Борис Бабкин - Удавка из прошлого Страница 23

– Он тебя переживет. – Отец криво улыбнулся.

– Но смерть можно и ускорить.

Грознов пристально смотрел на сына.

– Я знаю о вашей вражде из-за Натальи Губановой. И знаю, что ты его здорово подставил. Это мне рассказал твой приятель Абдулин.

– А с чего это он вдруг решил просветить тебя?

– Я рассказал ему о твоем непримиримом отношении к Стелле, и Рафик мне все рассказал.

– Рафик тебе рассказал не все. Но это отношения к твоей супруге не имеет. А с чего ты вдруг с ним откровенничал?

– Он же твой друг и хорошо знает тебя. К тому же, как я понял, ты ему многим обязан. Подожди, а не Абдулина ли эти самые неприятности…

– Тебя это не касается. Лучше решай, что будешь делать с Красноярском. Там, похоже, все вышло из-под контроля. Топорик перепуган и забросил дела. Чусана убит. Кстати, твой приятель Змей тоже.

– Знаю. Кому это надо? На разбор не похоже, на сведение счетов тоже. Свидетелей вздергивают. Не понимаю ни хрена. Ты-то что думаешь? Кто так загуливает?

– Не имею представления, – ответил отец. – Надо что-то решать с Топориком, иначе…

– Пусть твои там и решают.

– Они такие же мои, как и твои. И кстати, твои больше.

– Они кулак, а там нужна голова. Я, наверное, сам поеду. Заодно и насчет леса выясню.

– И не думай об этом. Я тебя не пущу туда.

– Я возьму Артура с парнями.

– Даже не думай об этом, – повторил отец. – Ты мне живой нужен. К тому же там сейчас милиция наверняка проверяет всех и каждого. Пошли туда Стеллу, пора ей заниматься делами.

– Ты понимаешь, что говоришь? Она не знает о том, что мы занимаемся наркотой.

– Ты так думаешь? – усмехнулся отец. – Да ей уже давно все известно. И пора ее вводить в дело.

– Она не будет участвовать в этом. Пойми, мне нужно все, что имеет Командор. Представь, она войдет в дело, а нас накроют, тогда она не получит ничего. А так все останется ей, и она сумеет меня вытащить…

– Ты дурень, – усмехнулся отец. – Это она тебе внушила?

– Я сам так решил. Она любит меня и не бросит ни при каких обстоятельствах.

– Мой сын – круглый дурак. Да она только ради этого и вышла за тебя замуж.

– Это я женился на ней ради прочного тыла. И если бы ты думал о моем будущем, ты принял бы ее. А то никак не можешь позабыть Наташу, которая предпочла тебе Кралина. Я знаю, что делаю, и если не можешь помочь, то хотя бы не мешай. Стелла звала тебя папой, а ты…

– Хватит! – закричал отец. – И больше об этом ни слова. Никогда!

– Надеюсь, ты поможешь мне? – Стелла лукаво улыбнулась.

– И ты еще спрашиваешь! – усмехнулся Артур. – Только все не так просто. Степан Андреевич уж слишком заботится о безопасности своего сынка.

– Все можно сделать без убийства или убрать его руками других. Нам надо серьезно поговорить.

– Когда угодно и где угодно.

– Время и место я сообщу.

– Звонил Суслин, – налив в три рюмки водки, сказал Урядник. – Там канитель непонятная. Вздергивают приятелей Топорика и свидетелей парочку, если не больше. – Он и двое крепких парней подняли рюмки. Морфий, откинувшись на спинку кресла, прикурил и выдохнул дым. – И как вы, наркоманы, живете? – усмехнулся Урядник. – Даже принять не можете.

– Ты живешь своей жизнью, – отозвался Морфий, – я своей. И давай не обсуждать, что я могу и что нет.

– Да я просто так, – пожал плечами Урядник. – Грозный, наверное, в Красноярск скоро бригаду пошлет. Топорик там…

– Трус этот Топорик, – презрительно проговорил один парень. – Курканулся в своем коттедже и сидит, как в крепости. Туда уже менты несколько раз прикатывали. И чего ждет?

Чокнувшись, трое выпили.

– Просто жить хочет, – негромко проговорил Морфий, – и все дела. Многие на его месте тоже бы спрятались. Но дело страдает, менять его надо. А вот на кого? Там деловых нет. Топорик – просто отморозок. И толку от него, что от козла молока. Правда, на его людишек никто не покушался.

– Зато сейчас вздергивают, – усмехнулся второй парень.

– Кента Ванькиного вздернули, – проговорил Урядник. – Змея. Тот…

– Он в натуре змей был, – перебил Морфий. – Святого для него ничего не было.

– А сейчас со святым, – ухмыльнулся первый парень, – жить нельзя. Малейшая слабина, и сразу схавают. У тебя-то есть?

– У меня есть, – тихо ответил Морфий.

– Да ты за дозу-то, – хохотнул парень, – во время ломки любому башку снесешь.

Вдруг парень, сдавленно икнув, обмяк в кресле. Урядник и второй парень увидели в области сердца пулевое отверстие.

– Ты сдурел? – Урядник вскочил.

