Александр Тамоников - Прерванный полет «Боинга-737» Страница 22

— Этих троих в наши дальнейшие планы не посвящать, — распорядился Лонгман. — От них требуется лишь слепое повиновение.

— Они к этому привыкли, мистер.

— Те, кто подчиняется воле Всевышнего, попадут в райские сады, в которых поют и танцуют прекрасные гурии, — произнес Джамхад. — А непокорные будут обречены на мучительные страдания.

— Да-да, конечно, — прервал его Лонгман. — Теперь пойдем дальше. Я вручу тебе номер телефона одного из заместителей главы Администрации президента России, Каминского. Сергея Дмитриевича Каминского.

— Ка‑мин‑ский, — повторил по слогам Джамхад. — Сергей Дми… три…

Несмотря на то что он свободно владел русским языком, отчества всегда давались ему с трудом.

— Я дам тебе листок с координатами этого человека, — успокоил муллу Лонгман. — Когда самолет будет готов, позвонишь ему.

Мулла невольно открыл рот и поспешил захлопнуть его, дабы не выглядеть полным идиотом.

— И что я должен буду сказать Каминскому? — спросил он, уставившись на четки в своих проворных, как паучьи лапы, пальцах.

— Скажешь ему, что угнанный «Боинг» находится у тебя. Вместе со всеми пассажирами.

— Разве среди них есть русские? — удивился Джамхад.

— Нет, — ответил Лонгман, — русских на борту не было, я проверил списки.

— Тогда я не понимаю. Самолет не принадлежит России. Русских среди заложников нет. При чем тут Администрация президента России?

— В том-то и все дело, — хохотнул американец. — Несомненно, Каминский выразит недоумение, как и ты, мой друг. Но он перестанет удивляться, когда ты выдвинешь условия.

— Что за условия? — заинтересовался Джамхад.

Алим и его дядя непроизвольно подались вперед, чтобы не пропустить ни одного слова.

— Итак, — стал объяснять Лонгман, — нужно будет сказать Каминскому, что угонщики самолета, то есть вы все, хотите обменять экипаж и пассажиров на заключенных, отбывающих срок в России.

— Кто они такие? — почти одновременно вырвалось у Джамхада и Ардана.

Что касается Алима, то он благоразумно продолжал придерживать зубами кончик своего чересчур болтливого языка.

— Вы скажете, что речь идет о наемниках-талибах, воевавших в Чечне против российских войск, — пояснил Лонгман. — Список я дам. В нем десять боевиков, осужденных много лет назад. Если быть точным, то в 1997 году. Мол, Талибан вспомнил о своих героях и вознамерился возвратить их на землю предков, чтобы вознаградить по заслугам.

— Я даже не знаю, кто они такие, эти десять наемников, — честно признался Джамхад.

— Тебе и не надо знать. Твое дело — зачитать их имена заместителю главы Администрации. А потом как можно решительнее потребовать, чтобы все они были немедленно направлены в Москву из мест лишения свободы.

— Они нам действительно нужны? — недоверчиво спросил Ардан. — Я имею в виду наемников, воевавших в Чечне. Странно как-то все это.

— И ты не догадываешься, что под этим кроется? — спросил Лонгман.

— Нет, — честно признался Ардан.

То же самое повторил Джамхад. Алим заерзал на месте, чувствуя, что еще немного — и он заскулит, как щенок, изнывающий от любопытства.

— Наберитесь терпения дослушать до конца, тогда поймете, — снисходительно усмехнулся Лонгман. — Итак, русские доставляют в столицу десять перечисленных заключенных. Туда же прибудет наш «Боинг» с заложниками. После обмена талибы сядут в этот же самолет и вернутся на родину. Если русские попытаются их задержать или каким-либо иным способом нарушить договор, то вы пригрозите провести серию кровавых терактов где-нибудь на юге России. Понятно?

— Нет, — покачал головой Джамхад.

— Нет, — повторил за ним Ардан, и тогда Алим тоже рискнул подать голос, сказав свое «нет» вслед за старшими.

— Зачем нам такой обмен? — высказался за всех Джамхад. — Стоило угонять «Боинг» ради этого? Что мы выигрываем? Столько денег и сил потрачено… на что?

— Вот мы и дошли до главного, — произнес Лонгман, выдержав интригующую паузу. — Идея вам не пришлась по вкусу, но подвоха вы не заподозрили. Вот и господин Каминский ничего не заподозрит. Они там у себя посовещаются, прислушаются к слезным уговорам глав других государств и примут решение. Каким оно будет? — Лонгман поднял палец. — Оно будет положительным. Иными словами, Москва даст добро на пролет «Боинга» через территорию России. Этого-то мы и добиваемся.

