Борис Бабкин - Удавка из прошлого Страница 22

– То, что слышал, – ответил тот. – Кирка говорил, что такое же было в Лесосибирске. Там, кстати, вздернули отца Угла. Ну, Веньки Угаловского…

– Постой, – остановил его Геракл. – Кирка называл кого-нибудь еще?

– Да, он упоминал кого-то, – попытался вспомнить Лохматый. – Во, блин, забыл. Погоди…

– А чего уши ломаем? – усмехнулся Суслин. – Покатили к Кирке и сразу выясним. Нам он все скажет.

– Да не хотелось бы, – вздохнул Лохматый. – Кирка у моего пахана сейчас.

– И что из этого? – пожал плечами Суслин. – Кирка должен сказать все, что знает.

– Я его как-нибудь вытащу в город, – пообещал Лохматый. – И тогда…

– Времени у нас нет, – возразил Геракл. – Покатили.

– Нет, – твердо произнес Лохматый, – там мой отец. Я привезу Кирку в город завтра. Сейчас мы не поедем.

– Ладно, – взглянул на Геракла Суслин. – Но завтра мы должны перебазарить с Киркой.

– Чего мент хотел? – спросил Митрич.

– Да все старое ворошат, – недовольно отозвался Кирка. – Про Лесосибирск интересовались. – Он сел к столу. – Выпить дай, Митрич, – в то…

– Ты бы за бабу свою да за Павлика волновался. – Митрич поставил на стол поллитровку самогона. – Коли менты были насчет того, то и другие знают. Сейчас из ментовки все узнать можно. Так что прикинь одно к другому и думай.

– А Васек где? – наливая в стакан самогон, спросил Кирка.

– Хрен его знает! – Митрич налил самогон себе. – Дела у него какие-то. Если прознаю, что с наркотой повязан, я его, гаденыша, сонного кончу. Возьму топор и башку к едрене фене отделю от туловища.

– А чего ты так на наркоту взъелся? – Кирка снова налил себе.

– Да дочь моего младшего братана, – вздохнул Митрич, – в институт поступила медицинский. Ну и попробовала эту заразу. Так и кончилась… – Он выпил. Поморщившись, закусил свежим огурцом. – Брат, младше меня на десять лет, помер. Вот с тех пор я этих продавцов белой смерти на дух не переношу. Васька тоже не по закону живет, тюрьма по нему горючими слезами плачет. Но ведь и я по молодости удалой был. Пусть живет как знает. Ежели посадят, пока жив буду, помогу, чем смогу. На друзей-товарищей в таких делах надежды нету. Но если узнаю, что с наркотой связан, убью сучонка. Ты ему ничего не рассказывал про Лесосибирск?

– Да было, – кивнул Кирка, – ляпнул кое-что.

– Тогда вот что, собирай свои манатки, отвезу я тебя в охотничий домик, так надежнее будет. Кенты у Васьки нехорошие, и интерес к вешателям у них большущий. А уж больно похоже все. Ладно, – Митрич поднялся, – собирайся, и поедем.

– Да у меня с собой бритва и паспорт, – усмехнулся Кирка. – Я не думал…

– Покатили, – повторил Митрич.

– Ты думаешь, что Васька скажет обо мне?

– Вообще-то погодь трохи, – передумал Митрич. – Вот что сделаем…

– Да, – говорил по телефону Геракл, – Кирка. – Он посмотрел на Суслина. – Ладно, сейчас узнаю. Как фамилия Кирки? – громко спросил он.

– Лобиков, – ответил Лохматый.

– Лобиков он, – сказал в сотовый Геракл. – Ладно. Хотя, собственно…

– Сделаешь, что я сказал! – услышал он голос Грозного-старшего.

– Я перетру это со Славиком. – Геракл отключил сотовый.

– Что там? – спросил Суслин.

– Хочет, чтоб мы замочили Кирку этого, – пробормотал Геракл.

– Вот это да! – усмехнулся Суслин. – Я не киллер и по заказам не работаю. А чего это он вдруг так защекотился?

Москва

– Кирка жив! – кричал в сотовый Грознов. – И Любим тоже где-то там. На Кирку наверняка выйдут менты! Слышишь?!

– Да все я слышу, – спокойно отозвался собеседник. – И что ты так завелся? Оба в тот раз ничего не говорили, значит, и теперь будут молчать. Меня гораздо больше интересует, кто сейчас там орудует. Вот это любопытно и, возможно, опасно. Ты бы с этим разобрался. А Кирка… как его там?

– Лобиков.

– Да. И Любимов… Я почему-то думаю на сына Угаловского. Помнишь такого? Я не про сына, а про Сергея. Вот его сынуля и может ворошить прошлое. Кстати, это не так давно и было. Постарайся бросить своих ореликов на поиск Вениамина Угаловского, и тогда многое станет ясно. А что там с делом? Насколько мне известно, твой Топориков зарылся, как мышь, и не высовывается. Так дела не делаются. Ищи ему замену или…

– Я за этим и послал туда Суслина и Геркаева.

– А твой сынок как? Вникает в дела, или для него это просто веселая забава?

– Он весь в деле.

