Б. Седов - Без Любви Страница 21

Я отчаянно зевнул и провалился в сон.

Глава пятая

Май 1988 года, Таджикистан - Афганистан

От аэродрома до складов тыла дивизии, где хозяйничал Тохтамбашев, было двадцать минут по шоссе.

Арцыбашев откинул задний борт видавшего виды уазика, и вдвоем со Студеным они погрузили зеленый деревянный ящик, внутри которого покоился другой, металлический, с двумя миллионами зеленых денег.

- Нормальненько, - Студеный похлопал ладонью по крышке.

Арцыбашев молча кивнул и принялся закрывать борт. Получилось неловко. Защемил палец, ободрал кожу. Кровь потекла неожиданно сильно. Арцыбашев сунул палец в рот, чтобы остановить кровотечение. Одновременно сделал знак комбату: садись, мол, за руль, я теперь не могу, и бросил ключи. Студеный устроился на сиденье, хлопнул дверцей, с которой была снята верхняя половинка. Пока Арцыбашев занимал свое место, комбат незаметно потрогал нагрудный карман. Кольца были там. Он снова про них забыл и вспомнил только сейчас, когда вид Арцыбашева вызвал ассоциации с тем, как он сам отсасывал кровь, испугавшись отравления ядом.

- Чего лыбишься?

- Анекдот один вспомнил.

- А-а… Я подумал, что надо мной. За три года ни единой царапины, а тут, бля, чуть руку не оторвал, - Арцыбашев усмехнулся. - Так что за анекдот?

- Мужик командировочный в гостиницу приезжает, дают ему номер, где уже живут трое. Он входит, а они сидят, коньячок пьют и анекдоты политические рассказывают. Он слушает, смеется вместе со всеми, а самому обидно, потому что ничего сам рассказать не может. Не приходит, значит, на ум ничего. Ну и решил он их напугать. Вышел якобы в туалет, а сам договорился с дежурной, чтобы она через десять минут принесла четыре стакана чая. Вернулся, дождался, когда рассказывать перестанут, и говорит: "Вы тут над партией издеваетесь, а нас, между прочим, подслушивают". Ему никто не поверил, все ржать начали. Кому, говорят, мы нужны! Тогда мужик подходит к розетке и говорит в нее: "Товарищ майор, приготовьте нам, пожалуйста, чаю". Все еще больше смеются, но тут раздается стук в дверь, и горничная приносит чай. Все замолкают, пугаются, начинают ложиться спать. Утром мужик просыпается, в номере - никого. Он спрашивает у дежурной: "Куда они делись?" - "Их рано утром забрали за то, что они анекдоты рассказывали про Брежнева". - "А… А как же я? Я же был вместе с ними!" - "Товарищу майору шутка про чай очень понравилась. Вот он и приказал вас не трогать".

- Смешно. Про "Челленджер" помнишь? В США думают, отчего взорвался правый ускоритель, а в Москве не понимают, почему не взорвался левый…

На шоссе их остановил патруль военной автоинспекции. Путевка на уазик отсутствовала, да и прав водительских у Студеного с собой не было, так что таджик-инспектор, совсем еще зеленый лейтенант, долго морщил лоб, не зная, как поступить. Выручила ссылка на Тохтамбашева.

- Мы к Тохтамбашеву едем, - доверительно сказал Студеный. - Только что прилетели, времени в обрез. Через час борт обратно. Сам понимаешь, некогда было формальностями заниматься. Мы туда-сюда, быстро управимся…

Лейтенант широко улыбнулся и вернул документы. Даже козырнул:

- Счастливого пути, товарищ майор! - и, углядев через окно зеленый ящик, осмелился понимающе подмигнуть.

- Вот черт глазастый! - выругался Студеный, когда отъехали от поста. - Могли огрести неприятностей.

- Не огребли бы.

- Уверен?

- Надо было вообще не останавливаться. Потом бы как-нибудь объяснились.

Студеный пожал плечами, и остаток пути они проделали молча, только один раз, когда уже подъезжали к КПП части, комбат со вздохом усмехнулся:

- Знал бы лейтеха, что у нас там лежит.

На КПП дежурил знакомый прапорщик. Разглядев, кто пожаловал, он вышел, чтобы лично распахнуть ворота:

- Здравия желаю!

- Здорово, Муслим! Тохтамбашев у себя?

- Только что приехал.

Склады занимали огромную территорию, так что Тохтамбашева можно было бы долго искать, но Арцыбашев углядел ярко-красную "трешку", припаркованную около одного из пакгаузов.

- Его?

- Ага! - Студеный развернул уазик в нужном направлении.

- Давно мог бы на "Волге" кататься.

- Может, и катается. У себя в кишлаке. Подъехали, остановились. Вышли, стали разглядывать "Жигули", словно прилетели исключительно для того, чтобы на них полюбоваться. Двери были не заперты, стекла - опущены. На заднем сиденье лежали кейс из белой кожи и перевернутая фуражка, в замке зажигания торчали ключи с кооперативным брелоком, на котором была изображена Саманта Фокс с голой грудью.