– Святое у меня есть. – Морфий вытащил из кармана пиджака небольшой револьвер с глушителем. Он подул в ствол и с сожалением начал осматривать карман пиджака. – Только купил, – пробормотал он, – а карман продырявил.

– Ты, в натуре, с башкой не дружишь! – выдохнул Урядник.

– Прежде чем что-то говорить, – Морфий сунул револьвер в карман, – надо думать, не обидит ли это собеседника. А у меня святое есть. Надеюсь, больше в этом никто не сомневается?

– Так, – кивнул Урядник второму здоровяку, – вызывай своих, вывезите его – и в любую воду. Ты бы дурочку выбросил, – посоветовал он Морфию, – а то если попадешь ментам с ней…

– Не попаду, – ответил Морфий.

– Ну ты, Валек, и тип! – усмехнулся Урядник. – Замочил…

– Я не терплю, когда меня задевают. – Морфий вышел из комнаты.

– Принять дозу пошел, – тихо проговорил Урядник. – Ну и придурок – у наркомана вдруг святое что-то есть. Хреновину городит.

– А ты ему это скажи, – усмехнулся здоровяк.

– У него крыша съехала, завалит.

– Боишься, Толик?

– Не хочу по дурости сдохнуть, – спокойно ответил Урядник.

– А кто такой Артур? – спросил парень.

– Ударная сила Пахана. А ты, Вол, без дела о нем не вспоминай. Ему многое позволено. В общем, о нем особо не базарь.

– Ясно? – строго спросил Грознов.

– Да понятно, конечно, – услышал он голос Суслина. – Только…

– Все! – Грознов отключил сотовый. – Ну смотри, Рафик, – процедил он, – если что-то всплывет, тебе же хуже будет. Я сумею чистым уйти.

Красноярск

– Хрен поймешь, – пожал плечами Суслин. – Отбой насчет Кирки дали. И вообще его не трогать. То взбесился – мочить, и все дела. А теперь даже пальцем не трогать.

– Будем говорить о нем красноярским? – спросил Геракл.

– Нет. Сказано – не трогать. А если шепнем кому, обязательно его под пресс пустят. Надо Лохматому рот закрыть.

– Да, были менты, – кивнул Митрич. – Антон сам вышел. Но ничего от него они не узнали. А почему ты так забеспокоился-то? – Он внимательно посмотрел сыну в глаза. – Али шепнул кому про слова Кирки?

– Да так, – нехотя проговорил Василий, – мимоходом…

– Ну ты и сучий потрох! В кого ты такой уродился-то? Запомни, сынок, ежели твои отморозки сунутся, я их картечью встречу. И тебя до отвала накормлю. Ментам не ты шепнул?

– Ты, батя, не заговаривайся! – возмутился Лохматый.

– А что? – криво улыбнулся отец. – Кентам, значит, запросто, ну и ментам не западло. Сгинь с глаз моих! – Он махнул рукой на дверь.

– Да хорош, батя, – попросил сын. – Просто заговорили об этих душителях, ну я и вспомнил базар Киркин.

– Короче, вот что, Васька, если с Киркой что произойдет, я тебя, сучонка, кастрирую. Уловил?

– А чего ты так за него переживаешь? – зло спросил сын.

– Он мне жизнь спас, – процедил Митрич и вышел.

– Во, блин, дела! – удивился Василий. – Батя чем-то обязан Кирке. Он особо никого не принимает, а тут пожалуйста. Что же теперь делать?

– Уходить тебе нужно, – нехотя проговорил Митрич. – Васька своим про твой базар упомянул. Тоже нашел с кем…

– Выходит, сын твой не в отца. А идти мне некуда. Да и не надо. Они же Пашку моего хапнут. Сейчас, сам знаешь, детишками вопросы решаются.

– Да на хрен он им нужен? – отмахнулся Митрич. – Если б ты миллионер какой был, то могли. А так… Если Васька вякнул про твой базарок, то запросто могут тебя выхватить и выведать, что ты знаешь. А сын твой им на хрен не упал, это лишняя канитель. А может, и не заявятся. Может, того, что они от Васьки прознали, хватило им. В общем, так, Антон, ежели шухер какой, мы им грабки-то пообрежем. Пусть приезжают.

– Тебе это зачем? – усмехнулся Кирка.

– А от ножа или пули и умирать веселее, – улыбнулся Митрич. – А то парализует, к едрене фене, и будешь подвывать. И поделать ничего не сможешь. Я вот не пойму, как люди без надежды живут. Сунул себе ножик промеж ребер слева – и упокой душу, Господи. А вообще-то старухи говорили, что Бог против того, чтоб человек сам себя жизни лишал. Но на кой хрен тогда мучения разные подает? Раз – и привет, кладите в гроб. А то ведь годами помирают. Нет, я, ежели со мной какая хворь смертная случится, мучиться не стану.

– Чего это ты, Митрич, про болячки заговорил? Ты мужик крепкий.

– Да так просто. В общем, если заявятся, мы им всю охоту поотбиваем незвано появляться. Не зря же в старину говорили – незваный гость хуже татарина. А татары триста лет матушку Русь…