— Ага! — воскликнул восхищенный Алим. — До меня наконец дошло. В самолете будут не заложники, а взрывчатка и горючее.

— Не совсем так, юноша, — слегка улыбнулся американец, — но, в общем-то, ход мыслей верный. В «Боинге» будут одновременно находиться и пассажиры, и взрывчатка. — Он вскинул подбородок. — Вы спросите, зачем пассажиры, зачем эта лишняя головная боль? Я отвечу. Во-первых, это послужит гарантией того, что российские истребители не собьют наш самолет где-нибудь на полпути. Во-вторых, спецслужбы смогут поддерживать с заложниками связь, чтобы убедиться в том, что они действительно находятся на борту и летят в Москву…

— Хорошо, — сказал Ардан, не переставая хмуриться, — вот они долетают до Москвы, и что дальше? Устроим взрыв в аэропорту? Или вы хотите направить «Боинг» на Кремль?

— Нет, — возразил Лонгман, качая головой. — Самолет до Москвы не долетит, друзья. Перед предполагаемым заходом на посадку он резко снизится и изменит курс.

— И куда направится? — спросил одними губами Алим, предвкушая драматическую развязку.

— Прямиком в сторону Новоокской атомной станции. Туда рукой подать, минут пятнадцать лету. Российские средства противовоздушной обороны среагировать не успеют. Ну, и системы защиты ядерных реакторов включатся слишком поздно, если вообще включатся.

— Вот это да-а! — протянул Ардан, качая косматой головой. — Вот это размах! От такого удара Россия не скоро оправится.

«Если вообще оправится, — подумал Карл Лонгман. — Потому что за первым ударом непременно последует второй, третий и так далее, и так далее. Ведь вся политическая элита и силовики будут деморализованы. В стране начнется неописуемая паника, все будут искать способы защиты от радиации, вывозить людей из зоны бедствия… А в это время я подготовлю следующий самолет и действительно пущу его на Кремль, почему бы и нет? Уязвимых точек много, даже у такого исполина, как Россия. И она не устоит. Рухнет на колени, рухнет ниц, моля о пощаде. Но пощады не будет, нет. Не для того все это затевалось».

— Теперь вы понимаете всю степень своей ответственности, друзья мои, — произнес он вслух, наслаждаясь произведенным эффектом. — Организация, которую я здесь представляю, тоже понимает это. Поэтому ваши услуги будут оплачены по высшему… нет, по самому высшему разряду. — Он посмотрел в глаза потрясенно молчащему Джамхаду: — Ты получишь десять миллионов американских долларов… Ты… — Взгляд переместился на Ардана. — Пять миллионов. И ты… — Лонгман уставился на Алима. — Три миллиона. Это большие деньги. И большая ответственность. Может быть, кто-нибудь хочет выйти из игры, пока не поздно?

Лонгман дал время афганцам подумать. Любой из них был волен пойти на попятную, но в этом случае жизнь отступника продлилась бы недолго — снайперы, засевшие на скалах, получили приказ стрелять. Слишком многого ждали от операции ее истинные организаторы, чтобы допустить хотя бы малейший риск разоблачения. Более того, Карл Лонгман подозревал, что ни Джамхаду, ни Ардану, ни Алиму не суждено стать долгожителями этой планеты. Деньги-то перечислены будут, но счета всегда можно заблокировать под предлогом предотвращения финансирования терроризма, а там и возврат сделать несложно. Никто никому ничего не платил, никто никому ничего не должен.

Это казалось удивительным, однако всякий раз, когда ЦРУ вербовало очередных простаков, чтобы использовать их как пешек в большой игре, они мнили себя важными фигурами и не допускали мысли о том, что очень скоро будут сброшены с доски. Такое устройство человеческой психики позволяло манипулировать людьми как марионетками, и ими манипулировали, но они так ничему и не учились. Вот и трое афганцев, сидящих в «Хаммере», добровольно заглотили наживку.

— Я участвую… Можете на меня рассчитывать… Я в игре… — наперебой доложили они, должно быть, уже примериваясь к роли мультимиллионеров.

— Прекрасно! — воскликнул Лонгман без тени сарказма или хотя бы малейшего намека на издевку. — Я рад, что могу на вас положиться, друзья. Ну, а теперь за дело! Время не терпит.

Включив зажигание, он вернул «Хаммер» на дорогу и помчался в обратном направлении, высунув одну руку в открытое окно и с удовольствием ощущая ладонью тугое давление ветра. От его взгляда не ускользнуло стремительное падение орла к земле, тут же взмывшего в небо с какой-то добычей в когтях. Лонгман едва заметно улыбнулся, чувствуя себя таким же сильным, удачливым хищником. Очень скоро он тоже атакует выбранную жертву. А пока она может наслаждаться миром и покоем в своем счастливом неведении.