потревожил телефонный звонок:

—  Валентина? Здравствуй, это Тюремщик.

—  Чего тебе? — сердито набросилась она на него.

—  А что это ты вдруг вздумала грубить мне? Я вроде ничего тебе не должен. Это за тобой, кажется, должок, — напомнил он ей.

—  Ладно, извини... Сам знаешь, каково мне сейчас. Чего ты хочешь? — вынужденно подобрев, спросила она.

—  У тебя сейчас был Старовойтов?

— Да...

—   Чего ж но так быстро вылетел от тебя? Неужели ты ему рассказала о нашем покойнике?

— Да, а что?

—  Зря... Зря поторопилась.

—  Почему?

—    Потому что Сергея Викторовича никто не убивал. Просто мы решили пошутить с твоим папулей и с тобой. Все в порядке, все живы и здоровы. Так что, крошка, мо­жешь за свою шкуру больше не переживать и не бояться...

— Мразь! Сволочь! — взревела с яростью Валентина, бросая трубку на аппарат.

Новость Тюремщика облегчения Валентине не прине­сла. Шутка Стокоза и его друзей слишком дорого ей обош­лась. Только теперь она стала понимать, почему Озорник так жестоко поступил с нею. Используя безумную страсть Старовойтова к молодой любовнице, он беспощадно нака­зал его за предательство, ударив в самое чувствительное место стареющего ловеласа. Против самой мести Стокоза провинившемуся ухажеру она не возражала, но не могла понять и простить: почему он решил действовать именно через нее? Ведь тем самым он лишал ее надежного источ­ника финансирования. Обидно, но ничего не поделаешь: лес рубят — всегда щепки летят! Она и была той самой щепкой, о которой лесорубы, занимаясь своими делами, не со­чли нужным подумать.

Привыкнув жить за чужой счет, смирившись с потерей Старовойтова, Валентина была убеждена, что на ближайшие годы ей одиночество не грозит. Такая мысль ее успокоила.

«А что, собственно, я потеряла? Какого-то подержан­ного старичка? Ну и черт с ним! Это, может быть, не так уж и плохо! Возможно, мне теперь подвернется какой путевый мужик, за которого не грех и замуж выскочить. Тем более, что у меня теперь есть собственная квартира».

Правда, если с замужеством ничего не получится и не удастся пристроиться, то придется вновь идти на поклон к Стокозу. Тоже не самый худший вариант, а чего? Я ему ни­чего плохого не сделала. Это он меня продал Старовойтову. Теперь пускай забирает обратно. Вот только возьмет ли он меня? — мысленно задала она себе пугающий вопрос. Но немного подумав над ним, пришла к утешительному выво­ду: — Возьмет. Конечно, возьмет. Если он меня Старовой­тову продал за приличную сумму, то назад-то я к нему воз­вращаться буду бесплатно!»