– Но женился он на дочурке Командора. И как ты позволил?

– А что я мог? Я пытался…

– Плохо пытался, видно. Или Ваньке на тебя плевать? Хорошего ты сына вырастил!

– Слушай, тебя это не касается, в мою семью не лезь. Я позвонил, чтобы сообщить…

– И что я должен, по-твоему, делать? Лететь в Красноярск и вешать Кирку с Любимовым? Или послать туда киллера? Впрочем, ты уже, наверное, приказал убрать беднягу. Это дурость, вот тогда ты точно светанешься. Так что связывайся со своими гонцами и труби отбой, пока они не наломали дров. А что у тебя с поставками леса? Иван принял предложение Умар-бека?

– Ты и это знаешь? – поразился Грознов.

– Степа, ты меня, видно, похоронил. Рано, мой старый друг. Я еще жив и переживу многих. И тебя в том числе.

– Это угроза?

– Да брось ты говорить как в кино. Просто не теряй времени и звони своим. Пусть забудут про Кирку.

– Здравствуй, папа! – Стелла обняла Командора.

– Привет, дочурка. – Отец поцеловал ее. – Вот мы и увиделись. Как у тебя дела с отцом муженька?

– Я же говорила, – вздохнула она, – плохо. Я и так через себя, можно сказать, перешагнула и стала звать его папой. А он…

– Да плюнь ты на это. Ты лучше вот чем займись… Ты ведь имеешь доступ к Ванькиным бумагам?

– А зачем тебе это?

– Знаешь, такие, как Иван, долго не живут. Детей у вас пока нет, да и не будет.

– Что ты говоришь?! – возмутилась дочь.

– Доченька, Ивана скоро убьют. Он занимается наркотиками. Правда, только начал, с благословения отца. А это бизнес жесткой конкуренции. Ивана очень скоро уберут. Впрочем, как и Степана. Поэтому я хочу, чтобы ты знала все о делах своего мужа. Я имею в виду дела с лесом, с его газпромовскими акциями – в общем, все. И надо сделать так, чтобы в случае его гибели ты могла все прибрать к рукам. Слава Богу, родственников у него нет…

– Да что ты такое говоришь? Я люблю Ивана, а ты…

– А я беспокоюсь о тебе, – перебил отец. – Наверняка Дума примет закон о конфискации имущества тех, кого осудили за торговлю наркотиками.

– Ты меня пугаешь. Это не шутка?

– Вполне серьезно. Пойми, Иван наркоделец, а это очень плохо. Я не говорю о конкуренции. Это ведь в сводках сообщают: задержали наркокурьера – а как они на него вышли? Сдал конкурент. Сейчас вешать начали шестерок твоего муженька. Ты об этом слышала? – Стелла вздохнула. – Вот я и хочу, чтобы ты была готова. Ты должна убедить Ивана перевести на тебя все, что он имеет, законно. Акции Газпрома, магазины – в общем, все.

– Ладно. Я сама думаю об этом почти постоянно. И насчет детей ты прав тоже. Я делаю все, чтобы их у меня с Иваном не было. Я просто боюсь заводить детей. Он сам говорит, что ходит по острию бритвы, по краю пропасти. И знаешь, – пристально глядя в глаза отца, проговорила Стелла, – я бы с удовольствием подтолкнула его в эту самую пропасть. Да, я любила Ивана и была уверена, что буду с ним счастлива. Но его отец… – Вздохнув, она достала сигареты. – Он постоянно обижает меня. А Иван ничего не предпринимает. Иногда говорит – она моя жена, и я люблю ее, не надо ее обижать. В общем, теперь я ненавижу Ваньку. И знаешь, я очень хочу, чтобы он умер. – Стелла прикурила.

– Вот мы и пришли с тобой к общему мнению. Знаешь, ненависть Степана к тебе понятна. По крайней мере мне. Мы любили одну девушку, и она стала моей женой. Кроме того, есть еще пара моментов, которые Степка не может забыть. Впрочем, я тоже кое-что помню. Не спрашивай. Может быть, когда-нибудь я тебе все расскажу, а сейчас…

– Постой, Степан Андреевич любил маму?

– Твоя мама – моя вторая жена. Первый раз я был женат четыре дня. Мама знала об этом… В общем, давай на этом остановимся. Ты постарайся убедить Ваньку все документально оформить на тебя.

– Я и так стараюсь. Но Степан Андреевич…

– Успокойся, – отец обнял Стеллу, – все получится.

– А ты сможешь убить Степана Андреевича?

– Скоро с ними обоими будет покончено, – негромко произнес отец.

– Что с тобой? – спросил Иван. – Ты какой-то…

– Неприятности, – уклончиво отозвался отец, – из недалекого прошлого. Это касается не лично меня, а одного моего хорошего знакомого. Я ему многим обязан.

– А точнее нельзя?

– Тебя это не касается.

– Сейчас меня все касается, мы в одной упряжке.

– У женушки научился перечить отцу?

– О ней другой разговор. Ты до сих пор не понял, почему я женился на ней против твоей воли. Но придет время, и все, что оставит ей отец, будет моим. Понял?