- Хорошо живет, капиталист, - беззлобно фыркнул Студеный.

Они обошли "трешку" с разных сторон и направились ко входу на склад.

Не успели подняться по бетонным ступеням, как из дверей навстречу им выкатился Тохтамбашев. Именно выкатился: бывший отличник физподготовки Киевского общевойскового училища напоминал теперь лысиной и комплекцией актера Калягина. То ли ранение так сказалось, то ли просто разнесло от сытной тыловой жизни.

- Ай, какие гости дорогие! - всплеснул он руками, грохоча по ступенькам сверкающими подкованными сапогами, явно сшитыми на заказ - как и немыслимой ширины галифе, как и свободного покроя рубашка, вроде бы и армейского образца, но не имеющая ничего общего с тем барахлом, которое пылилось на его полках.

С комбатом Жора обнялся, с Арцыбашевым ограничился рукопожатием.

- Устали с дороги, я понимаю! Сначала покушать надо, потом о делах говорить.

- У нас мало времени, Жора, - Студеный отрицательно покачал головой и зачем-то постучал по циферблату электронного "Касио". - Так что покушаем в другой раз.

- Ах, как плохо! Ну ничего, у меня кое-что есть с собой. Вино хороший есть, бастурма есть, виноград есть. Все равно надо обедать, у нас по-другому не принято! - внезапно взгляд Тохтамбашева стал цепким, он зыркнул по сторонам и, понизив голос до шепота, задал вопрос: - Привезли?

- Привезли, - тоже шепотом ответил Студеный.

- Заносите.

Ящик потащили вдвоем. На бетонных ступенях чуть не упали - держать было неудобно, крашеная древесина так и норовила исколоть пальцы. Студеный матерился сквозь зубы, Арцыбашев молчал. Жора суетился вокруг них, больше мешал, чем помогал. Но, пару раз поддержав ящик, оценил его вес и посмотрел уважительно.

Склад был поделен на две неравные части деревянной перегородкой. В большей части на стеллажах располагалось воинское имущество, в меньшей были оборудованы хоромы начальника.

- Давай, ко мне заноси! - проскочив вперед, Жора пошире распахнул дверь, но комбат и Арцыбашев опустили ношу на пол, поближе к ящикам, как две капли похожим на их.

- Здесь будет надежнее, - заявил Студеный, вытирая пот.

- Как скажете, - Тохтамбашев развел руками. - Желание гостя - закон. Тогда подвиньте во-он туда, там незаметнее будет.

- Не перепутаешь?

- Не перепутаю, дорогой. Не переживай. Когда с ящиком было покончено, Студеный и Арцыбашев прошли на хозяйскую половину. Там стояли мягкая мебель, двухкамерный холодильник, цветной телевизор, видак, стереомагнитола на две кассеты. Угощение тоже оказалось разнообразным и щедрым: фрукты, свежая зелень, холодное мясо, рыба трех видов, финский сервелат и свежайший лаваш.

- Еще пронесет с непривычки, - заметил Студеный, оглядывая кулинарную роскошь.

- Хоп! - жестом фокусника Тохтамбашев извлек из-за спины бутылку вина. - "Киндзмараули". Мне из Тбилиси прислали два ящика. Говорят, Иосиф Виссарионович его очень уважал. Какой был человек! Про него сейчас много гадостей пишут, но я вам точно скажу: при нем был порядок. Каждый знал свое место. Хоп! - и Тохтамбашев выдернул пробку.

- Ты скучаешь по тому порядку? - Арцыбашев удивленно изогнул бровь.

Жора вздохнул, разливая вино по хрустальным бокалам:

- Могу вам точно сказать, что при нем мы бы не сидели в этом сраном Афгане девятый год…

- Ладно, давайте за встречу, - свернул тему Студеный.

Когда выпили и закусили, Тохтамбашев предложил:

- Давайте я расскажу вам легенду о том, как люди научились делать вино. Это произошло в древнейшие времена. Однажды Дионис, который был тогда юношей, был на охоте и повстречал очень красивого сатира по имени Ампелос. Сатиры были богами низшего класса, отличались уродством, хулиганили, играли на пастушьих свирелях и приставали к земным женщинам. Дионис и Ампелос подружились, но однажды случилось несчастье: Ампелос упал со скалы и разбился. Дионис стал умолять своего отца Зевса вернуть другу жизнь, и тот превратил сатира в виноградную лозу, плоды которой не уступали вкусу нектара и запахи превосходили аромат всех цветов. Дионис стал странствовать по свету, обучая людей делать вино… Я вижу, мой рассказ не очень вам интересен.

- Просто мы очень торопимся, Жора, - примирительно сказал комбат. - Сейчас некогда, но мы еще обязательно встретимся и как следует посидим.